Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

бомбить район Мокотув, который удерживали части шестой пехотной дивизии. И братьям приказали слетать и сорвать бомбардировку. А всё из-за того, что во время одной из пьянок они рассказали своим новым товарищам про учёбу в Гельсингфорсе и про участие в учебном бою, имитирующем атаку на подобный летательный аппарат. Подполковник Крицкий, командир авиационной роты, вызвал их в штаб и, припомнив им их рассказ, отправил братьев в воздух.

Ирьё ещё раз проверил настройки прицела и крепления бомб. Так как с правой стороны гондолы висел ящик радиостанции, то бомбы и прицел крепились с левой стороны. Что было очень неудобно для правши. Приходилось постоянно корректировать курс, чтобы выйти точно на германский дирижабль. Да ещё и приличная разница в скорости. А снижать скорость очень опасно, так как на спине этого пузыря располагалась пулемётная площадка, стрелки которой с радостью собьют любую тихоходную цель.

Но Ирьё волновался зря. Обе полупудовые бомбочки попали точно в цель. Первая взорвалась прямо на пулемётной палубе, разметав стрелков в разные стороны и, проломив фанерный корпус, дала возможность своей товарке взорваться уже внутри, рядом с центральным баллонетом, наполненным водородом.

Страшный взрыв потряс небо над полуразрушенным городом. Корпус германского дирижабля Schütte-Lanz буквально разорвало пополам, и он рухнул ярким костром на многострадальные дома Варшавы.

- Jippii!- радостно заорал старший Вяйсяля и крутанул самолёт на триста шестьдесят градусов, выполняя фигуру высшего пилотажа — бочку, придуманную Томом Рунебергом.

Следом за братом радостно закрутил свой биплан и Калле Вяйсяля. И выкрикивая что-то непечатно-ликующие в небеса, кинулся догонять своего ведущего, который уже пикировал на оставшиеся германские самолёты.

…..

Париж. Франция. Декабрь 1914 года.

- Ажюдан (старшина), смотри сюда. Вот этот перекрёсток. Где двенадцатая улица пересекается с проспектом Святого Лазаря, - бригадный генерал Петен ткнул пальцем в точку на карте. - Справа, одноименная церковь. Твоя задача — уронить колокольню на соседний бордель так, чтобы надёжно перекрыть проход по улице. Ящика динамита тебе хватит?

- Так точно, мой генерал, - браво отрапортовал сапёр. - Ударим святостью по распутству, - схохмил бывший школьный учитель химии из Марселя.

- Так же возьмёшь три барабана со «Спиралью Хухты» и растянешь колючую проволоку поверх получившейся баррикады, - генерал слегка улыбнулся на шутку подчиненного, показывая, что принял юмор. - Ещё с тобой и твоими людьми пойдут два пулеметных расчёта. Сядут вот здесь и здесь, - генерал вновь указал пальцем места на карте.

- Мой генерал, карта это хорошо, но мне бы кого из местных. Чтобы наверняка сделать всё правильно.

- Шарль, распорядись о проводнике, - отдал указание Филипп Петен своему бессменному, ещё с боёв в Бельгии, секретарю Шарлю де Голлю.

Де Голль увёл с собой сапёра, а генерал задумался о том, насколько этот мир всё-таки тесен. Он сейчас отдал распоряжение о применении колючей проволоки, производящейся в Англии на заводе Маттиаса Хухты. Того самого паренька, который управлял автомобилем на артиллерийской гонке в далёком и мирном 1908 году…

«Бах, бада-дам!» - сильный двойной взрыв, звон выбитых стекол, испуганный вскрик адъютанта, а затем и страшный скрежет метала выбил из размышлений командующего обороной Парижа.

- Мой генерал! Боши попали в «Башню», - прокричал де Голль, врываясь в кабинет Петена.

- Шарль, посмотри что с Жаном, - махнул генерал рукой в сторону адъютанта, который, подвывая, скрючился под столом.

А сам, подобрав упавший на пол полевой бинокль, подошёл к окну, из которого прекрасно было видно всё происходящее на Марсовом поле. В клубах дыма и пыли Эйфелева башня опасно кренилась в сторону Сены.

- Мой бог. Там люди. Наблюдатели, - ткнул пальцем в сторону не до конца повергнутого на землю символа столицы Франции подошедший лейтенант де Голль. - Один сорвался, второй. Но их там больше было.

- Что с Жаном? - не отрываясь от бинокля поинтересовался Петен.

- Ранение в живот. Стеклом. Я позвал солдат. Сейчас его отнесут в лазарет…

Слова де Голля прервали новые чудовищные взрывы на Марсовом поле, и башня, издав предсмертный скрежет, окончательно рухнула. Отломившаяся верхняя секция, упала прямо в Сену, вызвав настоящее цунами, которое, перекатившись через Йенский мост, смыло несколько патронных двуколок и баррикаду из мешков с песком. Но долго наблюдать за происходящим из большого окна дворца Трокадеро, который генерал Петен самолично назначил своим штабом, ему не дали.

- Дирижабль! - прокричал ворвавшийся в кабинет пехотный капитан. - В небе висит германский дирижабль! Именно с него боши и корректируют свою осадную артиллерию.

Подтверждая его слова, здание дворца тряхнуло от нескольких близких разрывов. На месте скульптуры арабского воина, украшавшего въезд на Йенский мост, взметнулся вверх столб обломков и пыли.

- Вызывайте пилотов, пусть попробуют сбить или отогнать эту летающую колбасу. Иначе боши превратят весь центр в руины, - приказал бригадный генерал.

- Будет исполнено! - козырнул капитан и выскочил из кабинета.

Новая серия взрывов вновь встряхнула старый дворец, и звон стёкол донёсся уже отовсюду.

- Мой генерал. Я думаю, что германцам стало известно местонахождение вашего штаба, и они бьют по нам, - высказал предположение де Голль.

- Вполне может быть, - кивнул Петен и распорядился. - Уходим в метрополитен. Общая эвакуация штаба и госпиталя.

…..

- К вам господин Хонда, мой диктатор, - оповестил меня по внутреннему телефону Тойво Антикайнен.

Я с сожалением отложил Петроградские Ведомости, в которых была большая статья Константина Антипова, в коей он, с присущей только ему живостью описания, излагал ход судебного процесса над княгиней Евгенией Шаховской, застрелившей Григория Распутина. Судя по всему, её адвокат, Александр Владимирович Бобрищев-Пушкин, в скором времени добьётся освобождения своей подзащитной.

И это несмотря на давление со стороны монаршей семьи. Почти весь Петроград встал на защиту княгини. Если раньше её поливали грязью все, кому было не лень, за распутное поведение на фронте и аборт, то после стрельбы в доме по адресу Гороховая 64 она стала настоящей героиней. Те, кому Распутин уже давно стоял поперёк горла, в короткий срок организовали сбор средств на защиту