Девять миров Эдлена ч.1 - Ильяс Арчаков

всегда, отдался волю случая. Я пытался привыкнуть к их быту и ритму жизни, но получалось у меня с трудом. Поначалу я был обузой. Мои городские руки плохо слушались, когда я пытался плести сеть или наточить кремневый наконечник. Ребятишки деревни, сначала стесняясь, а потом с возрастающим интересом, наблюдали за моими неуклюжими попытками. Но смех их был добрым, а помощь — всегда искренней.

Илана, та самая ворчливая женщина, оказалась очень мудрым человеком и искусной собирательницей. Она знала об окружающему лесе практически все. Видя мою полную беспомощность в том, что касалось растений, она подошла ко мне через пару дней и без лишних слов ткнула веткой в невзрачный куст у края поляны.

— Это «сонная ягода». — Одна — усыпит мелкую дичь. Две — усыпят тебя. А вот это, — указала она на небольшой зелёный побег, — «огонь-корень». Высуши, измельчи и смешай с трутом. Один удар камнем и сможешь добыть искру, развести огонь. Ты ведь не хочешь жевать сырое мясо, как щенок? — Я поднял на неё взгляд и улыбнулся. Она слегка улыбнулась мне в ответ, словно пытаясь не показывать свое большое доброе сердце.

С этого началось мое обучение. Я потихоньку привыкал к новому миру. Каждый день Илана водила меня по опушке, и ее ворчание превращалось в неторопливый, бесценный урок. Она учила меня распознавать растения, по капле смолы на коре находить дерево, дающее лучший клей; по запаху отличать съедобный гриб от ядовитого двойника. Ее суровость была обманчива — в ней скрывалась огромная, терпеливая забота о глуповатом, но старательном ученике. Я научился собирать сочные клубни, сладкие ягоды и листья, которые, будучи заварены, снимали усталость лучше любого напитка из моего прошлого мира.

Фафау взял на себя обучение мужским ремеслам. Он был очень терпеливым и всегда с пониманием относился к моим неудачам. Под его чутким присмотром я готовил ловушки для рыб, охотился на мелкую дичь, учился читать следы на влажной земле и понимать, о чем предупреждает внезапная тишина в лесу. Каждый день я учился чему-то новому и каждый раз удивлялся тому, как умело они пользуется тем, что им даёт природа.

Так день за днем, через труд, через общую трапезу у вечернего костра, через мелкие неудачи и маленькие победы, я переставал быть «странником». Я становился Эдом. И племя, которое поначалу смотрело на меня с осторожным любопытством, начинало смотреть на меня как на своего. Их добрые лица расплывались в улыбке, когда они в очередной раз видели мой успех — как я, под ворчанием Иланы, несу полную корзину «огня-корня» или очередную добычу с охоты. Я еще не до конца понимал их культуру, но шаг за шагом начинал укореняться.

В знак дружбы и уважения Фафау подарил мне огромный нож, похожий на мачете, с зазубринами по всей длине на верхней части клинка. Я с благодарностью принял его подарок. Вслед за ним Илана подарила мне кожаный мешочек для ношения огненного порошка и подсумок для ягод, корней, и прочей растительное полезности.

По вечерам, после трапезы, мы разжигали костёр, собирались все вместе и болтали обо всем на свете, попивая горячий напиток из лепестков цветка Пуампа-гункка. Что на языке древних жителей означало "Лунный цветок". Его бутон раскрывался только ночью, из-за этого его так и прозвали. Кто-то наигрывал лёгкие мелодии на инструменте, похожим на губную гармошку, а кто-то просто лежал у костра, поглядывая на звёздное небо. Кругом был слышен смех и тихие разговоры. Я смотрел на этих людей и понимал как мало на самом деле нужно человеку для счастья.

Эти люди не боролись с природой, а были ее частью. Они не строили крепостей, потому что их защитой был сам лес, который они понимали и уважали. Глядя на их мирную, наполненную жизнь, я, измученный постоянным бегом, борьбой и потерями, чувствовал, как пустота внутри меня постепенно заполняется. Я поймал себя на мысли, что несмотря на все потери, я могу спокойно вздохнуть полной грудью и не думать о том, что меня ждёт завтра.

4.1

Прошло два года с момента моего появления в этом мире, но портал все не появлялся. Это было намного дольше моих предыдущих путешествий и иногда я допускал пугающую мысль, что я останусь здесь до конца своих дней. Теперь я был не Эдленом-странником, а просто Эдом. Мои руки потемнели и покрылись такой же сетью шрамов и мозолей, как у остальных. Я научился всему, чему могли научить меня эти добрые люди, а мои истории о повадках водяной лисицы или о том, куда ведут тропы светлящих дракончиков, звучали у вечернего костра наравне с другими. Даже Илана, моя вечно хмурая наставница, перестала ворчать. Теперь она молча сувала мне в руки пучки трав, приговаривая: «Разжуй, запомни эту горечь. Поможет от скручивания живота». Ее суровая забота была крепче любого кремня. Накануне нашего похода она указала своим посохом на запад, в сторону горы Ануа́рта.

— Завтра идите. — сказала она, помешивая варево. — Зверь будет сонный. Семь дней снег лежит — верная примета.

Ритуал добычи «нектара жизни» был делом почетным, но смертельно опасным. Жители деревни делали напиток из этого нектара, который заживлял раны и лечил любую болезнь. Он также придавал бодрости и сил. Мужчины племени употребляли его перед тем, как пойти на охоту. Но немногие в племени решались пойти за его добычей. Я же не мог отказать себе в удовольствии испытать удачу и посмотреть на зверя, о котором так часто говорили в племени. Раз в несколько лет, в самую глухую зимнюю пору, мужчины из племени шли в пещеру на склоне той самой горы. Там, скрытый от дневного солнца, жил пещерный копатель, местные звали его Гу́нак. Огромный зверь, похожий на смесь крота и ящерицы, покрытый толстой кожей и плотной чешуей внизу живота, защищавшей его от грубой скальной породы. Размером он был в полтора раза больше взрослого слона. Его огромная голова, с маленькими как ягодки глазами, была усеяна острыми зубами и длинными, выступающими вперед, резцами, больше напоминавшие бивни. Лапы этого гиганты были массивными, на каждой из них были огромные когти, размером в полметра и толщиной со ствол небольшого деревца. Этими когтями и зубами он рыл тоннели, в которых жил и охотился. Его тело выделяло слизь, которая защищала его от паразитов и насекомых. Именно она, вступая в реакцию с минералами из горных пород, и была тем самым нектаром жизни. Она скапливалась на его спине, в пористых горбах. На вид