О бедном мажоре замолвите слово 3 - Виталий Сергеевич Останин

class="p1">Схематично это выглядит так. Традиционалисты и борцы за чистоту крови князья Голицыны и Оболенские, на дух не переносили технократов и выскочек Шуваловых и Строгановых. У последних сложились неважные отношения с княжеским родом Долгоруких, которые в этой колоде вообще считались «дикой картой» — то есть могли сменить сторону быстрее остальных. «Ястребы» Черкасские постоянно косили в сторону «голубей» Трубецких, что не мешало им при необходимости объединяться, чтобы притушить влияние кого-то еще.

И это только самая вершина горы. Под каждым княжеским родом ведь еще стояли семьи помельче: разные там графы, маркизы и прочие бароны. Которые тоже играли в свои игры, порой подставляя под них старших товарищей. Вынуждая их действовать хотя бы для того, чтобы сохранить лицо.

— Граф Зубов, которого ты арестовал за махинации с землями и злоупотреблениями в Кодексе Равных, был человеком Долгоруких, — сказал отец, подводя разговор к тому, с чего мы начали. То есть, к врагам. — Но в последнее время стал переходить на орбиту Оболенских, оказывая услуги второму сыну князя. А граф Чашников, чьего сына ты однажды прилюдно унизил, ходил под Трубецкими. И когда я начал выяснять через Черкасских, которые традиционно курируют военные разработки, как так вышло, что из секретного КБ пропали положенные на полку чертежи «Святогора», Долгорукий решил разыграть карту с креатурой. Сперва по салонам поползли шепотки, мол, князь Шувалов затеял опасную игру — проводит своего сына в МВД, чтобы создать там плацдарм для будущего контроля силового блока. А потом и в Сенате поднял этот вопрос, уже открыто.

Я почесал затылок — ну ничего себе я устроил тут бурю в стакане воды. Ног оттоптал даже не напрягаясь сразу с десяток. Вот это, кстати, я и имел в виду, считая что рано мне еще в дела рода влезать. Плохо я понимаю все эти неочевидные связи и то, к чему может привести тот или иной мой поступок.

— А про «Святогора» удалось что-то узнать? — уточнил я.

Князь посмотрел на меня с легким неудовольствием. В его взгляде как бы читалось: «Тебя только это в сложившейся ситуации интересует?» Но ответил.

— Ничего. Из-за этого «Святогора» я временно утратил ключевой контакт в Военно-промышленной коллегии. Плюс к этому, отношения с князем Черкасским у нас моментально охладели. Формально — Шуваловы полезли на поле силовиков. На деле же он просто выжидает, чем закончится императорская проверка.

И тут себе подгадил! Да что ж такое то! Получается, что сейчас по делу флешки князь также слеп, как и я? Хотя, наверное, даже больше, ведь у меня есть Туров с Касуми, и я не связан с этими всеми дурацкими дворцовыми игрищами. Но при этом, остаюсь один на один, что с «Пером», что с «Ковчегом». И обоим надо давать какой-то ответ.

Начать лучше с Платова. Он хотя бы успел себя зарекомендовать, как союзник, который выполняет свои обязательства. Мутный, конечно, тип, но кто тут чистый?

— Отец, а Платов — он чей человек?

Ну, если исходить из сложившейся картины, где все что-то с кем-то мутят, то и знакомый мне генерал тоже мог быть представителем чьей-то фракции. Выдавая себя за несгибаемого борца за все хорошее против всего плохого. Этот момент стоит уточнить, раз уж у нас с отцом такой откровенный разговор пошел.

— Поздновато я за тебя взялся, — хмыкнул Юрий Антонович. — Миша, все, что я сейчас говорил, касается только высшей аристократии. Категория служилых это практически не затрагивает. Конечно, есть среди них и те, кто продает свои возможности дворянам, но их немного. И как игроков их никто не воспринимает. Платова же считают очень неприятным противником, несмотря на низкое происхождение и не самую высокую должность.

— То есть, грубо его можно назвать человеком императора?

— Мы все — люди императора, — строго поджал губы старший Шувалов.

— Ты понял, что я имел ввиду.

— Понял. Нет, он не входит в какую-то секретную службу, которая бы подчинялась непосредственно императору. Но при этом обладает определенным весом в некоторых из них. Хорошо развитые горизонтальные связи порой дают больше, чем происхождение и формальный статус.

То есть — не врал. «Ковчег» — это и есть те самые горизонтальные связи патриотов, которые действуют за пределами правового поля, но укрыты им. Умно!

Проговорив самое важное, князь замолчал, давая мне все это осмыслить. И через некоторое время я попытался сжато резюмировать наш разговор. Собрал мысли в кучу и выдал.

— Значит, так. Я остаюсь в полиции, — не то чтобы я собирался уходить, но все прямо открытым текстом сообщали, чтобы я это сделал, — и стараюсь вести себя осторожно. Не провоцируя новых бурлений, в то время, как ты пытаешься утрясти все на своем уровне. Верно?

— Да, — с легкой улыбкой наклонил голову отец.

— Все действия по «Святогору» мы не форсируем, но ищем альтернативные способы найти тех, кто умыкнул чертежи из закрытого КБ. Через Турова и, если получится, Платова.

— Очень осторожно.

— Естественно.

— И при появившихся результатах, ты больше не пытаешься меня впечатлить, а идешь за помощью.

— Я не пытался тебя впечатлить!

— Пусть так, — он снова кивнул. — Но в одиночку не играешь. И с Платовым бы я рекомендовал держаться осторожнее.

— Понятное дело! Тогда я прямо сейчас съезжу к Сашке, узнаю, как у него дела. Ты же охрану от него не отзывал.

— Нет. Два дружинника постоянно дежурят у его дома. Сотрудниц отдела тоже охраняют. Что касается тебя…

— У меня есть люди на примете, отец. И мне бы хотелось, чтобы это были мои люди.

Старший Шувалов поднял руки, мол, да как скажешь. Но что-то было в его глазах, говорящее, что окончательно мы этот вопрос не закрыли. Ладно, я не против, если где-то в отдалении за мной будет таскаться машина с дружинниками отца.

— Тогда все? Работаем? Ты тоже, кстати, держи в курсе, как у вас в высших сферах дела будут развиваться, хорошо?

— Договорились, сын.

Перед визитом к Турову, я все же заскочил домой, бросил вещи и принял душ. А главное — взял машину. Такси, конечно, здорово и удобно, но свои колеса — это свои колеса. Да и соскучился я по избыточной мощности своего «даймлера», что уж скрывать. Дорогой спорткар тоже словно бы застоялся, приветствуя меня довольным рыком мотора.

По дороге я поймал водительское дао, позволяя рукам рулить, а мыслям плавно перемещаться между самыми разными темами. От Платова — что ему отвечать и нужно ли это делать вообще в свете разговора с отцом, до Ворониной, которая уже должна быть в столице и приступить к