Крафтер II - Иван Ладыгин

— если ты попробуешь меня обмануть, то у тебя из ушей полезет лаванда, а твоя тень будет торговать артефактами на углу за тебя.

Оскар судорожно кивнул и выпятил грудь, изображая храбрость.

— Принято! Обещаю — ни один грамм доверия не пострадает!

Я махнул рукой, разворачиваясь к стройке.

— Значит так. Магазин пока строится, но в ближайшее время поставим палатку. Будешь торговать моими артефактами. Весьма… Экзотическими, должен сказать. Но тебе должно понравиться.

— Да хоть с автографом твоим продавать буду! — воскликнул он.

— Вот и отлично. А теперь слушай дальше. По поводу бумажек, разрешений, и всей этой бюрократической мутотени — пиши Матвею Семёновичу, он этим заведует. Ещё Алису подключи, она поможет по оформлению и поставкам.

Я продиктовал ему контакты. Он записал с такой скоростью, что я заподозрил — у него и почерк, и память адаптированы к жизни на бегу.

— А товар когда? — прищурился он, будто собирался уже бежать на встречу клиенту.

— Завтра. Сегодня тебе надо другое: найди себе жильё где-то рядом, чтоб был под рукой. Не в палатке же тебе ночевать.

— Есть! — он отдал честь и сорвался с места, будто за ним уже гнался налоговый голем.

Я проводил его взглядом и усмехнулся. Вот он, первый кирпичик моей торговой империи. Немного потрёпанный, но живой. А главное — мотивированный. И в перспективе весьма уважаемый человек. Если справится с возложенными на него обязанностями, естественно.

Закончив разговоры, я направился к своим артефактам — Утюгу и Гладильной Доске. Они стояли на посту, как два памятника трудовой дисциплине. Один — тяжеловесный, сверкающий боевыми заклёпками утюг на ножках, другой — грациозная, но смертельно опасная доска, в чьих изгибах скрывался механизм, способный переломать кости сразу трем идиотам.

Я прошёл мимо — ни один даже не шелохнулся. Только у Утюга лампочка на боку чуть дернулась, как будто он хотел сказать: «Мы на месте, шеф, всё под контролем, никакого шевеления».

Я остановился, глянул на них внимательнее. И тут — ага, вот оно.

Гладильная Доска, как бы невзначай, откинула одну из ножек в сторону, грациозно изогнулась и чуть-чуть покачалась. Просто ветер? Ага, конечно. А Утюг, не будь дураком, начал незаметно подпрыгивать на пружинках, как бы проверяя боевую готовность, но делал это под углом, будто выписывал сердечки в воздухе.

— Вы что там, флиртуете? — прищурился я, подходя ближе.

Они замерли на мгновение. Как школьники, уличённые за забором в поцелуях. Потом Утюг гордо выпрямился, словно говорил: «Никакого флирта! Чисто профессиональная искра между нами!»

А Доска чуть скрипнула шарниром — и этот звук подозрительно напоминал кокетливое «хи-хи».

Я усмехнулся и стал проверять запас энергии Утюга, но это оказалось лишним. Он хорошо напитался от кристалла энергии в особняке — хватит ещё надолго. Проверил и Доску — та же картина. Ни намёка на просадку.

— Ладно, голубки. Только не создайте мне тут потом артефактного потомства, — пробормотал я. — А то заведёте маленький Тостер, и кто потом будет за ним убирать?

Утюг хмыкнул. Не знаю, как он это сделал, но в его корпусе что-то звучно клацнуло — явно обиделся. А Доска с тихим щелчком вернула ножку на место и сделала вид, что вообще ничего не было.

Да. Всё-таки мои артефакты — не просто техника. Это почти семья. Слегка опасная, местами безумная… но своя.

Я отошёл от флиртующих артефактов, уселся на лавку рядом со строительным мусором, достал телефон и ткнул в банковское приложение. Пора было проверить, насколько сильно мой бюджет стал похож на седые волосы портного после всей этой кутерьмы.

Самолёт, аванс Оскару, покупка артефактов и экипировки для огнейронцев, найм Игната Фомича и Степана Игнатьевича, мои стройки — я аж прищурился. Цифры в голове сложились в длинную, тревожную цепочку с вывеской: «ПОРА НА ГРЕЧКЕ ЭКОНОМИТЬ».

Приложение открылось, и я машинально приготовился морально страдать. Но… Цифры были жирными. Приятными. Внушительными.

— Что за… — пробормотал я, вглядываясь в баланс.

Секунд пять я тупо смотрел на экран, пытаясь соотнести увиденное с реальностью. Либо приложение глючит, либо я стал бессознательно проворачивать мошеннические схемы во сне. Но нет, всё законно. Я ткнул на «История поступлений» и тут пазл сложился.

Недавно было три крупных перевода со счетов… Чернова. Я хмыкнул и медленно покачал головой.

— Алиса… Ай да Алиса… — проговорил я, уже почти с восхищением. — Ай да подсуетилась.

Элегантно, быстро, без шума и пыли. Пока я прыгал по Севастополю, гонял бандитов и налаживал торговлю, она аккуратно забирала нашу долю со старого барона, будто вытаскивала монеты из чучела — и даже не потрепала шкурку.

Умница. В очередной раз убедился в правильности своего решения по найму рыжей бестии. Она не просто делает все «скучные», но важные вещи — она делает их быстро. А это куда ценнее, чем просто делать.

Я откинулся на лавку и посмотрел в небо. Облака плыли себе, не зная, что я только что избежал судьбы человека, который продаёт свои артефакты на обочине за кусок пирога и стакан кваса.

— Ну что, Чернов, считай, ты ещё и спонсор моего самолёта, — усмехнулся я. — Благодарочка с меня, как говорится, на том свете, но не от всего сердца.

И добавил себе мысленно в список дел: купить Алисе что-нибудь приятное. Например… новый блокнот. Позолоченный. С гравировкой: «Для тех, кто делает деньги, пока маги творят пафос».

Я взглянул на экран, где цифры по-прежнему радовали глаз, и с сожалением убрал телефон в карман. Роскошь — штука опасная. Как только расслабишься, тебе обязательно постучат по голове. Или по воротам. Или, как в моём случае, по нервной системе.

Пора было заняться делами. Набрал номер Краева. Он ответил быстро, как всегда — человек-лезвие. Даже по голосу.

— Слушаю.

— Виктор, приветствую. Мне тут в столице настойчиво шепнули, что стоит заглянуть к тебе на огонёк.

— Хм.

— Сам не понимаю, в чём дело, — признался я честно, — но, если уже зовут — значит, пора. Да и таким людям, как я понимаю, не отказывают.

— Можешь приехать сейчас. — Краев явно понял о ком именно я говорю.

Я повесил трубку, забрался на мотоцикл и вжарил по улице, не особо заботясь о скорости. Пусть Клинки слышат, как я подъезжаю.

Огромное здание возвышалось строго, будто судья, прищуривший один глаз. У входа уже стоял мужчина — высокий, сухой, с лицом, на котором можно было