Крестоносец - Андрей Львович Астахов

- Ты глупее, чем я думал, фламеньер. Ты сам принес то, что мне недоставало. Впору благодарить тебя за великую услугу.

- Не стоит. Видишь, мы все правильно поняли и сделали, так что не стоит называть меня глупцом. Ты сжег Вортана Караджина и всю его семью и убил нашего курьера, считая, что Вортан отдал ему эту монету. Кстати, почему ты использовал арбалет?

- Почему? Не знаю, - маг пожал плечами. -Наверное, не хотел повторяться. Какое это имеет значение?

- Самое прямое, маг. Вольно или невольно ты пытался нас пустить по ложному следу – кого заинтересует труп лошади, убитой болтом, а не заклинанием? Тело курьера исчезло – так его в реку скинули. Грабители, одно слово. Но ты недооценил братство, маг. Мы тоже владеем магическими навыками. И ты не мог знать, что Джесон, прекрасно понимая, что происходит, оставил на пограничном посте свою рубаху со следами крови, чтобы сбить со следа вампира, которого ты отправил в погоню за беднягой. И с монетой ты тоже опростоволосился, Шаи. Упустил из виду, что все предметы из усыпальницы вампира должны быть ему возвращены, иначе вампир потеряет часть своей силы. Но я сейчас огорчу тебя еще больше, маг – это не монета. Хрономагия хорошая вещь, особенно когда имеешь дело с нежитью.

- Не монета? – Кривая усмешка исчезла с лица некроманта. – А что?

- Подарок. Часть украшения, принадлежавшего той, что покоилась в этой могиле, ожидая, когда придет ее повелитель пробудить ее от смертного сна. Ты ведь знаешь древний язык Каттира, государства, в котором некогда правила прекрасная Иштар, верно? Тогда ты поймешь, что значат эти слова, маг: «Urra-ammal-nim-ashinnin-urra-me-kuur-tarran!»

- Молчать! – завопил Ирван Шаи, лицо его перекосил ужас. Но было уже поздно.

Она появилась мгновение спустя. Сначала это была просто тень, скользнувшая по освещенным факелами кроваво-алым драпировкам стен зала, но чем ближе она подбиралась к нам, тем больше теряла свою призрачность, обретая плоть. Когда она прошла мимо меня, прошелестев своими одеждами, меня обдал жуткий холод, который заморозил во мне последние остатки мужества и желания бежать. Да не только во мне – и Лукас, и Домаш так же, как и я, приросли к полу и могли только наблюдать за тем, как высокая стройная женщина, облаченная в золото и пурпур, прошла дальше, туда, где стоял окаменевший от ужаса Ирван Шаи, и встала между ним и сэром Робертом. А потом она посмотрела на нас, и сердце мое замерло. Я увидел ее лицо. Такую красавицу невозможно себе даже представить, но кроме смертельного ужаса красота Иштар не вызывала никаких чувств. Это было лицо Смерти, которую какой-нибудь сумасшедший художник-эстет решил написать не в образе скелета с косой, а в образе прекрасного ангела – и картина вдруг ожила.

- Ammal-me-Hanuni-sur! – сказала дьяволица, обращаясь к сэру Роберту (Господи, и у него хватило мужества и сил смотреть ей прямо в лицо!) – Кто ты такой, чтобы говорить со мной словами моего любимого?

- Я твой враг, - сказал сэр Роберт неожиданно твердым голосом. – И я знаю слово Повеления.

- Видишь, что ты наделал, Ирван? – спросила Иштар, даже не глядя на мага. Некромант замахал руками, потом бухнулся на колени.

- Госпожа, - пролепетал он, - я искал…

- Но не нашел, - Иштар выпростала правую руку из складок своего одеяния и сжала пальцы с длинными, выкрашенными светящейся зеленью ногтями. Маг захрипел и мешком повалился на пол, потом забился в конвульсиях. Я видел, как от его головы по полу побежала струйка крови. А после вампирица шагнула к сэру Роберту.

- Ты все еще хочешь меня убить? – спросила она голосом, от звуков которого по телу пробегали ледяные волны.

- Более, чем когда-либо, - ответил фламеньер.

- Ты говорил со мной словами моего любимого, - сказала тварь с невыразимо жуткой улыбкой. – Словами клятвы, выгравированными на моем свадебном украшении. Ты напомнил мне единственного, кто владел мной. И поэтому я поцелую тебя, прежде чем отнять твою жизнь…

Мы как в кошмаре наблюдали за тем, как чудовище положило сэру Роберту руки на плечи (я даже заметил, как вздрогнул мой господин при этом) и потянулось своим карминовым ртом к его шее. Именно как в кошмаре, потому что мы не могли даже пошевелиться и только наблюдали, как гибнет на наших глазах сэр Роберт де Квинси. Я услышал звук, какой издает вода, выливаясь в узкую воронку, увидел, как исказилось от боли лицо сэра Роберта.

И как в его глазах вспыхнуло торжество. Неожиданное и необъяснимое.

Время шло. Может, пролетели мгновения, может часы – я не знаю. Но Иштар, присосавшаяся к шее фламеньера, внезапно отпрянула от него так резко, что кровь из прокушенной вены оросила доспехи сэра Роберта. Голова твари запрокинулась назад, из раззявленного рта забил фонтан черного пара. За какие-то несколько мгновений Иштар буквально растаяла в воздухе. От нее осталась лишь куча грязного тряпья на полу и несколько золотых побрякушек. Вместе с ней рассыпались прахом два воина, еще недавно охранявшие Ирвана Шаи.

Лукас опомнился первым.

- Роберт! – завопил он, бросаясь к рыцарю, осевшему на пол.

- Не кричи, - сэр Роберт зажимал рукой рану на шее, кровь сочилась у него меж пальцев. – Мы победили. Я… я сделал это.

- Ты что наделал, старик? – Суббота осекся, губы у него затряслись.

- Я победил, Лукас. Мы… победили. Она не ожидала…. Последнего поцелуя.

- Матерь всеблагая! – Лукас покачал головой, потом повернулся к нам. – Чего стоите? Надо немедленно отвезти его в Борчины. Может, мы успеем позвать к нему жреца…

***

Мы сидели за столом втроем – мертвецки пьяный Домаш, сильно пьяный Лукас и я. Почти трезвый. Я ужасно хотел напиться – и не мог. Не шло мне вино. Будто горло мне закупорили.

- Скорбит душа моя, взывая к небесам о милости для меня. Ибо знаю, что смертен, что прах есмь, и недолги дни мои на этой земле, - пели в комнате на втором этаже, - и вся надежда моя в Тебе, ибо милости жажду для души моей в час мой последний. Молю тебя об очищении и сострадании для