Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

- Но как же оборона побережья? - вновь встрепенулся фон Ашеберг.

- Можно создать пару местных финских бригад — по образцу уже существующей пограничной. И тратиться не придётся. Переориентируем местный чрезвычайный оборонительный налог на содержание войск.

- А ведь хорошая идея, - неожиданно согласился с Витте император. - Поступления в казну с этого налога незначительные. А так, мы освобождаем войска для фронта и получаем резервные части. Только двумя бригадами Финляндия так просто не отделается. Пусть ещё добровольческую дивизию сформируют. Так, - Николай II полистал свой ежедневник. - Послезавтра я отправляюсь в Минск. Давайте, завтра подъезжайте ко мне на обед. За ним и поговорим. И Михелина прихватите. А вот и он. Леопольд Генрихович, у вас есть информация по винтовкам и другому оружию, что производит Улеаборгский завод?

- Здравствуйте, ваше императорское величество, ваше высочество, господа, - первым делом финляндский генерал-губернатор со всеми поздоровался. - Так точно, ваше величество, есть подробная опись всего вооружения находящегося на складах господ Хухта.

- Вот и поведайте нам сколько есть доступных к приобретению казной винтовок. А то у генерала Беляева нехватка их, - кивнул император.

- Согласно собранным мною сведениям, на 1 сентября на складах этой оружейной компании было двести десять тысяч карабинов под трехлинейный патрон, восемь тысяч пулемётов различных конструкций и семь тысяч самозарядных пистолетов. Помимо этого, там же хранится не менее сорока миллионов патронов.

- Ну вот! - радостно воскликнул Николай II. - Я думаю, что этого вам хватит на первое время.

…..

- Гришенька, родненький, ради всего что между нами было — помоги. Христом Богом и Пресвятой Богородицей молю. Ты же вхож во дворец. Замолви за меня словечко…

Княгиня Евгения Михайловна Шаховская так и не смогла договорить, так как была повергнута на пол сильнейшей пощёчиной.

- Тварь! Сучка! Поблядовка! Ты думаешь, я не знаю, как ты ублажала своим телом всех молоденьких офицеров-авиаторов на фронте? И понесла ребёнка неизвестно от кого. За что тебя с позором и изгнали из армии. И теперь ты просишь меня о защите? На! Получай! - и Григорий Распутин нанёс княгине удар босой ногой в живот.

Только успевшую встать на колени женщину снесло ударом и сильно приложило о стену. И, наверное, этот удар что-то прояснил в голове прапорщика Шаховской, бывшей пилотом в Ковенском авиационном отряде. Она со стоном смогла дотянуться до своего ридикюля и извлекла из него американский пистолет «Savage», который намедни стянула у финляндской оперной певички Пиа Равенны.

- Да! Я такая! Но ты, Гриша, тварь ещё большая, - почти выдохнула Евгения Михайловна и, подняв пистолет, надавила на спусковой крючок. - Кто мне клялся в любви и обещал помощь в любой беде? А? Не ты ли, сука? На! На! - С остервенением выпускала она пулю за пулей в Распутина.

- Ты? Ты меня убила? - с удивлением спросил «старец», разглядывая кровь на своих руках, которые он инстинктивно прижал к груди зажимая раны. - Да я тебя сейчас порву на кусочки, тварь! - зарычал Григорий Распутин, пытаясь встать на ноги.

Чем напугал ещё сильнее княгиню, и она разрядила в не желающего умирать «божьего человека» оставшиеся в магазине шесть патронов и, от переизбытка чувств, потеряла сознание.

Глава 19

Глава 19

Варшава. Привислинский край. Декабрь 1914 года.

- Вижу два Таубе, прикрывающие дирижабль, - отстучал радиосообщение своему ведущему Калле Вяйсяля.

- Принял, - коротко ответил младшему брату Ирьё Вяйсяля. - Набираем высоту, и я атакую верхнюю палубу дирижабля бомбами. Прикрывай меня от Таубе. Как принял?

- Повтори про атаку, - пришла морзянка от Калле.

- Я атакую бомбами. Ты прикрываешь, - послушно отстучал ключом повторный инструктаж Ирьё Вяйсяля.

Хоть на их самолётах и стояли самые мощные из искровых авиационных станций производства Гельсингфорского завода «Электроприбор», но оловянная проволока антенны, намотанная на стальные расчалки между крыльями, позволяла поддерживать устойчивую связь на расстоянии не далее как в полверсты. Поэтому частенько приходилось дублировать свои сообщения. Да и прочие звуки: работа двигателя и свист ветра или атмосферное электричество могло вызвать ошибку в передаче. Обучение приема морзянки на слух далось братьям тяжелее, чем вся остальная учёба в авиационной школе Антона Фоккера.

Появление их пары в четвертой авиационной роте, сформированной из крепостных авиационных отрядов, вызвал небольшой переполох. Их экспериментальные самолёты «Фоккер-1» приняли сначала за долгожданное пополнение новой техникой. Среди офицеров отряда даже чуть несколько дуэлей не произошло, когда они выясняли кому достанутся самолёты. Ну а когда выяснилось, что у этих самолётов есть свои хозяева, то почти каждый пилот роты не преминул проинспектировать и покритиковать новую технику. Впрочем, финских пилотов приняли неплохо и даже устроили вечеринку в их честь.

За четыре месяца интенсивных полётов рота лишилась большинства аэропланов. В основном из-за выработки ресурса ротативных двигателей. К появлению в подразделении братьев Вяйсяля на ходу оставалось всего три машины. Две Гельсингфорские «Чайки» прошлогоднего выпуска и разведывательный моноплан «Терещенко-2». И этими силами рота пыталась прикрывать Варшаву от налётов германской авиации и проводить разведку тылов противника. Поэтому так и радовалась пополнению. И финские пилоты сумели удивить старших товарищей.

В свой первый же ознакомительный вылет братья сбили сразу два самолёта противника. Оба германских летчика, пилотируя австрийскую лицензионную версия финляндской «Чайки» — «Таубе-2В», атаковали первыми. Видимо, благодаря тянущим винтам, немцы сочли их аппараты невооруженными разведчиками. За что сразу и поплатились. Братья легко увели свои аэропланы из-под атаки заученным виражом и, выйдя в бок противника, почти синхронно расстреляли оба германских самолёта. Сбитые аппараты упали на заснеженный пляж Праги — восточного пригорода Варшавы.

А после приземления финских пилотов встретили как героев. Стоило им только вылезти из своих машин, их тут же подхватили сильные руки сослуживцев и стали подбрасывать в воздух, крича всякие здравицы. Не обошлось и без небольшого пира, на котором начальство роты пообещало представить героев к наградам.

Через неделю к Варшаве прилетел германский дирижабль и стал