Знаменосец забытого бога (СИ) - Ра Юрий

Москва — город большой, а люди в нём капризные настолько, что некоторые ходят не в ближайшую к дому школу, а в ту, что получше. Даже странно, как одна школа может быть лучше другой? Программа на всех одна, учебники одинаковые, народ и партия едины, если верить вон тому транспаранту на доме. Учителя разные? А что зависит от учителей, когда над ними РОНО, кино и домино, в смысле, партком и райком? Но факт остаётся фактом: память Тимура подсовывает знание о том, что некоторые пацаны из их двора едут в свою школу на трамвае, хотя до ближайшей школы всего ничего. В неё-то он и идет, доверяясь чутью, точно волк в зимнем лесу. По следам и чутью.

Условно престижный старый район внутри Третьего Транспортного кольца, сталинки, не помпезные центровые, а попроще, для работяг, но метро рядом нет. Школа тоже старая, четырехэтажная, каких много настроили в Союзе, сейчас она втягивала ребятишек как пылесос. Кстати, на улице кроме школьников почти никого — москвичи или уже на работе, или еще спят. Те, кому на службу к девяти, те по субботам не работают, а кому к восьми, они уже трудятся.

Зарядка, какая зарядка? Ах зарядка, ах к Олимпиаде готовимся! Ну да, как же, Чирков помнит, Чирков не забыл и не забил, просто немного опаздывает. Всё это кричится в спину уносящемуся вдаль однокласснику. Тимур не настроен бежать вдогонку и пытаться успеть запрыгнуть в отходящий от пристани пароход знаний. Пароход отходит образно, технически он стоит, так что небольшое опоздание не страшно.

— Что, Чирков, нимб помешал в класс войти вовремя?

— А? всё понимаю, а тут не понял. — Но хоть догадался встать, когда Алла и Ванна назвали его фамилию, если бы он вступил в полемику сидя за партой, было бы совсем уж святотатсвенно, как в ризнице коньки надевать.

— Ты почему на зарядку не пришел перед первым уроком? — Во как, только второй начался в кабинете их классной, география, а она уже знает, кто отсутствовал на пятиминутке ненависти. Большой Брат следит за Тимуром или вообще за всеми?

— Алла и Ванна, по состоянию здоровья. В пятницу у вечного огня чуток спину застудил, сейчас болит. Мама мне перцовый пластырь налепила, показать? — И Тимур начал расстегивать форменную школьную куртку. Вралось легко и непринужденно, словно за плечами был десяток лет работы в офисе крупной компании под девизом «выкручивайся и развивайся». Кто не умеет врать, выкручиваться и спихивать на других свои и чужие косяки, тот выбывает из гонки.

— Не надо, не снимай, — подобревшим голосом разрешила классная руководительница, — надо было просто предупредить заранее.

Её не смущало, что технической возможности сделать это заранее у мальчика не имелось. Просто последнее слово всегда должно оставаться за взрослыми — закон школы. Тимур интуитивно это понял или просто вспомнил, но продолжать полемику не стал, заткнулся.

— Готов к уроку? — Шипение сбоку должно было изображать шёпот, а не звук прохудившейся шины. Соседка по парте сама не поняла, что подвигла Тимура на эксперимент.

— Караваева, а спорим меня не вызовут к доске?

— Спорим, а на что? — Тимур чуть не сказал «на поцелуй», но вовремя опомнился, не надо ему такого. Пока.

— Да на просто так.

— Спорим.

Учебник, лежащий на столе, назывался «Физическая география СССР» и Тимуру даже стало интересно, какие тайны скрывает его обложка. Стараясь не делать резких движений, он открыл его и полистал — с точки зрения школьника страницы были заполнены абсолютно неинтересной тягомотиной. Изучаемый под конец года раздел «Казахстан и Средняя Азия» наводил на мысль, что авторы учебника сам Казахстан к Средней Азии не относят. Да уж, с такой подачей материала новых Ермаков, Лазаревых и прочих географов из ребят не воспитать, про себя вздохнул Тимур. Сухо, скучно, неинтересно. Хотя Ермак, он с другой мотивацией шел, Ермаки не переведутся. У них в районе на что спокойно, а и то парочка Ермаков по подвалам кодлы свои собирает.

Весь житейский опыт Василия, доставшийся Тимуру подсказывал, что если спросят домашнее задание, то ничего путного этот опыт подсказать по заданному параграфу не сможет. Одна надежда, что он выиграет спор и его не вызовут к доске. Схема сработала или просто так выстроились звёзды, но на географии его к доске не вызвали.

Вызвали на перемене, предлагали пойти помахаться за школой с параллельным классом. Причём так получалось, что Тимур сам в этом и виноват оказался. Нет, он не был агрессивным, просто офис прогибов не прощает, а тут идут какие-то семиклашки и задевают плечом, причём явно нарочно. Что делать, когда смежный отдел катит на тебя телегу? Отвечать в том же духе, но в большем масштабе, чтоб неповадно было в следующий раз. вот он и ответил. Просто и без затей: его толкнули, а он локтем в челюсть одного из троих, как раз толкнувшего.

Не надо думать, что Василий был бойцом или мастером единоборств, он был обычным мужчиной, за свою жизнь переставшим бояться. Двусмысленная фраза, надо бы уточнить, чего перестал бояться Вася за свою жизнь. На самом деле всё просто — он не боялся именно за свою жизнь. Настолько его достала эта постоянная гонка за достатком, за перспективами, за возможностью вступить в ипотеку, а не снимать квартиру. Да и бояться, что со съёмной квартиры попрут, тоже устал. И от этой усталости он бояться-то и перестал. Как сформулировал один писатель из новых: чем хуже люди живут, тем больше среди них берсерков, не дорожит своей шкурой тот, у кого она вся в порезах.

А тут какие-то мальчишки на понтах, чего себя ограничивать? Ударил и пошел дальше. А уже одноклассники, шедшие следом вывозили дипломатию, то есть вели переговоры о мирном урегулировании возникшего конфликта между мальчишками двух классов путем драки за школой после уроков. Тимур даже не смог разобраться в возникших чувствах. С одной стороны приятно, что за него подписался весь класс, он думал, в Москве такого уже нет. С другой — он вроде и сам решил вопрос на уровне личностей, нафига было его эскалировать до такого масштаба? Естественно, свалить, уйти в туман, дать заднюю — всё это было не в масть. Тем более, что ему тут жить и жить.

— Чирик, ты всё правильно сделал! Нельзя позволять всяким «бэшкам» наезжать не по делу.

— Ага, ништяк пошло! Я такой иду, смотрю, Бубель такой раз, и с катушек! — И в контексте было непонятно, «Бубель» — это кликуха конкретного подростка или всех пацанов из «Б»-класса так зовут, память не подсказала.

— Да они там все бубели, ходят, словно школа вся ихняя. — Тимур не промолчал, потому что нельзя было промолчать, в этом возрасте в этой компании авторитет молча не завоёвывают. Даже если ты крутой и можешь выписать лещей любому, молчание сочтут знаком умственной ограниченности. У взрослых всё не так, среди взрослых такое… да тоже прокатывает на самом деле. И бывшему Василию было не стыдно за слово «ихняя» — он любил русский язык за его гибкость. Небось Маяковский не стеснялся коверкать имеющиеся слова по личной прихоти.

— Бубели! Ха! Круто ты их, все «бэшки» теперь бубели!!! Ха-ха-ха! — раздалось сразу с нескольких сторон.

Видимо, раньше параллельный класс так не звали, ну и ладно, теперь будут. Воспоминание про Бубеля подгрузилось наконец-то: фамилия мальчика не то Бубликов, не то Бубенцов. Да и фиг с ними всеми. Надо драться, Тимур будет драться, ссадины и фингалы — вот совершенно невысокая плата за возможность чётко прописаться среди пацанов класса и школы. Даже среди бубелей. Лучше, когда тебя ненавидят, чем когда презирают.

Глава 4

Побоище

Оставшиеся до драки уроки были на щелчок пальцев. Не всем, очень не всем, а конкретно Тимуру. База Василия, как оказалось, вполне помнила или штурмовала с помощью логики физику, алгебру и геометрию седьмого класса. Они даже до квадратных уравнений еще не дошли, думать вообще не над чем. Караваева смотрела на соседа по парте, а потом не выдержала и фыркнула: «Зубрилка!» Тимур совершенно неожиданно для себя ткнул её локтем в бок, что характерно — тем же локтем, что и мальчишку на перемене. Словно этот его локоть зажил своей жизнью. Ленка не осталась в долгу и пнула его под партой. Короче, как два идиота потом стояли пол-урока стоя около парт. Почему «как», идиоты и есть. Особенно обиделся на себя Тимур, ведь взрослый же человек, а как ребенок.