Маньякой 2 - Константин Владимирович Ежов

Ха-ха, и ведь на полном серьёзе сказал, будто умею.

Камень, понятное дело, не ответил. Но вибрация, почти неощутимая, всё равно прошла по пальцам. Он был как старый друг, с которым у тебя сложные отношения: и рад, и страшно, и не до конца понимаешь, кто из вас кому больше обязан.

Оставил его на прикроватной тумбочке. Пошёл в душ. Смыть пыль, усталость и странный металлический привкус, оставшийся после прикосновения к тем капсулам в ангаре. До сих пор в горле стоял этот привкус – смесь перекиси, старины и чего-то, что не должно было быть. Запах чужого времени. Возможно, именно поэтому и не стал брать с собой сферу. Иногда лучше иметь один источник проблем, чем два.

Горячая вода текла долго. Даже чересчур. Как будто хотела вытопить из меня то, что нельзя смыть – страх, сомнение, накопившееся чувство, что медленно превращаюсь из наблюдателя в участника, а дальше – в виновника.

Выключил душ. Вытерся. Вернулся к кровати. Камень на месте. Не светится. Да и не должен. И это уже радовало.

Включил планшет. Проверил почту. Ничего важного. Несколько напоминаний о задолженностях проекта, парочка предупреждений из ЮНЕСКО – вежливо, но с нажимом, как умеют только они. Одно письмо от Мику. Короткое. По существу.

"Твои распоряжения исполняются. Помещения проектируются. Алекс просит уточнить по температурному режиму в дополнительном блоке. Предполагается ли краткосрочное хранение живых образцов? Если нет, мы упрощаем систему. Жду подтверждения."

Живые образцы… Улыбнулся. Не потому что смешно. Просто – слово такое. Слишком стерильное для того, что иногда видел в зеркале. Набрал ответ:

"Живые – нет. Но потенциально возвращаемые. Делай, как знаешь. Главное – чтобы был шанс. Хотя бы теоретический."

Отправил. Выключил. Положил планшет на тумбочку рядом с Камнем. Они смотрелись там как парочка из разных эпох: технологическая элегантность и магическое первобытие. Если бы кто-то сказал, что это – сердце моего проекта, не спорил бы. Так оно и было. И магия, и математика. И боль, и разум.

Открыл окно. Внизу шумела улица. Лос-Анджелес не спал. Он вообще не знал, что такое спать. Он ворочался, шумел, издавал звуки, светил в глаза. Но всё это было далеко. Здесь, в старом номере гостиницы, был в капсуле. Почти. Временной капсуле.

Глава 18

Сегодня ночью в своём доме был убит Махди Тарак, считавшийся восьмым по рейтингу среди сверхов Северной Америки. Высокий ранг, слава, дипломатические каналы, бронезащита, персональные аналитики, нейроохранники, комплекс "живым не взять" – всё оказалось бесполезным. Его нашли с простреленной головой в собственной ванной. Без дронов. Без шума. Без права на ответ.

Если вас хотят убить – вас убьют. Это всё, что стоило уяснить. Остальное – декорации.

Он был моим ответом. На "Ураган-Д". На ночную атаку, когда ползущий по небу рой дронов-самолётов, запущенный с довольно архаичной советской установки, вынес часть наших периметров. В считаные минуты они превратили защитные блоки базы в решето, а одно из помещений – в расплавленую ванну с костями. Сначала думали – вброс. Потом увидели реальные тела. Потом – поняли, откуда. Последним, кто об этом узнал, был Тарак. На собственно примере, так сказать.

На экране был новостной поток. Голос диктора вещал с академической интонацией, старательно подбирая слова, чтобы не сказать ничего, что не было бы согласовано минимум тремя кураторами.

- Сегодня ночью в своём доме был убит Махди Тарак, считавшийся восьмым самым сильным сверхом в Северной Америке. Высокий рейтинг, однако, не сильно ему помог, что в очередной раз доказывает: если вас хотят убить – ничто вам не поможет. Неофициально он был связан с деятельностью "Вектор Архивного Восстановления" – компании, замеченной в связях с множеством скандалов вокруг деятельности фондов ООН.

Слушая это откинулся на спинку обгоревшего кресла, от которого всё ещё пахло гарью и раствором для очистки от биологических следов. Махди был их фронтменом, их голосом в переговорах и куратором "соблюдения договоров". Если бы был жив – уже созванивался бы с нами, делая вид, что ни при чём. Что кто-то перегнул. Что виноваты фанатики на местах. Что всё можно уладить. Что давайте жить дружно, но лучше под их эгидой. В общем, всё то, что положено при обострении свободной рыночной конкуренции.

Не вышло. Теперь некому созваниваться. И некому врать. И это тоже слово.

"Вектор Архивного Восстановления" – не просто структура. Это полуофициальный зонт, под которым паразитируют десятки фондов, действующих по линии ЮНЕСКО, ООН и других транснациональных органов. За ними – кластеры лоббистов, прикрытые как миротворцы. Или как исследователи. Или как меценаты. Только вот вся их благотворительность в последние месяцы почему-то совпадала с исчезновением активов, людей и технологий из серой зоны.

И вот кто-то ответил. Кто же это неизвестный, кто?..

Пока диктор продолжал рассказывать о биографии Тарака, обошёл пострадавший отсек. Там, где когда-то стояли контейнеры с образцами, теперь был только расплавленный бетон, словно по поверхности прошёлся поток плазмы. Один из наших спецов, Алекс, стоял у стены, прислонившись плечом к уцелевшей колонне и жевал энергетический батончик.

- Думаешь, это точно они? – спросил он, глядя на искорёженный металл.

- Не думаю, – сказал немного подумав. – Точно знаю. Только у них осталась одна из старых Установок. Музейный экспонат, блин. Только у них были мотивы. Пока, только у них. Только у них хватило бы наглости атаковать напрямую и так масштабно. Слишком они громко хотели мне прошептать, где моё место.

Он кивнул. Медленно, без слов. Потом скомкал обёртку и бросил её в сторону, не попав в бак. Не стал поправлять.

- А убили его... наши? Или те? – спросил он, почти шёпотом, будто в помещении могли быть микрофоны.

Повернулся к нему и медленно ответил:

- Не важно. Важно, что теперь его нет. И что мы не извинились. Мы – ответили.

На экране тем временем сменилась графика. Показали архивные кадры: Тарак на конференции, Тарак жмёт руки дипломатам, Тарак вручает стипендии детям из разрушенных регионов. И ни слова – что он был куратором боевых групп под прикрытием. Что он координировал зачистки. Что лично подписывал приказы, по которым в серых зонах исчезали люди, проекты, идеи.

- Полюбовно уладить наши разногласия не удалось, – пробормотал себе под нос, – потому пришлось улаживать не по любви, а по расчёту.

Где-то на заднем плане кто-то наконец догнал оператора дронов. В воздухе повис запах изоляции и крови – значит, вытащили. Кто именно – неважно. Главное –