Крестоносец - Андрей Львович Астахов

речь о вас. Эрлинг де Квинси один из самых древних и уважаемых в стране. И по стечению обстоятельств вы стали его единственным наследником. Бессмысленно сейчас обсуждать волю покойного сэра Роберта – он сделал то, что считал нужным сделать. Однако я предвижу большие сложности для вас в будущем.

- И что же мне сделать? – ответил я, расслышав в словах комтура не то предупреждение, не то угрозу. – Отказаться от титула?

- Боюсь, вы не сможете этого сделать.

- Тогда что вас беспокоит?

- Друг мой, я старше вас и мудрее. Кроме того, вы своим прилежанием и умом расположили меня к себя. Потому хочу вас предупредить – ваши недруги будут следить за каждым вашим шагом и не простят вам ни единой оплошности. Вы не можете отказаться от эрлинга, но вас могут лишить его. Понимаете, о чем я?

- Лишение рыцарской чести, - я почувствовал неприятный холодок по спине. – Конечно, это довольно просто сделать, если постараться.

- Ваше молниеносное и неожиданное возвышение может восхищать, но может вызывать зависть и злобу, - продолжал командор. – Слишком многое вы успели совершить за такой короткий период времени. Выоказали неоценимую услугу послу империи в Тервании. Изувечили сына одного из самых знатных вельмож Лотарии. Участвовали в уничтожении настоящего роэллина, первого королевского вампира, появившегося в пределах империи за сотню лет. И, наконец, нежданно-негаданно вы стали наследником одной из знатнейшей фамилий в империи, восходящей чуть ли не к древним императорам, и получили право стать фламеньером.Слишком много заслуг и проступков для ничем не примечательного молодого человека, свалившегося с неба

- Что вы хотите этим сказать?

- Ничего. Вы просто отчаянно везучий человек, Эвальд.

- Всем, что я имею, я обязан только одному человеку, и вы знаете его имя.

- Охотно верю. Но вам придется доказывать это.

- О чем вы?

- Сейчас я сделаю то, что однажды непременно вменят мне в вину, - ответил де Лагранс со странной улыбкой, - Но я слишком расположен к вам, чтобы скрывать это от вас. Вот, - комтур открыл ларец на своем столе, просмотрел лежащие в нем бумаги, выбрал какой-то лист и протянул мне. – Прочтите.

Я машинально взял бумагу и поднес к глазам:

«Командору обители Дюран, шевалье Бернье де Лагрансу,

Дошло до нас, что заботами известных вам лиц юноша по имени Эвальд Данилов принят в вашу обитель для искуса, предшествующего службе братству пресвятой Матери-Воительницы. Поскольку оный отрок, как мы слышали, наделен большими способностями, небывалыми для простолюдина, а также непонятным нам образом приобрел за столь короткое время столь влиятельных покровителей, мы намерены тщательно расследовать эту странную историю. А посему повелеваем вам, шевалье, не спускать глаз с поименованного отрока и следить за каждым его шагом. Обязываем вас немедленно докладывать нам о любом, даже самом незначительном событии, связанном с названным Эвальдом. Именем братства позволяем вам использовать все необходимые средства и полномочия.»

Подписи и печати на листе не было. Я оторвал взгляд от угловатых,

размашисто и каллиграфически безукоризненно начертанных слов странного письма и посмотрел на шевалье.

- То есть, все это время за мной шпионили? – спросил я, бросив бумагу на стол.

- Можно и так сказать.

- Что это за бумага?

- Это приказ. Кто его отдал, вам лучше не знать.

- А сэр Роберт? Он знал о том, что мной очень интересуются… авторы этого письма?

- Не могу сказать. Но считаю, что он мог догадываться. А еще, - тут де Лагранс сделал зловещую паузу, - он мог предвидеть, чем все это вам грозит. Может быть, именно опасения за вашу судьбу и заставили его передать вам свой титул.

- Так, - я с трудом сохранял самообладание. – Это связано с Домино, верно?

- Не исключено, что вашу головокружительную карьеру кто-то связывает с темными сверхъестественными силами.

- Но Домино не ведьма!

- Она эльфка. Она арас-нуани, носительница магической Силы. Вы были ее спутником. Этого достаточно, чтобы вызвать подозрения.

- Постойте, - пробормотал я, захваченный новой мыслью, - значит, мои письма…

- Мне очень жаль, Эвальд. Это не моя вина.

- Теперь я все понимаю. А я-то думал…

- Я рассказал вам все это не для того, чтобы вы начали в ярости крушить направо и налево, - де Лагранс точно угадал мои мысли. – Будьте разумнее и хитрее. Вы талантливый человек и принесете братству большую пользу, если с самого начала не восстановите против себя Высокий Собор. Пока Собор испытывает к вам вполне понятный интерес. Если этот интерес перейдет в неприязнь – ваше дело пропащее. Ступайте, и да поможет вам пресвятая Матерь на вашем пути!

***

По дороге в город я думал о словах де Лагранса и о сэре Роберте.

Я не был удивлен тем, что узнал от шевалье. Все правильно – на другое отношение к себе я вряд ли мог бы рассчитывать. Для местной знати я безродный выскочка, милостью хорошего человека получивший путевку в свет. Таких как я не любили во все времена и во всех мирах. Но меня мое будущее мало заботило. Судьба Домино – вот что теперь единственно имело для меня значение.

Домино в изоляции. Фламеньеры считают ее опасной. И держат ее под жестким надзором. Таким жестким, что даже наша переписка оказалась под запретом. Тревожная новость. После разговора с де Лагрансом мне стало ясно, что хотел сказать мне сэр Роберт перед смертью. И теперь я просто обязан встретиться с ней. Я знаю, о чем буду просить маршала де Бонлиса. Я не уйду из штаб-квартиры Братства без разрешения повидаться с Домино. И, кажется, я знаю, что мне сказать маршалу, чтобы такое разрешение получить.

Но у меня есть еще один долг. Во время аудиенции я буду говорить о сэре Роберте.

Мой путь в этом мире с самого начала был отмечен смертями хороших людей. Сначала бедняга Энбри. Теперь вот сэр Роберт де Квинси.

Наверное, смерть этого человека потрясла меня. Точнее сказать, не смерть – что поделать, все мы смертны, - а обстоятельства, при которых погиб сэр Роберт. Почему-то я с особой тоской и горечью думал все эти дни над тем, как же несправедлива жизнь к хорошим честным людям. Во всех мирах, повсюду одно и то же. Истинным героям нищета, громкие поминальные речи, которые забудут спустя несколько дней и скромная могила на провинциальном