Это кто переродился? Книга 4 - Сириус Дрейк

было для меня истинным удовольствием. И перерезать глотку твоему сыну тоже… Знаешь, с каким удовольствием я займу место посла?

— Хан тебя уничтожит!

— Возможно… Если узнает, что с тобой сталось…

С криком Бочук попытался вырваться, но тут же попался мне. Мои руки нашли его горло, чуть сдавили, а затем он сам рухнул на колени. Лаврентий с Махмудом оставили нас и отошли наблюдать за погрузкой: из одной двери все выносили «поющие» ящики, а в другую вносили иные, молчаливые.

— Прошу… — захрипел Бочук, пытаясь разжать мне пальцы. — Великий Хан озолотит тебя…

Я наклонил голову.

— В самом деле? У него так много золота?

Бочук жалостливо улыбнулся.

— Да… Целый дворец… Он забит золотом от пола до потолка! Там его сотни… Тысячи тонн!

— Тысячи тонн, — задумался я, сжимая глотку Бочуку все крепче и крепче. — Так много точно не влезет ни в один сундук.

* * *

В Орде.

В свободное время Едигей любил сидеть на балконе и наблюдать за хороводом. Это бесконечное вращение масс, грохот тысяч ног, голоса, капли пота на смуглых телах и непрестанное движение — все символизировало непрерывность, непреклонность, неизбежность времени.

А значит, и вечность Орды.

— … Вечное правление Великого Хана, — прошептал он, подняв бокал вина. Блеск золотых стен согревал его уставшие кости. Его глаза защищали темные очки. Все же это непросто — смотреть прямо на Него, и оставаться зрячим.

Каждый из тех, что сейчас шагали вокруг дворца, в своей стране был кем-то. Важным чиновником, дочерью вельможи, королевским отпрыском, князем, самой прекрасной из невест… И даже шефом Инквизиции, как Ника, что вот уже почти месяц думает, что они ее не сломают.

Ха! Каждый из них думал так. Каждый на своей родине повелевал сотнями, а то и тысячами людей, но здесь стал лишь песчинкой в общем потоке поклонников Великого Хана.

— А любую песчинку, можно перемолоть, — прошептал Едигей, гладя по волосам Нику, спящую у него на колене.

За месяц она очень исхудала, но была все так же прекрасна. Ему давно хотелось овладеть ею, но Едигей терпел — он ненавидел слезы, крики и насилие. Очень хотелось, чтобы Ника ему улыбнулась и:

— Я люблю тебя, Едигей… — шепнул он ей на ухо. — Неужели я так никогда и не услышу это из твоих уст?..

Но Ника молчала. Спала, поднимая свою сочную грудь, которую Едигей если и ласкал, то только в мечтах. Ее губы, шея и плечи манили его.

Он вздохнул. Но ничего… Осталось немного.

Из мыслей его вырвала тишина — хоровод снова остановился.

— Да здравствует Великий Хан! Да здравствует Великий Хан! Да здравствует Великий Хан!

Следом ворота медленно начали открываться. В ответ поклонники разразились радостными криками и потянулись к тонкому мосту, что перекинулся через пропасть к дворцу. Если бы их не остановили кэшиктены, они бы точно попадали в пропасть все до одного.

Но они выбрали лишь одного. На этот раз это был старик.

— Славься Великий Хан! — и с прытью, удивительной для своих лет, он кинулся к дворцу по узкому мостику. — Славься Великий Хан!

— Доберется до середины, — послышался голос из углов балкона, где с комфортом расположились остальные темники. — Ставлю своего раба!

— Отвечаю! Рухнет раньше!

Едигей улыбнулся. Ох уж эта молодость. Впрочем, в прошлом он тоже любил делать ставки. И почти всегда угадывал.

Старик мчался по мостику на удивление ровно. Даже ни разу не покачнулся, не оступился, не…

Крик одиноко прозвучал в напряженной тишине.

— Зараза!

— Ха! Говорил, не добежит!

Фигурка визжащего старика исчезла в пропасти, а хоровод снова продолжил движение. Ворота же принялись закрываться.

— Ни в этот раз, друзья мои, — сказал Едигей, отпив вина. — Не в этот раз…

На своем веку ему приходилось видеть лишь единицы тех, кто умудрился дойти до самого конца. И все они сейчас сидели на балконе, с улыбками на устах наблюдая за этим вечным представлением.

Из мыслей его вырвал телефон. Поморщившись, Едигей вытащил трубку. Номер отчего-то был неопределен.

— Слушаю, — сказал он, приняв вызов. — Кто это?

Там секунду стояла тишина, а затем…

— Ты Едигей? Тот самый темник из Орды?

Голос был довольно молодым и даже знакомым, но Едигей никак не мог вспомнить, где он его слышал…

— Да. Кто это?

— Неважно, но мы вскоре увидимся. Скажи, золотой дворец Великого Хана до сих пор стоит? Он до сих пор сверкает как солнце?

Тут Едигей решил, что это какая-то шутка.

— Ты знаешь, кому звонишь?.. — спросил он ледяным тоном, от которого у большинства мужчин душа уходила в пятки. — Навряд ли. Иначе…

Но в ответ послышался веселый смех.

— Дай мне увидеть его, Едигей. Хоть одним глазком. Это очень согреет мне сердце и скрасит мою дорогу в Орду. Вскоре я буду здесь — чтобы забрать его.

Темник опешил. Что он несет? Забрать, кого?.. Дворец⁈

— Ты псих… Что за наглость⁈ Кто ты такой?

— Я? Тот, чье имя вы, люди, до сих пор боитесь произносить. Тот, кого боится даже ваш Великий Хан. Не веришь?

И на «линии» снова издевательски рассмеялись.

— Дай мне посмотреть на тебя, темник Едигей.

От этого голоса Едигею отчего-то стало страшно, но никак не получалось понять, в чем причина? Что это за псих⁈ Он заозирался. Братья-темники продолжали наблюдать за хороводом. Кроме них и еще нескольких уставших наложниц на балконе никого не было.

— Где ты⁈

— Близко. Опусти глаза вниз. Не бойся, я не кусаюсь.

Говорил явно юноша, судя по выговору из северян. Молодых северян Едигей в свое время убил массу, однако отчего-то его лоб весь в ледяной испарине? Он опустил глаза вниз — к Нике.

Женщина лежала с открытыми глазами. И в том, что был золотым, появился…

— Я ВИЖУ ТЕБЯ.

От внезапно нахлынувшего УЖАСА темник заревел и рухнул на пол. Бутылка разбилась, а ничего не понимающая Ника бросилась к стене. Там ее схватили евнухи, но она и не думала убегать. Темники тоже повскакивали с мест. Звякнув, из ножен вылетели сабли.

— Что за черт⁈

Тяжело дышащий Едигей сидел на полу и недоуменно пялился в телефон. Из динамика звучал заливистый хохот, но секунду спустя там послышались быстрые гудки.

Ни на кого не смотря, Едигей поднялся. Ему было страшно даже прикасаться к трубке. А вспоминать, КОГО он увидел в глазу Ники…

— Зараза…

Он не удержался, и вот оно снова вылезло в его памяти. Нечто до такой степени ужасное, что аж коленки задрожали.

— Едигей, — и к нему подошел его брат-темник. — Что ты…

— Ничего!

Заозиравшись, темник нашел Нику. На ее губах