Величие империи (СИ) - Старый Денис

Немало поразмышляв о будущем России и о том, как выбираться из сложившегося кризиса, я сделал ещё одну проходку по Зимнему дворцу. Так сказать, показывал себя, демонстрируя, что имею причастность к сложившейся ситуации и что имею право находиться во дворце.

Зимний дворец уже расчистили от одних, и наполнили другими. Теперь здесь стоят строго по караулам верные гвардейцы. Праздно шатающихся и не особо родовитых дворян тоже попросили на выход. А вот элита Российской империи в Зимнем присутствовала. Князья, министры. Президент Академии наук пожаловал, да всё жжёт меня взглядом, догадывается, видимо, что я имею непосредственное отношение ко всему происходящему.

Пусть уже публикует и мои стихи и мои же научные трактаты, обоснование реформы русского языка, и много чего иного. А не ходит тут, не демонстрирует свое присутствие.

Так что было бы не лишним и мне пройтись и привлечь к себе внимание русской аристократии. Вряд ли я в ближайшем будущем могу стать одним из них, приобщиться к этому высокому обществу. И нет — не потому что я менее родовитый, худородный или ещё какой-то.

Пётр I приучил к тому, что и неизвестный дворянин, а, порой, так и вовсе мужик, может войти в элиту Российской империи. Сложно, превозмогая многие препятствия, но такие примеры, когда возвышались и с самого низа, в России уже известны — те же Демидовы. Так что и ко мне привыкнут. Но от титула графа я бы не отказался.

Я не стану частью этой элиты потому, что я, скорее, буду проводником идей промышленного переворота. Большая часть моего круга общения, как я рассчитываю, будет связана именно с теми людьми, которые этот промышленный переворот будут творить. А буржуазия и аристократия — это злейшие враги. Но там, на Западе. Можно же попробовать сглазить углы у нас, в России.

Совершив очередную проходку, поздоровавшись со всеми и ещё раз подойдя к двум женщинам, сидящим рядом на Большом и Малом троне — к Елизавете Петровне и Анне Иоанновне, я отправился к герцогу Бирону.

Этот товарищ во время событий проявил себя с наихудшей стороны. Я бы даже понял, если бы он принял чью-то сторону, пошёл на соглашение с Ушаковым, хоть как-нибудь действовал. Эрнст Иоганн Бирон изволил уйти в запой.

— Ваша светлость, я не в праве давать вам советы, сие мне не по чину, но вам всё же следовало бы показать себя обществу, — говорил я Бирону, посетив его, приходящего в себя в комнате рядом со спальней умершей императрицы.

— Она там, понимаете, Норов? Государыня в соседней комнате, а к ней и очереди нет, чтобы попрощаться. Все ликуют, радуются. Она не заслуживает такой памяти, — говорил дрожащими губами Бирон.

— И я обещаю вам, что скоро появятся статьи в газете, где будет восхваляться великая императрица, так быстро ушедшая от нас. Еще лет десять, так и вовсе могла бы деяниями своими сравниться с Петром Великим, — лукавил я, но говорил примерно то, что хотел бы слышать герцог Бирон.

Анну Иоанновну в данный момент готовили к частичному бальзамированию. Похороны императрицы не могут проходить как обычные христианские. Уж точно не на третий день после смерти. Это тоже мероприятие государственного масштаба, к которому необходимо тщательно подготовиться. И пусть курлядская баба, волей ошибок российских элит вошедшая на престол, и своими похоронами послужит России.

— Норов? Вы сыграли, всё-таки, свою партию? И зачем вам нужна Лиза? Любите ли вы её? — опустошённым голосом спрашивал герцог.

— Лишь только как престолоблюстительницу, — отвечал я.

— И слово-то какое подобрали, что и не выговорить, — мучительная улыбка появилась на лице Бирона.

— А разве это положение дел не сплочает наше Отечество? Разве же мы не пришли к единству относительно малой кровью? — говорил я. — Но я и о вас не забыл, герцог. Вы нужны России! Причём, не только как герцог Курляндии, ну и как полезный и важный подданный российского престола.

— Ну и зачем я вам? — спрашивал Бирон, вставая с кресла и поправляя мундир.

— Нужны, герцог. Уже по тому, что у вас есть средства, и у вас есть конные заводы, которые России сейчас нужны.

— Вы предлагаете всем этим поделиться? — усмехнулся герцог, как будто бы обличая меня.

— Ни в коем случае. Лишь только государственные заказы на поставку лошадей в армию. Только участие вами теми средствами, которые вы имеете в торговых и промышленных проектах. Для приумножения силы державы нашей и наших кошельков, — отвечал я.

— У меня уже получилось, скорее всего, вывести новую породу. Этот конь будет лучшим в мире. Он даже сможет нести тяжелого кирасира, — неприменул похвастаться Бирон.

— России нужны два кирасирских полка. Я даже знаю командира, достойного такого назначения. Барон Мюнхгаузен, — сказал я.

— На два полка не найдется лошадей. Но полтысячи, могу продать. Трех-четырех годки, их уже обучают строю и взрывам, — говорил Бирон и преображался.

Все-таки он больше любит лошадей, чем людей. А государыня была для него, словно бы породистая кобыла.

Герцог задумался. Мне и вовсе кажется, что если бы этого человека лишили всей власти, но оставили при этом монополистом в конной промышленности, то ему этого хватило бы.

А так…

— Учреждён Государственный совет, где вам предлагается занять должность председателя. Это будет совещательный орган при престолоблюстительнице. Согласны ли вы? — сказал я и решительно посмотрел на герцога.

Таким взглядом я хотел побудить его к действию.

— Можно много и упорно пить и переживать о потере любимого человека. Но Анну Иоанновну не вернёшь. А нужно жить дальше, — заканчивал я психологическую помощь герцогу.

Если сейчас он не встанет и не пойдёт действовать, хотя бы торговать своим лицом и выказывать всяческую поддержку Елизавете, а также почтение матери будущего императора или императрицы, Ане Леопольдовне, то я больше не буду брать в расчёт Бирона как какую-то политическую фигуру. И сейчас его смести с игровой доски можно не болезненнее для игры, чем пыль.

— Вы правы, нынче же предлагаю вам вместе со мной пройтись. Как это неловко для меня понимать, но в данном случае вы словно бы представите меня обществу. Вот как оно повернулось: не я вас представлю, а вы меня, — улыбка Бирона была уже чуть более искренняя. — Чем хоть вас наградили? За то, что вы сделали, награда должна быть поистине царской.

Я усмехнулся и пожал плечами. На самом деле я уже и Лизе намекал на то, что хотелось бы услышать произнесённые её пухлыми губками слова о моём награждении. Но Елизавета Петровна будто играет со мной. Это очень похоже на постельные игры, когда женщина дразнит своим телом мужчину, то и дело одергивая его руки, капризничая и не допуская к этому телу.

Награда будет, я почти в этом уверен. И даже предполагаю, какая именно. Да и жена моя, помирившись с Анной Леопольдовной, помогает этому. Как бы то ни было, но небольшие просьбы Анны, как то сделать Норова, меня, генералом, Лиза должна исполнять. Пусть даже она сейчас со мной играется, словно бы принуждая к постели с ней.

Вот только я почти уверен, что Елизавета смирилась с тем, что нам вместе не быть. Она, как похотливая самка, сидит на троне и всматривается в каждого мимо проходящего и кланяющегося ей мужчину. Выбирает себе ночное покрывало.

Ничего, есть у меня кого предложить Елизавете. Было бы неплохо, если бы я стал своего рода Потёмкиным при нынешней правительнице. В том смысле, чтобы не спать с Елизаветой, но иметь при этом немало пикантных воспоминаний, которые будут будоражить эту женщину. Дело больше в том, что я, как и Потёмкин, намереваюсь стать поставщиком мужчин для престолоблюстительницы.

Теперь Елизавете Петровне сильно нужен фаворит, такую сексуальность и похотливость Лиза в себе побороть не может. Так что если нужен фаворит, то лучше я подведу этого человека.

И лучшую кандидатуру на роль хранителя постели Елизаветы, чем Иван Тарасович Подобайлов, я не придумал. О любовных похождениях этого малоросса, ставшего гвардейским офицером, а сейчас и моего заместителя, мне известно.