Господин Орлов - Redstone

рекордные урожаи, а их вина ценились по всей Солнечной системе. Мир был сыт, занят великим делом и с надеждой смотрел в будущее. Роботы взяли на себя самые опасные и тяжелые работы — в шахтах, на стройках, в литейных цехах. Человечество освободилось от проклятия изнурительного труда, получив возможность творить, учиться и исследовать.

А я, в тишине своих лабораторий, готовил следующий, самый амбициозный проект. Я создавал бога. Вернее, машину, способную на деяния, которые в любом другом мире сочли бы божественными.

**Часть II. Двигатель «Гея»**

В секретном комплексе под Уральскими горами, в зале размером с ангар для дирижаблей, на антигравитационной платформе парил шар. Идеальная сфера диаметром в три метра, сделанная из гладкого, переливающегося материала, который не был ни металлом, ни керамикой. Это был кристалл, выращенный с помощью магии и скопированный тысячекратно для создания монолитной структуры.

Я назвал его Двигатель «Гея». Это был мой замаскированный под технологию артефакт для терраформирования.

Его принцип работы был гениальной ложью, которую я собирался скормить миру. Официальная версия гласила:

— Двигатель "Гея" — это квантово-резонансный генератор. Он создает стоячую волну в субпространстве, которая входит в резонанс с молекулярной структурой планетарной атмосферы и коры. Путем модуляции частоты волны, мы можем инициировать цепную реакцию фазового перехода. Например, заставить замерзший диоксид углерода в полярных шапках Марса сублимироваться, уплотняя атмосферу. Или расщепить молекулы воды в подповерхностном льде на водород и кислород, формируя озоновый слой. Это сложный, долгий процесс, требующий колоссальной энергии.

На самом деле все было и проще, и сложнее. Внутри сферы располагалось ядро — идеально чистый алмаз, испещренный рунами на языке, которого не знал никто во вселенной, кроме меня. Это были руны созидания из мира, где магия достигла своего апогея. Сфера была гигантским артефактом, сочетающим в себе несколько школ магии:

1. **Геомантия:** Она позволяла «чувствовать» планету, находить залежи льда, определять состав коры и запускать вулканическую активность для выброса газов в атмосферу.

2. **Магия Стихий (Вода и Воздух):** Она напрямую манипулировала молекулами H₂O и CO₂, растапливая ледники и формируя облака.

3. **Магия Жизни:** Самая тонкая часть. После создания базовых условий, она должна была занести на планету простейшие, магически усиленные микроорганизмы (скопированные из моего кармана), которые начали бы процесс выработки кислорода и формирования почвы.

4. **Магия Иллюзий и Изменения:** Она создавала вокруг артефакта мощное поле, которое имитировало выбросы энергии и экзотических частиц, чтобы приборы ученых фиксировали «технологический» процесс, а не магический ритуал планетарного масштаба.

Мои доппельгангеры и лучшие инженеры под моим руководством завершали калибровку. Я планировал закончить проект к 1920 году. Один такой «Двигатель», заброшенный на Марс, мог бы за десять-пятнадцать лет превратить его в полноценный аналог Земли, без всяких куполов. Венера, с ее адом, потребовала бы три таких устройства и лет пятьдесят. Но это было возможно. Человечество стояло на пороге обретения всей Солнечной системы.

И в этой атмосфере всеобщего триумфа и великих планов я позволил себе редкую роскошь — провести несколько дней с семьей.

**Часть III. Обычный День в Необычной Семье**

Осень 1917 года. Наш главный фамильный дворец в Орлов-Граде, раскинувшийся на берегу рукотворного озера, был тихой гаванью посреди бушующего океана прогресса. Это было место, где я переставал быть Князем-Демиургом и становился просто мужем и отцом.

Утро началось в огромной, залитой солнцем столовой с видом на парк, где уже пожелтевшие листья медленно кружили в воздухе. За длинным дубовым столом собралась почти вся моя земная семья. Атмосфера была шумной, живой и абсолютно счастливой.

Слева от меня сидела Ксения. Моя тихая, нежная Ксения, чья доброта стала легендой в Империи. Она что-то тихо рассказывала нашему сыну, шестилетнему Дмитрию. Дима, серьезный не по годам, с пронзительными серыми глазами деда-Императора, внимательно слушал, но я знал, что книга, лежащая у него на коленях под столом — это не сказки, а «Анализ военно-политических доктрин Римской Империи». Его сестра, пятилетняя Аня, точная копия матери, с ангельским личиком и русыми косами, в это время сосредоточенно собирала из магнитного конструктора сложную модель Двигателя «Гея», которую видела всего один раз на моих чертежах.

— …и тогда, Дима, мы откроем еще одну больницу для детей в Кантоне, — говорила Ксения. — Там до сих пор помнят ужасы опиумных войн, и им важно чувствовать заботу Империи.

— Правильно, мама, — серьезно кивнул Дмитрий. — Демонстрация мягкой силы закрепляет лояльность эффективнее, чем гарнизоны.

Я едва сдержал улыбку. Мой маленький Макиавелли.

Справа от меня расположилась Виктория, моя прусская принцесса, мой идеальный администратор. Даже за завтраком она была воплощением порядка. Ее одежда была строгой, но элегантной, волосы уложены в идеальную прическу. Перед ней лежал не тарелка с кашей, а тонкий голографический планшет, на котором бежали графики эффективности производства роботов серии «Трудовик-3».

— Александр, я проанализировала отчеты с марсианских заводов, — произнесла она, не отрывая взгляда от экрана. — Мы можем оптимизировать сборочную линию на семь процентов, если заменим вольфрамовые манипуляторы на новые, с алмазным напылением. Это сэкономит нам до двухсот тысяч человеко-часов в год и снизит процент брака на три сотых процента.

Ее сын, Фридрих, сидел рядом с ней. Молчаливый, серьезный мальчик с ее глазами. Он не играл с едой. Он строил из кубиков сахара идеально симметричную крепость, и я заметил, что каждый кубик был повернут к нему одной и той же гранью. Маленький перфекционист.

Напротив меня, ведя оживленную беседу с приехавшей из Сибири Астрид, сидела Изабелла. Моя жгучая итальянка, мой министр иностранных дел в юбке. Она жестикулировала, сверкала глазами и смеялась.

— …и представляешь, Астрид, этот старый дурак, глава Французской Академии, до сих пор пытается доказать, что наши термоядерные двигатели — это "ловкий фокус"! Я предложила ему слетать на "Святогоре" до Луны и обратно за один день. Он позеленел и что-то пролепетал про "недомогание". Эти люди безнадежны!

Ее сын Лоренцо, маленький хитрый дипломат с ее глазами и моим обаянием, поддакнул: «Мама права. Консервативное мышление — главный враг прогресса. Нужно не спорить с ними, а создавать условия, в которых их позиция станет абсурдной».

Астрид, моя валькирия, только что вернувшаяся из инспекционной поездки по Уралу, громко рассмеялась. От нее пахло ветром и силой.

— Пустая болтовня, Белла! Пока вы тут в столицах языками чешете, у меня в Сибири новый сорт пшеницы "Полярная Звезда" дал урожай в двести центнеров с гектара за Полярным кругом! А мои новые породы коров дают молоко с жирностью в шесть процентов! Вот это — дело!

Ее дети, близнецы