Жрец Хаоса. Книга VII - М. Борзых

Интересно, почему Миражевы не ввели карлика официально в род и не дали свою фамилию? С таким потенциалом грех было не признать бастарда. Или же решили не портить себе чистоту крови? И не послужило ли отсутствие признания как раз-таки тем трамплином, который заставил Ивана Семёновича трудиться в поте лица для того, чтобы развить родовой дар до столь значительных высот?

В любом случае у столь неординарного и сильного мага явно стоило поучиться.

— Когда предполагается начало нашего с вами совместного обучения?

— Да в общем-то с завтрашнего дня, — обозначил Ражев. — До обеда у вас общеобразовательные предметы, где-то с двенадцати до часу перерыв на обед, а после обучение с наставниками. Поэтому завтра, в час дня, жду вас в холле первого этажа главной башни. Дальнейший график мы согласуем с княгиней Угаровой, чтобы не мешать друг другу.

При этом я не мог не заметить, как бросают в нашу сторону томные взгляды студентки-первокурсницы. Знали бы они реальный вид преподавателя, возможно, поумерили бы пыл. С другой стороны, малый рост — это ещё не показатель человеческих качеств. Скорее, как и говорила бабушка, большая сила потребовала от мага больших жертв, и в случае с Ражевым этой жертвой стал рост.

Химеризмом со мной продолжала заниматься бабушка, которая, несмотря на потерю магических сил, всё же имела статус архимага не за красивые глаза либо объём источника, а именно за знания. В паре с ней наставничество надо мной взял и Кхимару. Обучать меня они продолжат в нашей собственной лаборатории, не прибегая к использованию площадок в академии.

Что же касается Эльзы, то энергомантией с ней продолжит заниматься Резван Эраго, который сейчас получал временную аккредитацию в академии как привлечённый специалист по ходатайству бабушки.

Что же касается лекарского дара, то здесь ситуация была несколько сложнее. С одной стороны, Эльза считалась лекарем необученным и не имела права заниматься частной практикой. С другой стороны, она три месяца обучалась под кураторством доктора Лемонса, а чуть позже вместе с ней работал и Мясников Фёдор Михайлович.

Более того, Эльза умудрилась сдать внутренний квалификационный экзамен у трёх лекарей, получив допуск младшего лекарского ранга. Потому и была допущена к больным в нашем лазарете. Наша въедливая девочка не хотела давать поводов для сплетен. Как я понял, в академии ей предложили сдать квалификационный экзамен повторно, экстерном закрыв вопрос обучения на первом курсе. Если сестра справится, то её примут в круг лекарей, обучавшихся уже на втором курсе.

При работе с наставниками и личными дарами разделение по курсам было условным, а потому Эльзе предстояло обучаться вместе с лекарями разных курсов у целого круга наставников.

Что же касается проклятий… У неё это была наименее ярко выраженная способность, однако же и ту забрасывать не стоило; пусть и в меньших объёмах, Эльза также планировала изучать доставшийся ей дар.

Краем уха слушая общение сестры со своими магическими кураторами, я невольно обратил внимание и на ссору, разгоравшуюся чуть в стороне. Центром ссоры стала Эсрай. Если с первым наставником, магом земли, она общалась предельно вежливо, то со вторым куратором разговор у неё не клеился. Всё потому, что наставницей у неё должна была стать та же баронесса Драганич.

Я плохо понимал, чему энергомантка с эротическим уклоном и разведчица могла научить полубогиню. Хотя… если посмотреть с другой стороны, то у баронессы к Эсрай вполне мог быть рабочий интерес. Кто-то же должен был присматривать за иностранными магами в империи. Почему не разведка.

Но что-то у Драганич не срасталось с наставничеством. У альбионки она тут же получила отворот-поворот. Нахмурившись, разведчица что-то пыталась втолковать полубогине, однако же та все её пояснения встречала насмешливым взглядом и, по итогу, дождавшись паузы в разговоре баронессы, коротко ответила:

— Благодарю, но в ваших услугах я более не нуждаюсь.

— Вы не можете самостоятельно переиначить учебный план заведения, в которое поступили по обмену, — процедила сквозь зубы баронесса, явно перегибая палку после второй неудачи подряд.

— Да, но я вправе отказаться от навязанного мне наставника.

Обернувшись в мою сторону, Эсрай уточнила:

— Как вы назвали имя куратора для княжны?

— Резван Эраго, — ответил я.

— Так вот, я хотела бы себе получить в кураторы его же.

Я чуть не поперхнулся, задумавшись над тем, какую свинью я подложил Резвану, и тихо заметил:

— Ещё нужно узнать, захочет ли он расширить количество своих учениц.

Но Эсрай меня услышала. Обернувшись ко мне с холодной вежливой улыбкой, она заметила:

— А вот это уже моя проблема.

Баронесса Драганич вспыхнула и быстрым шагом удалилась от нас в главный корпус академии.

Всё время разговора я постоянно ощущал на себе чужой пристальный взгляд. Он был настолько бесхитростным, что очень сложно было его не заметить. Оглянувшись по сторонам, я увидел толпу гостей, покидающую академию и направляющихся к стоянке. Судя по одежде, это были родители небогатых первокурсников, поступивших в этом году по прямому указу принца. Пристальное внимание исходило именно оттуда, однако же стоило мне перевести взгляд на толпу, как ощущение чужого внимания тут же пропало.

На встрече с наставниками наш первый день обучения не закончился. Я уже планировал сорваться домой и планировать захват завода, как меня остановила бабушка:

— Потрать еще полчаса времени и отправься со всеми в аудиторию, познакомишься с вашим куратором курса. Не пожалеешь. Зная его, он вас дольше получаса не выдержит при первом знакомстве.

Княгиня меня заинтриговала. Просто так отмахиваться от её совета я не стал. Тем более, что Кхимару, прекрасно считавший моё нетерпение, заметил:

— Днём мы слабее, некуда торопиться.

Если уж всё обстояло подобным образом, я отправился едва ли не последним за своим курсом в главную башню академии. Следом за мной последовали и Эльза с Эсрай.

Наша аудитория располагалась на втором этаже. Коридоры башни были пусты, хотя мне казалось, что здесь даже во время обучения жизнь должна кипеть. Я испытывал смесь ностальгии по студенческой жизни, будто бы она уже случалась в моём прошлом, и раздражения, ведь мне опять приходилось садиться за парту.