Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

— единственное окошко во внешний мир. Неизвестный, незнакомый, возможно — опасный, но такой манящий.

Я тоже зритель и тоже смотрю в экран. Жду с нетерпением. Сегодня Гурейко обещал показать новый фильм про будущее. Про светлый мир, где победил коммунизм.

Но вместо фильма на экране появился… Березин. В той же больничной пижаме на белом фоне. Он сел, свесив ножки прямо из экрана, и обратился прямо ко мне:

— А ведь нет, Сань, такого фильма. Боялись наши кинематографисты браться за эту тему. Вот Хрущев коммунизм обещал, а какой он будет — не объяснил. А раз не объяснил, никто снимать не взялся. И что имеем? Белое пятно.

Березин обернулся, посмотрел на светлый фон за своей спиной. Фон вдруг стал голубым, и по небу пролетела аттракционная кабинка из парка Горького. Как я понял, в ней летел ученик Коля, одноклассник Алисы Селезневой. Кабинка была несколько обшарпанная, могли бы ради такого случая и подкрасить.

— Ну, хоть попытались, — хмыкнул Березин. — А какой вектор построил ты?

И я его, этот вектор, увидел.

Глава 22. Судьбоносная встреча

В моем векторе завет Ленина «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны» был выполнен буквально. Это был вид сверху. Я летел на странном аппарате и смотрел вниз. Не знал, что это был за город, да и город ли? Больше похоже на богатый пригород с очень уютными домиками и обустроенными участками. По дорогам катились непривычного вида автомобили, в полях работала какая-то беспилотная техника. Да и штука, на которой я летел, тоже была беспилотной, никакого штурвала в кабине не наблюдалось. А штука шла на посадку, к большому желтому пятну в центре поселка. Пятно быстро приближалось. Есть посадка! Дверь немедленно открылась вверх. «Мы прибыли в назначенный пункт. Надеемся, полет был приятным. Удачного дня, Александр Сергеевич», — раздалось из невидимых колонок.

Я вышел, осмотрелся. Рядом стояли штук десять яиц, подобных тем, на котором я прилетел. Аэростоянка? Площадь по периметру окружали красивые двухэтажные здания с вывесками на фасадах. «Почта», «Милиция», «Магазин», «Школа», «Квадрокино „Прогресс“. Я где? Ага! Есть зацепки! Перед зданием с табличкой „Сельский совет“ памятник Ленину. А над зданием — световое табло. Сейчас там фигурировал призыв: „Пятилетке полной роботизации светлый путь!“ Звучит многообещающе. Действительно, роботы имели место быть. Две бочкообразных штуки, похожие на пауков из-за обилия конечностей, возились в цветнике. И вообще, цветов вокруг было много, а заборов и оград не было совсем.

На стене кинотеатра была афиша «Ихтиандр-7. Полное погружение». С афиши улыбался голубоглазый красавчик в серебристой рыбьей чешуе. Вот афиша мигнула и сменилась новой. «Новые приключения Шурика. Марсианские сады». На афише на фоне марсианской пустыни были два Шурика, один в скафандре, второй — без. Робот что ли? Трус, Балбес и Бывалый тоже имели место быть и тоже в скафандрах. Они ехали верхом на марсоходе с большими колесами.

Световое табло над сельсоветом мигнуло и выдало новый призыв: «Решения ХХХ съезда партии в жизнь!» А это уже зацепка по времени. Если двадцать восьмой был в девяностом, а съезды проводили, кажется, раз в пять лет, то… то тридцатый… Я в двухтысячном что ли?

— Шурик, ты здесь? — услышал я за спиной голос Николая.

Видение исчезло. Мы стояли в палате, ни Березина, ни ящика с картами не было. Исчезли, как и не было. Только обрывки исколотых шилом обоев валялись на полу.

— Баба с возу… — Николай не договорил, прихватил меня под локоть и повлек на выход.

— Ну что, домой? — спросил Николай, когда мы проехали через ворота клиники.

Я еще находился под впечатлением от увиденного. Что это было? Альтернативная реальность? Мечты Березина о величии огромной страны? Мои мечты? Или, действительно, новые батареи могли так изменить историю? Или еще могут?

— А давай заедем ко мне в институт, — предложил я.

— Зачем? — спросил Николай.

— Сюрприз, — пообещал я.

Дуб закончил прилаживать антенну на крышу «Волги», сел в салон, взял трубку, выдохнул и набрал номер. Через пару секунд лицо его расплылось в широкой улыбке:

— Работает, — сказал Дуб и передал трубку мне.

На том конце был Лохонзон. Устройство работало.

— Саша, совсем забыл, — сказал профессор. — Аппаратура экспериментальная, находится на нашем балансе. Ну ты понимаешь?

Я понимал. Николай тоже. Внимательно изучил документ, который принес Дуб, и расписался в трех местах. После этого сам сел за руль, взял трубку и набрал номер.

— Алло, да, я.

Улыбка с лица Никола моментально исчезла. Кажется, он услышал что-то важное. Некоторое время слушал молча, потом спросил: «С женой»? Еще послушал, сказал кратко «Есть», положил трубку на рычаг.

Посмотрел на меня.

— Тебя завтра вечером ждет Леонид Ильич.

— Ка-ка-ка-кой Леонид Ильич? — спросил я, хотя уже сам понимал, какой именно.

— Брежнев, — подтвердил Николай. — С женой. Быть к шести. За вами приедут.

Зина была дома. Она уже все знала. Звонок из приемной генсека застал ее на работе, во время репетиции. Репетицию отменили.

Глаза Зины были величиной с екатерининский пятак каждый. Николай, неожиданно вызвавшийся проводить меня до квартиры, посоветовал никому о предстоящей встрече не сообщать. И брюки внизу почистить. После теста на полигоне остались следы. Зине посоветовал одеться нарядно, «но не вызывающе». Миниюбку сразу забраковал.

Ужинать мы не стали. Зина сказала, что у нее от волнения мысли о еде отбило напрочь и ушла в ванную. А я, засыпая, вспомнил слова Березина. Про эту встречу он говорил?

Утром я обнаружил на столе пакет. Там была заявка в министерство обороны. По поводу резины.

— Курьер утром привез, — сказала Зина, придирчиво рассматривая белый брючный костюм. — Я расписалась.

Остаток дня превратился в пытку. Зина раз десять примерила костюм, дважды разрыдалась. Сказала, что она в нем толстая, а больше надеть нечего. Сказала, что вообще никуда не поедет.

Я молча вышел на балкон и вытащил из футляра новую сигару. Представил афишу