Глашатай бога войны - Тансар Любимов

кто немного разбирается в ковке. Наконечников для стрел вам много потребуется. Пусть сделают осадные орудия, — добавил Ицкоатль. — Если попытаются по льду добраться — топите всех, не разбирая рода. Узнаете, что собрались на вас — пошли за мной, приду сам и приведу своих людей. Успею — укрепим остров, не успею — в спину ударим. Раз я теперь барон — надо защищать свою землю.

— А я, получается, твоим управляющим буду? — невесело усмехнулся Андрис.

— Нет, — спокойно ответил Ицкоатль. — Ты будешь бароном Ботондом.

— Так в замке дядя сидит, а ты сам говоришь — мне с ним не тягаться, — возразил молодой барон.

— А ты представь, — начал Ицкоатль. — Вот сидит он в замке, и тут начинают ему доносить, что с Топозера на рынок всякие диковины везут. Что болото в плодородные земли превратилось. Как думаешь, сам не захочет на всё это посмотреть?

— Я бы захотел, — согласился Андрис.

— Он тоже захочет, — уверенно сказал Ицкоатль. — А когда приедет и увидит это всё своими глазами — чего он захочет тогда?

— Забрать у тебя то, что дал, — с такой же уверенностью ответил Андрис.

— Вот именно, — улыбнулся Ицкоатль.

— И что тогда? — Андрис пристально посмотрел на друга.

— Тогда я его убью, — жёстко ответил Обсидиановый Змей. — Верну тебе твоё наследство. И попрошу только оставить за мной это озеро и долину реки.

— И всё? — недоверчиво спросил молодой барон.

— Всё, — подтвердил Ицкоатль. — Эта река и озеро — больше мне ничего не нужно.

Андрис протянул над костром руку, которую Ицкоатль крепко пожал.

"Мы слышали", — сказали боги.

С утра на берегу Топозера закипела работа. По указанию Ицкоатля в лесу вырубили несколько длинных жердей, нарезали длинных тонких веток, свезли это всё к воде. Жерди глубоко вбили в топкое дно у берега, плотно переплели их ветками, чтобы не было щелей, через которые вода сможет размыть почву внутри, нарезали и уложили слой камышей, начерпали болотной тины вокруг, обнажив твёрдое дно, залили ею уложенные камыши. Несколько чередующихся слоёв хорошо утоптали и накрыли сверху слоем рыхлой лесной земли из ближайшей рощицы.

— И вот этого достаточно, чтобы посадить растения и больше ничего не делать, пока не созреют? — недоверчиво спросил Андрис, смывая с себя болотную грязь вместе со всеми.

— Сам посуди, — Ицкоатль с головой окунулся в прохладную воду, встал, расплёскивая мутные струи. — Полив не нужен. Сорняков нет. Посеял — занимайся другими делами. Убрал — посеял другое что-то и снова занимайся другими делами.

— Так вырасти же не успеет, — как вчера крестьяне, возразил кто-то из недавних разбойников.

— Смотря что сажать, — Ицкоатль пошёл одеваться на берег, люди потянулись за ним. — Если посеять, скажем, горох, а за ним просо — вызреет и то, и другое.

— А что такое просо? — удивились будущие земледельцы.

— А вот это весной покажу, — пообещал Ицкоатль. — Кого гонцом определили по вашим родным?

— Меня, — вперёд выступил один из его людей. — Корнелем меня зовут.

— Добро, — Ицкоатль кивнул. — Сюда всех шли, пусть идут и пожитки забирают, инструмент у кого какой есть. Особенно топоры, пилы — дом без них не поставить.

— А кормить чем? — спросил Андрис.

— А вот об этом я с тобой отдельно хочу поговорить, — негромко отозвался Ицкоатль. — Поплыли на остров, по дороге побеседуем.

Когда лодка оказалась далеко от берега, и разговор уже никто не мог подслушать, Ицкоатль заговорил:

— Где-то в долине Алгеи есть золото.

Он поймал недоверчивый взгляд друга.

— В заметках землемера прочитал, — пояснил он.

— Тоже в библиотеке? — уныло спросил Андрис.

Ицкоатль кивнул.

— Так что будете чинампы ставить — поглядывай, вдруг где-то блеснёт. Найдёшь россыпь — добытое нам с тобой пополам.

— Но людей надо будет кормить сейчас, а не когда я найду золото, которое ещё найти надо, — возразил молодой барон.

— Ты на стены пещеры смотрел? — Ицкоатль улыбнулся. — Здоровенные кристаллы, с кулак. Наколоть их седельную суму и как диковинку сбыть камнерезу — хватит до урожая продержаться. Я этим и займусь. Сегодня ещё у тебя заночую, запасусь камнями, а утром поедем в город. На следующее утро отнесу на рынок, договорюсь о цене…

— Не боишься, что обманут? — Андрис сощурился на него, работая веслом.

— Побоятся, — отозвался Ицкоатль, подправляя рулевым веслом ход лодки.

— Чем же ты их так напугал? — весело спросил молодой барон.

— Знаешь сыновей барона Бертока? — вопросом на вопрос ответил Ицкоатль.

— Ну да, трое их вроде было, — припомнил Андрис.

— Было, — согласно кивнул Обсидиановый Змей. — Теперь двое осталось, старший и младший.

— Таааак, — протянул Андрис. — А ну-ка, рассказывай, в чём дело.

Ицкоатль рассказал. О том, как люди Бертока сожгли спорную деревню Абошар. О погоне за ними, о короткой кровопролитной схватке, о развешанных вдоль границы телах убитых — и о страшном подарке, который отвёз в замок Берток конь Винса, среднего сына барона.

До самого острова Андрис молчал. Заговорил, только когда они спустились в пещеру.

— Что с тобой случилось, Саркан? Ты всегда был отважным, порой даже чересчур. Но таким жестоким — никогда… Твой взгляд, когда ты очнулся — у меня до сих пор от него мороз по коже. Как будто змее в глаза посмотрел… И эти твои планы — то дядюшке меня покойником представил, то теперь ешь из его руки и планируешь его убить… Тебя словно подменили, друже. Что с тобой?

В пещере никого не было, кроме них. И богов.

— Когда-нибудь я тебе расскажу, — пообещал Ицкоатль. — Сейчас не могу, прости. Но можешь быть уверен в одном — я не замышляю против тебя ничего, что могло бы тебе хоть как-то повредить. Я очень дорожу нашей дружбой.

Во взгляде Андриса сквозило сомнение.

Ицкоатль ткнул в костёр длинную сухую ветку, подождал, пока она разгорится, и отошёл с этим факелом ко входу.

— Посветишь? — попросил он, передавая ветку подошедшему молодому барону. — Мне нужны обе руки.

Подобрав с земли небольшой овальный камень-окатыш, Ицкоатль примерился и ловким ударом сбил сразу несколько мелких кристаллов со стены над лазом наружу. За ними — ещё пару покрупнее. Потом пришёл черёд самых больших, с мужской кулак. Их Ицкоатль отбивал осторожными, экономными ударами, чтобы не повредить гладкие блестящие грани. Ветка прогорела, и Андрис отошёл за следующим факелом. Не прошло и четверти часа, как у входа громоздилась горка превосходных камней, которые осталось только собрать в сумку и отвезти камнерезу.

Вдруг в свете пламени что-то сверкнуло маслянистым жёлтым блеском.

— Стой, — резко сказал Ицкоатль отошедшему было Андрису. — Ну-ка, посвети здесь…

Тот поднял почти догоревшую ветку — и чуть не выронил её. В сиянии огня отчётливо была видна мощная, с руку толщиной,