Главред: назад в СССР 2 - Сергей Анатольевич Савинов

накатила волна легкой грусти. Да, мне очень нравится в этом времени, я нашел себя, нашел любимую женщину и дело всей жизни. Но это вовсе не значит, что я не жалею о будущем. Там ведь тоже осталось множество незавершенных дел. А где-то сейчас по Андроповску бегает маленький Женька Кротов, который еще не знает, как повернется его жизнь.

Впрочем, пускай не знает. Будущее не предопределено. Уж я могу точно это сказать.

Глава 34

В Калинин мы въехали с востока, через Эммаус и поселок Химинститута. Говорят, поселок с необычным названием в давние времена именовался Чертовой Ямой. И по легенде, мимо проезжала Екатерина Вторая, восхитившаяся красотой этих мест.

— Что это за село? — спросила императрица.

— Чертова Яма, — ответили ей.

Государыне это, естественно, не понравилось, и она повелела назвать место в честь библейского поселения Эммаус неподалеку от Иерусалима. Говорят, очень уж было похоже. Не знаю, как на самом деле, в Израиле не был. Но знаю, что там еще есть и Тверия. Любопытные совпадения.

А сам Эммаус, бывший в советское время наукоградом с собственным институтом мелиорации, вновь изменил название уже в новой России. Кто-то из чиновников прописал его с ошибкой, прибавив лишнюю «С» на конце, в итоге поселок стал называться Эммауссом официально. Хотя краеведы с филологами пребывали в шоке и эту версию так и не приняли.

Поселок мелиораторов проскочил быстро, потянулись корпуса ВНИИСВ — Всесоюзного научно-исследовательского института химического волокна. В моем будущем он уже еле дышал, как и мелиоративный в соседнем Эммаусе, а поселок химиков превратился самый дальний район Твери, куда таксисты ездили по загородным тарифам. Но здесь, в этом времени, все работало. И керамический завод, и исполинский комбинат «Химволокно», фактически город в городе. Помню, его высоченные трубы произвели на меня, студента из маленького Любгорода, потрясающее впечатление. Как небоскребы. А потом их демонтировали, сам комбинат рассыпался на несколько независимых предприятий, некоторые цеха обрушились, другие были заняты арендаторами. Завод-гигант ушел в прошлое вместе со страной, его строившей.

— Как вы думаете, — мой попутчик оторвал взгляд от газеты, которую теперь читал вместо Марка Твена, — Чернобыль специально взорвали?

От неожиданного вопроса я даже вздрогнул. Внимательно посмотрел на сосредоточенное лицо, на прищуренные под линзами роговых очков глаза. Интересно, он это серьезно?

— Не знаю, — я покачал головой. — Но думаю, что вряд ли. Наши спецслужбы отлично работают, уверен, они быстро бы раскрыли диверсантов и не дали бы им осуществить задуманное.

— Наверное, вы правы, — попутчик приподнял брови. — И все же страшно становится, если представить, что среди нас могут находиться такие люди. Или не люди…

— Не люди? — переспросил я. — А кто, простите?

— Да вы не пугайтесь так, — рассмеялся книголюб. — Я просто фантастику люблю, представил, вдруг на Землю кто-то направил своих шпионов. И они ничем не отличимы от нас, обычных людей. Но это фантастика…

— А вы бы сами книжку написали, — улыбнувшись, предложил я. — Мне бы, например, интересно было почитать. Хотя… что-то такое уже было. Александр Мирер, кажется, «Главный полдень». Еще у Хайнлайна есть «Кукловоды». С другой стороны, в обеих книгах рассказывается про тайный захват Земли инопланетянами. А вот про разведку и шпионаж я ничего такого не помню. Так что, возможно, вам стоит задуматься на эту тему.

— Думаете, напечатают? — с сомнением спросил попутчик.

— Надо попробовать, — я пожал плечами. — Как в футболе говорят, поле квадратное, мяч круглый. Вдруг напечатают, а потом и кино снимут. Джордж Лукас, например… Тот, который «Звездные войны» поставил.

Тьфу ты, вот кто меня опять за язык дернул? Еще бы про Тайку Вайтити сказал или Дени Вильнёва. Надо что-то делать с этой кашей из разных эпох в голове.

— Только перед этим надо будет на английский книгу перевести, — я попытался выставить свой ляп в виде шутки. — А так, конечно, из наших Данелия хорошо должен снять. У него скоро как раз скоро фантастический фильм выходит — «Кин-дза-дза» называется. Или Хотиненко. Впрочем, на мой взгляд, у Тарковского такая тема лучше получится — после «Соляриса» и «Сталкера» нет никаких сомнений.

— Ага, — тем временем слегка оторопел книголюб. — Может быть, может быть… Извините.

Он отвернулся и опять погрузился в книгу. Чуть ли не носом зарылся. А я выдохнул, избавившись от слишком назойливого внимания, и вновь уставился в окно.

На площади в честь первого космонавта Гагарина еще красовалась доска почета, рядом раскинулись колхозные яблочные сады. В будущем их снесут для постройки очередного торгового центра, но сейчас я ехал в «Икарусе» по советскому Калинину, поглощая глазами каждую значимую деталь. Какой-то парень с параллельного ряда, заметив столь пристальное внимание к городу, наверное, решил, будто я никогда не был в областном центре. Даже добродушно усмехнулся и что-то сказал своей спутнице, беспардонно указав на меня пальцем. Я как раз повернулся в его сторону, чтобы разглядеть подробности в окошке напротив, и случайно наткнулся на его жест. Но я не то чтобы не обиделся, я даже внимания особого не обратил. Подумаешь, какое я произвожу впечатление, когда за окном — речка Лазурь! А на ее берегах троллейбусный парк и сталинские дома бывшего Новопромышленного района, который зачем-то переименовали в Московский еще при Советах.

Все это проносилось в моей голове вплоть до самого калининского автовокзала, который по сравнению с андроповским был просто огромным. Львовские ЛАЗы, которые в нашем маленьком городке составляли чуть ли не абсолютное большинство, здесь были почти не представлены. А вот роскошных этим временам «Икарусов» оказалось просто не сосчитать. Еще я увидел фактически забытые в будущем югославские ТАМы[1]. Но что мне особенно грело душу, так это то, что до улицы Вагжанова, на которой располагался областной Дом печати, мне предстояло добраться на трамвае. В студенческие времена я катался на нем на учебу, причем ходил он так точно, что можно было сверять часы. А в две тысячи двадцать четвертом в Твери уже не осталось ни троллейбусов, ни трамваев, одни автобусы.

— До свидания, — я с улыбкой попрощался со своим попутчиком, немного странным любителем творчества Марка Твена, и поспешил к выходу, пока проход впереди еще был свободен.

Калинин встретил меня промозглым серым небом — не зря про Тверь говорят, что это маленький Питер. Который, к слову, в этом времени еще Ленинград. Вот тоже на самом деле важный момент, который нужно держать в голове, чтобы не опростоволоситься. Не Тверь, а Калинин, не Любгород, а Андроповск. Вместо Самары Куйбышев, вместо Екатеринбурга — Свердловск. Потом все эти города вернут себе исторические названия, и только Вятке не повезет — останется Кировом. Хотя, в общем-то, и Волгоград не станет опять Царицыном.

Уплетая на ходу остывшие пирожки с картошкой, я обогнул здание автовокзала, перешел дорогу — вовремя.