Тактик.1 - Тимофей Кулабухов

если глобально, куда нам податься? Ты же всё видел. Мы в чужой местности, тут средневековье, банды охотников за головами и сожжённые деревни. Как это ни странно, здесь самое безопасное место. Что скажешь, русский?

Они посмотрели на меня.

— Я привык сначала думать, потом делать. У меня тоже нет идей, куда бежать. Здесь нас не пытаются убить, для начала уже неплохо.

Мне никто не ответил.

Вечер. Нас загнали в тесное помещение. Занимались новобранцами ветераны. Это были не офицеры, а, скорее, рядовые бойцы, крепкие, равнодушные бойцы, чьи лица отражали годы службы и отсутствие жизненных иллюзий. Ветеранским символом был ярко-красный квадрат, пришитый в районе сердца одежды или доспеха воина. Цвет крови.

Писарь, тоже из ветеранов, сидел за грубыми деревянным столам, перед ними лежали какие-то свитки и чернильница. На столе стояла кружка с чем-то крепким.

— Следующие! — рявкнул один из них, с лицом, похожим на обтесанный булыжник. — Имя, откуда сам, сколько лет, почему до сих не в армии⁉

Из толпы по очереди выдёргивали добровольцев. Некоторые упирались, им прописывали терапевтический пинок или зуботычину, и они шли, куда велено. Такие были не все, часть новобранцев вступала в пехотинцы охотно или под давлением обстоятельств.

Когда дошла моя очередь, я не стал сопротивляться и пошёл сам. Однако уже за столом, повинуясь внезапному порыву, или, скорее, привычке задавать глупые, но логичные вопросы, спросил:

— А медицинская комиссия будет? Ну, чтобы понять, кто годен к строевой, а кто нет? И есть ли у вас тут психолог? Мне кажется, он мне очень нужен.

Ветераны за столом на мгновение замерли, а потом разразились дружным, гортанным хохотом. Смех был такой, что, казалось, стены крепости задрожали. Больше всех смеялся ветеран, у которого не было уха и парочки пальцев на левой руке.

— Медицинская комиссия? — ответил писарь, вытирая слезы. — Если ты видишь нас, и у тебя есть уши, чтобы слышать приказы, руки, чтобы держать копьё и рот, чтобы жрать баланду — значит, годен! А вообще, шутка отменная.

Один из ветеранов взял мою левую руку и приложил к какому-то холодному, металлическому предмету. Я почувствовал легкий укол и жжение. Когда я убрал руку, на тыльной стороне предплечья проступил горящий оранжевым огнём знак, размером примерно в один квадратный сантиметр, который прямо на моих глазах побледнел и сделался невидимым.

Однако на неосознанном уровне чувствовал, что значок всё ещё там, просто не виден глазом. Выходит, это и есть магическая метка? Больше напоминает клеймо для жвачного скота.

— Метка Ордена, — буркнул ветеран. — Теперь ты один из нас, новичок. Если попытаешься сбежать — по метке тебя вычислят и повесят. Это если повезёт и поймают охотники за головами. Если рыцари отловят, то казнь будет медленная, торжественная и мучительная. Всё понятно?

Я кивнул. Надеюсь, в метке нет системы геопозиционирования. Сразу видно, что здесь всё по-серьёзному. Не зря студенты побаиваются армии. Конечно, это другая армия, но всё же… В институте тебя могут отчислить, а тут казнить. Ставки выросли многократно.

* * *

После клеймения, которое тут, вероятно, заменяло курс молодого бойца и присягу, нам под роспись (я видел, многие ставили крестик или калякали рисуночек) выдали по два сестерция на каждого. Типа — подъёмные для новобранцев. Причём, ехидно скалясь, со смешком заявили, что три из положенных «добровольцу» пяти сестерциев в самом начале получили наши сопровождающие.

Остальные новобранцы, получив свои монеты, тут же ринулись в местный кабак, который находился прямо на территории крепости. Оттуда уже доносились пьяные крики и песни, запахи дешевого пойла и перегара.

Очевидно, что наши сотоварищи собирались пропить свои монеты и нажраться дешевого пойла. Отпраздновать новую веху в своей жизни.

— Идиоты, — пробормотал Эрик, глядя на их суету. — Это всё, что у них есть, и они тут же это профукают. Никакой стратегии, никакого планирования.

Мы стояли в стороне, не желая присоединяться к этому балагану. Эрик, как всегда, был сосредоточен. Он постоянно слушал, что говорят ветераны, что обсуждают другие новобранцы. Он впитывал информацию, как губка.

— Я тут слышал, — сказал он, понизив голос, — что в замке есть шаман. Зовут Ярдиг. Старый, говорят, вредный и в целом чудак. Но он много знает о Кайенне, о магии, о местных обычаях. Предлагаю поговорить с ним.

Мой мозг, привыкший к поиску полезных НПС в играх, тут же одобрил идею.

— Я поддерживаю. Вдруг что расскажет. Информация лишней не будет. Всё лучше, чем заливать тошнотворное пиво в глотки. Может узнаем, как вернуться домой.

Мейнард, к которому, как это ни странно, вступление в пехотинцы Ордена вернуло самообладание, согласно кивнул.

— Любая информация ценна, особенно сейчас, — пробасил он.

— Будем считать, что это значит «да», — ответил Эрик.

Глава 3

Шаманизм и наплевательство

Крепость Берден Кош была долбаным лабиринтом из камней, кирпича и бревён.

Отчасти она была даже встроена в камень, в скалу.

Пока мы шли, Эрик давал негромкие пояснения:

— Замок имеет семь зон, отделённых стенами и внутренними воротами. Нам, новобранцам, доступны только три. К счастью, шаман должен быть в ремесленной, доступной нам зоне.

Коридоры, вырубленные прямо в скале, спускались вниз, петляли, соединяясь с естественными пещерами. Стало холодно. Влажный, холодный воздух пронизывал до костей. Стены были грубо обработаны, кое-где виднелись следы горных инструментов, которыми расширены или выбиты проходы. У замка была своя история, прошлое и тайны.

Это не был замок, построенный для красоты, это был целый город, переживший многие поколения своих обитателей. Кем-то и для чего-то построенный, сейчас он служил военным целям, хотя в действительности он — живой свидетель истории.

Каменные лестницы, узкие проходы, массивные двери были украшены орнаментами, рисунками, надписями, потемневшими от времени, в разных стилях, свидетельства разных эпох.

Пару раз мы спрашивали солдат гарнизона, как нам найти шамана.

Наконец, мы нашли небольшую, неприметную дверь в стороне от основных проходов, за которой оказалось что-то вроде пещеры, приспособленной под жилище. Оттуда тянулся странный, но не отталкивающий запах.

Внутри было темно и пахло травами, дымом и чем-то острым, что щипало нос, словно концентрированный раствор валерьянки. В центре сидел немолодой, но крепкий как дуб старик, сгорбившийся, с длинными седыми волосами, заплетенными в косички, украшенные костями и перьями.

Его глаза под кустистыми бровями казались неестественно яркими в тусклом свете очага, придавали ему таинственности, словно он видел нечто, недоступное простым смертным. Он был одет в шкуры, а