Цивилизация 2.0 Выбор пути - Вадим Бондаренко

по меркам двадцать первого века, там от такой дозы дети не опьянеют… Но неандертальцам хватает — с изумлением выпучив глаза, они прислушиваются к новым необычным ощущениям.

— А теперь — все танцевать!

Эту незамысловатую мелодию музыканты тренировались исполнять несколько дней, и теперь она у них получается отлично — звук барабанов волнами накатывает на толпу, то затихая, то вновь набирая силу. Колотушки в такт выдают отрывистый стук, словно это стучат сердца молодых. Время медленных танцев придет ещё нескоро!…

На Лантирск опускаются сумерки, люди вновь собираются у столов, новые порции еды уже готовы. А новобрачные, одна пара за другой, исчезают в темноте. Покидаем праздник и мы с Эрикой, нам есть чем заняться. Количество юрт увеличилось до сорока, места хватит всем…

В моей юрте ярко пылает огонь, в ушах звенит — и я не знаю, что тому виной, выпитый самогон или прекрасная обнаженная девушка рядом. В пламени мерещаться неясные картинки и образы, но мне не до этого…

Обнимаю свою, теперь уже жену, и тихо шепчу ей на ушко:

— Ты кого мне первого подаришь, мальчика, или девочку?

Эрика краснеет, в ее глазах искорками отражаются пламя, но она давно уже все для себя решила

— Мальчика, Дим. Сына…

Она тянется ко мне, и мир вокруг на долгое время перестает существовать, оставив только ощущение бесконечного счастья…

Я проснулся перед рассветом, тихонько, чтобы не потревожить спящую жену, натянул штаны и выскользнул наружу. Моим телохранителям, Дару и Туру сейчас не до профессиональных обязанностей, а Ант с семьёй не пришел, позволив нам с Эрикой насладиться друг другом.

Небо уже начинает светлеть, городок только недавно заснул, устав от бесконечного застолья, музыки и танцев. Ночью опять был заморозок, воздух холодный. Зябко поежившись, иду к ближайшей выгребной яме — организм настойчиво напоминает о количестве выпитого вчера. Голова все ещё шумит, меня покачивает. Проходя третье кольцо юрт, замечаю сбоку смутное, размытое движение. В груди вспыхивает резкая боль и я, не удержавшись на ногах, падаю на обтянутую шкурами стену ближайшей постройки. Последнее, что я слышу — короткий свист летящей мне в голову дубины, и сознание погружается в темноту…

Глава 8. Земли Вечной Охоты

У шамана три руки, оо

Мир вокруг, как тёмный зал

На ладонях золотых, оо

Нарисованы глаза

Видит розовый рассвет

Прежде солнца самого

А казалось, будто спит, оо

И не знает ничего

Группа "Пикник", "У шамана три руки"

Как же холодно!.. Ледяной ветер вытягивает из тела последние крохи тепла. А вместе с ним — и жизни…

Сквозь закрытые веки пробивается яркий солнечный свет. Открываю глаза и тут же зажмуриваюсь, чтобы не ослепнуть — белоснежная равнина вспыхивает тысячами искорок. Ччерт, как же хреново!..

Голова раскалывается от боли, не слабо меня приложили… Стоп, вчера же была только осень. Где я? Что случилось с Эрикой, с Лантирском?

Встать получилось не сразу — мороз сковал конечности, и я сначала долго разминал пальцы, затем руки и ноги, возобновляя движение крови. Из одежды — одни штаны, босые ноги утопают в снегу. Кожа покраснела, но чувствительность постепенно возвращается, словно тысячи иголочек покалывают. На груди вижу засохшие потёки крови и едва затянувшийся багровый рубец, напоминающий о себе при каждом вдохе.

Преодолевая тошноту и головокружение, несколько раз приседаю, делаю наклоны и махи руками. Нужно двигаться, иначе так и останусь в этих снегах…

Вот только куда идти? Я начинаю осматриваться, и замираю, не веря своим глазам. В небе ярко светят два солнца…

Абсолютно одинаковые, привычные с детства светила — одно низко над горизонтом, в разрывах серых облаков, второе в зените. Прищурившись, опускаю взгляд ниже и начинаю всерьез опасаться за свою психику — всего в паре сотен метров от меня снег внезапно исчезает. За полосой дрожащего воздуха я вижу пальмы, настоящий тропический лес. Да быть такого не может!

Срываюсь с места, и со всех ног бегу к этому миражу. На мгновение появляется ощущение сопротивления, словно налетел на прозрачную пленку — и я падаю в зелёную, сочную траву. В голове снова вспыхивает боль, несколько минут лежу неподвижно, пережидая приступ. Вроде отпустило…

Жаркое тропическое солнце быстро отогревает меня. Не мираж… Но как?

Встав на ноги, срываю лист с ближайшего дерева, растираю между пальцами, чувствуя, как липкий зелёный сок стекает по руке. Ощупываю морщинистую кору, прихлопываю крупного муравья, впившегося в кожу. Вдыхаю тяжёлый, насыщенный влагой воздух…

Совсем рядом белеет продуваемая всеми ветрами снежная пустыня. Медленно протягиваю руку в ее сторону, пальцы упираются во что-то податливое, как желе, и мир за ней, утратив реальность, качнулся. Снова боль в висках, ещё немного… Холод вновь атакует кисть, и я рефлекторно отдергиваю руку назад. Эксперимент признан удачным…

Не стоит туда возвращаться, лучше останусь на этой стороне, тут хоть не замерзну. Осматриваюсь дальше, и вдалеке вижу море. Ледяные торосы, скопления похожих на тюленей животных на камнях. И тут же они сменяются золотистыми пляжами тропических островов, пальмами, буйством ярких цветов и красок.

Слева заснеженная тундра с редкими деревьями и кустарниками. Вдали бродят стада оленей, овцебыков и мамонтов, вокруг них стремительными росчерками крутятся волки и гиены.

Справа — непроницаемая стена стволов, ветвей и лиан, настоящие джунгли. Завывания ветра исчезли, здесь воздух наполнен криками невидимых в густой листве животных, щебетом птиц и гулом насекомых.

За моей спиной местность начинает подниматься, переходя в предгорья, а на самом горизонте возвышаются величественные горы. Линия раздела двух абсолютно разных местностей не исчезает — половина склонов засыпана снегом, вторая зелёнеет, словно альпийские луга. Только много выше ледяные пики становятся одинаково безжизненными.

Зрение слегка адаптируется к контрасту белого и зелёного, и, присмотревшись внимательнее, я замечаю на склонах десятки дымов. Там горят костры? Или вулканическая активность?

Выяснить это можно, только проверив лично. Море никуда не денется, и я, отбросив мысли о райских пляжах, зашагал к горному массиву.

Далеко от границы не отходил, опасаясь углубляться в заросли. Доносившиеся оттуда звуки настораживали и пугали, особенно сейчас, когда у меня не было никакого оружия. Кривоватую палку я, конечно, подобрал, но ней можно отбиться разве что от комнатного пуделя…

Иногда прикасаюсь к невидимой пленке и с интересом наблюдаю, как во все стороны, словно круги на воде, расходятся волны искажений. А вот на попытку просунуть сквозь преграду палку реакция другая — сухое дерево, едва прикоснувшись к границе, просто исчезает, растворяясь без следа. Рассматриваю срез