Стать тенью для зла (СИ) - Силаев Денис

Неудивительно, что в Морском Собрании, среди офицеров, все происходило точно так-же, только без мордобоя. Иванов с "Амура" намекал на свое участие (он умел загадочно улыбаться), Лощинский, как командир всего минного на эскадре требовал поздравлений, ну и Рощаковский, поддержанный командиром своего отряда Бубновым, старались урвать свою долю славы. Интриг было как при французском дворе. И ведь никому не пришло в голову, что раз минной постановки нет на старых картах, значит она свежая, и записывать на свой счет крейсер может только Михаил Сергеевич, как непосредственный исполнитель, и Вильгельм Карлович, как автор идеи. Ну да ладно, нам это только на руку.

- Сегодня видел чего интересного? - так-же тихо продолжил Кедров, выпустив при этом струю дыма прямо в лицо стоящему по стойке смирно матросу. Пусть все видят, что любимчиков мы не держим. Золотопогонный "дракон" дополнительно воспитывает провинившегося вестового. Желающего насладится зрелищем наказания адмиральского любимчика часового, Кедров минуту назад услал на мостик за военно-морским дисциплинарным уставом, мол, буду серьезно душу выворачивать негодяю.

- У меня земляк в госпитале, санитаром... - начал Васильев, глядя перед собой. Вот же молодец! Везде найдет земляков, друзей, корешей, товарищей и собутыльников.

- Им вчера с батареи одной двух солдатиков привезли, артиллеристов. Так вот, один моему земе и шепнул, мол обидно-то как. Они на правом фланге стояли, под Киношоу тогда. - Слово "тогда" Васильев выделил голосом, и Кедров сообразил, когда "тогда". В тот день, когда они "Кассаги" на живца ловили.

- Говорят, япошки с моря лупили, но не туда малость. Хотя эти сухопутные к нашим калибрам непривычные, и у всех поджилки тряслись. Но мимо. Наши дали пару залпов, пристрелялись, какую-то "трубку" ихбродь у них выставил, и потом в этих япошек как в мясо били. Три залпа, четыре. И вдруг бац - одиночный взрыв, и "ихбродь" господина поручика с унтером по окопу, значится, разметало. И этому досталось осколком. А чему там прилетать было?

И правда, подумал Кедров. Если бы хотя-бы 120 миллиметровый фугас залетел бы в окоп, а это минимальное, что могли себе позволить японцы, то там бы снесло пол батареи.

- А дальше как наши, смогли?

- Какое там. Эту самую "трубку" только господин поручик умел считать, да унтер немного соображал. Старшие при орудиях что-то там пробовали - но не получалось. То в землю граната уходит, то наоборот, высоко взрывается, как шутиха какая. А потом и японские батареи пристрелялись, так что наши еле орудия выкатили.

- А морячки, значит, японские, так криво и стреляли?

- Я так, вашбродь, понял, что эту батарею они не видели, а что видели - вполне себе хорошо сносили. Морской калибр для этих пехотуров, сами понимаете, вещь страшная.

- Братец, только я прошу тебя. Ты не вздумай нам с Их Превосходительством что придумывать. Плохо это кончится для всех нас.

- Как не понять, вашбродь - вполне искренне ответил Васильев. Нет, молодец конечно. Нашел выход какой изящный. Сухопутчики и моряки - две касты, разделенные стеной обид и заносчивости. Даже сам Кедров здоровался с соседом по фанзе, которую они снимали на двоих, пехотным подпоручиком Конотопским, с такой холодной отстраненностью, чтобы ни в жисть тому не пришла мысль пригласить соседа расписать пулечку или отдегустировать местную наливку из шелковицы. И сейчас набиваться к тому в собеседники, подробно выспрашивая о чем-то необычном, было бы со стороны весьма странным. А этот проныра...

Глава 35

Неведомая хрень.

- Тут все по канону - подтвердил Второй. - Сегодня русские корабли попытаются выйти в море чтобы прорваться во Владивосток, и вот, уже выходят.

- Получится?

- А вот тут странное нечто, и нам надо поискать. Вроде как увидев японцев, контр-адмирал Витгефт струсил, и повернул назад. Хотя не мог же он не знать, что японцы ждут попытки прорыва. В общем, ушел обратно восвояси.

- А там дворянская честь, и прочие атрибуты тех времен?

- Да там всем понятно было, Алексеев требовал в последней депеше нанесения поражения японскому флоту, что, разумеется, было полной утопией.

10 июня 1904 года. Желтое Море. Броненосец "Цесаревич".

Не заладилось еще с ночи, спасибо Робурам. Понятное дело, раз у них пакеты из нашего Штаба, от Стесселя, да наверное еще откуда, то совещание, проведенное два дня назад, не могло не попасть в поле их зрения. А как без совещания? Без совещания и прямого приказа готовится к прорыву ничего вообще не делалось!

Прибыв после того боя, Вильгельм Карлович обнаружил, что на "Палладе", еще не отошедшей от ремонта, котлы, например, развели, но угля было на два часа полного пара! После ремонта не завезли, хотя все документы были в штабе. Старший офицер хотел проолифить очищенные в честь ремонта угольные ямы (совмещенные, ввиду невозможности построить новую переборку, с артиллерийским погребом к 75-мм калибру), и крейсер стоял без угля. Рапортуя, при этом, что готов выйти в море. А что такого, рассудил старший офицер. Все равно не возьмут с японцами драться, у нас ведь командир не назначен. Идиота-старпома пропесочили (спасибо Матусевичу, новый начальник штаба был чужд всякому либерализму, и если бы не заступничество бывшего командира крейсера то наверное довел бы этого капитан-лейтенанта до самоубийства) и обнаружили что и на других кораблях не лучше.

В воздухе завис перевод командира "Дианы" на "Победу". Эх, если бы "Победа" пошла тогда с нами, может и смогли бы хорошо зацепить "Сикисиму". Но там тоже не смогли обеспечить пары, и Матусевич в новой должности мел все новой метлой. Всех затоптал, разровнял и выстирал. В общем, перекрестясь, стали устранять и готовится.

Так вот, Робуры ждали, и видимо как-то сумели сообщить японцам. Вышедшие на ночное траление миноносцы и минные крейсера столкнулись с супостатом, завязалась перестрелка. Наверное совершенно случайно (они понимающе переглянулись утром с Кедровым) единственным человеком, получившим ранение, был командир первого отряда Елисеев? Японцы (а кто еще?) неожиданно светанули прожектором, высветив "Боевой", и через пару минут всадили что-то похожее на 52-мм снаряд близким недолетом. В общем, хлопотная ночка выдалась. Поэтому протралить хорошо проход не успели, доделывали уже утром, а выйти в море эскадра смогла только далеко после обеда.

На обед Вильгельм Карлович, несмотря на приглашение, сославшись на занятость, ушел в свой салон. Матусевич было тоже собрался, но был непреклонно остановлен. Вам, Василий Александрович, лучше бы с господами офицерами отобедать, пусть привыкают к тому, что у нас тут флагман эскадры. Роли в нашем погорелом театре расписаны, и актеров хватает.

В салоне - первый акт.

- Господин лейтенант, проверьте, нанес ли Василий Александрович места предполагаемой стоянки у островов Джеймс-Холл? Сигналы, пароли, порядок несения дозорной службы?

Кедров деланно изумляется:

- Ваше Превосходительство, мы не идем во Владивосток? Нанес, разумеется, но я думал...

- Михаил Александрович, приказ Наместника Вы вчера заслушали. Ищем японцев, будем сражаться. Сегодня вряд ли мы их уже найдем, но завтра с утра я надеюсь встретить их у Эллиотов.

Антракт перед второй сценой происходит, по традиции, на кормовом мостике.

- Михаил Александрович, шарик берите себе. - Жестом отмел возражения Кедрова. - Господин лейтенант, это приказ. Не забывайте систему знаков, подсказывайте что сможете, и да поможет нам Бог.

А что еще сказать? Если на Елисеева Робуры не пожалели снаряд и стрелку, то на адмирала и подавно. Спрятаться в боевой рубке - скорее всего ударят чем-то потяжелее, еще и кораблю достанется. Пусть хоть этот флаг-офицер, далеко не самый глупый и недостойный из встреченных за свою долгую службу Вильгельмом Карловичем, останется в живых. Сейчас Михаил Александрович должен найти в недрах броненосца отобедавшего уже Иванова, командира "Цесаревича", и передать ему под роспись секретный приказ Витгефта: в случае ранения или гибели адмирала - эскадре не сообщать, вымпел командующего не спускать, вести строй самостоятельно. Ухтомский не осилит, да и шухер, как говорят в родной Одессе, получится преизрядный. А там, останется надеяться, что Вирена на эскадру поставят, тот тоже сможет крови япошкам попить. За этими мыслями и проследуем на ходовой мостик, что-то сигнальщики начинают нервничать.