Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ) - Ширай Вера

Мгновение — и весь мир вокруг будто рухнул. Вдовствующая герцогиня, завидев его, вцепилась в подлокотники кресла, а затем, словно обезумев, сорвалась с места. Её лицо перекосило от ужаса, она закричала, а затем с яростью начала швырять в мужчину всё, что попадалось под руку: вазы, подушки, серебряные кубки. И всё время кричала:

— Колдовство! Это всё она! Это ведьма! Оливия привела тьму в наш дом! Ты ослеп, сын! Ослеп!

Она рыдала, металась по комнате, её голос срывался, переходил в визг, а затем в хрип. Это был не просто страх — это была истерика, граничащая с безумием. Герцог понимал: для неё всё происходящее — нечто запретное, невыносимое, разрушающее последние иллюзии.

Он не осуждал её. Он сам… тоже не сразу принял этого темного мага. Первый раз, когда они встретились — в далёкой южной стране, вдали от Диких Земель Севера — герцог молниеносно выхватил меч. Капюшон мага не успел упасть до конца, как клинок уже касался его горла.

И всё же он выслушал его. И всё же, позже, герцог самолично предложил ему работу — тайно, вдали от замка.

Но маг Истат, старец с серебристыми, как инеем, волосами и спокойным, выцветшим взглядом, внушал страх одним только своим присутствием. Шрам в форме руны, выжженный на щеке пугал еще больше. Лицо мага, такое, что хочется отвести глаза.

Именно поэтому герцог никогда не брал Истата с собой в замок. Да и сам маг не стремился появляться на общественных сборищах, он не ожидал спокойствия в коридорах среди шепчущихся за спиной слуг и вельмож. Он не любил сцены, не искал внимания.

Истат поклялся на крови и заключил договор — на магической бумаге, сильнее королевских уставов. Маг согласился подписать первый образец такого договора, не боясь за свою жизнь, не задавая вопросов.

И он объяснил свои мотивы: не власть, не золото и не прощение, а возможность исправить ошибки прошлого, которое, как он сам признал, однажды почти поглотило его. Отказываться от помощи такого мага было бы глупо. Особенно если вспомнить, что именно он пришёл к герцогу в самый тяжёлый момент — когда тот был ранен и умирал. Именно Истат вытянул из его тела тьму, разорвал руну проклятия и исцелил то, что другие лекари посчитали бы безнадёжным.

С тех пор он не подвёл герцога ни разу.

Как сильный маг, владеющий знаниями о рунной магии — Истат не просто мог читать следы, оставленные тьмой, но и разрушать их. В этом замке, в этих землях, он был единственным, кто когда-либо сталкивался с подобным…

Старец, стоял посреди комнаты, смотря в то пустоту, то на вдовствующую герцогиню перед ним, а потом и вовсе заключил:

— Руна с темной магией, слабая руна не умелая, на правом плече. Все еще полна темной энергии. — маг не отрывал взгляда от тела женщины.

Герцог схватил мать в охапку, и даже закрыл ей рукой рот, чтоб можно было позвать слуг на помощь. В комнату по приказу герцога влетел Рей. Талантливый маг, стоило поблагодарить жену. Пока герцог удерживал вдовствующую герцогиню, старец стоял в стороне наблюдая за этой картиной, Рей без вопросов заговаривал вино. Герцог уже понял, на своем опыте, что матушка проспит целую ночь.

***

Старец постучал в дверь — один, тихий, почти вежливый удар. Не дождавшись ответа, вошёл. Герцог ждал его. Истат сел в кресло у окна, молча, как человек, привыкший, что время работает на него. Он не начинал первым. Он ждал вопросов.

— Как она? — голос герцога звучал глухо, сдержанно, но тревога в нём слышалась ясно. — И… как убрать руну?

Старец поднял глаза, его взгляд был холоден и спокоен, как поверхность замёрзшего озера.

— Я уже забрал тьму с руны. — Он говорил просто, без напускного драматизма. — Повезло, что руна была неаккуратной, слабой. В другом случае пришлось бы работать над ней пару дней… и рисковать.

Он сделал паузу, потом добавил: — И ещё больше повезло, что вы не наделили своей кровью родовой алтарь прошлой ночью.

Герцог чуть откинулся в кресле, чувствуя, как мышцы на мгновение отпустило. — Я хотел сделать это сразу, как только понял, кто он. Темный маг в замке. — Его голос стал хриплым. — Но… кто-то должен был попытаться его выследить. Я не мог провести целый день в постели.

Истат кивнул — коротко, одобрительно. — Вы поступили мудро.

— Что это была за руна? Почему она была такой «слабой»?

Старец слегка нахмурился, как будто с трудом подбирал слова. — Кервин не сильный маг, в нем есть следы духовной магии, но он слаб. Это была руна внедрения мысли. То, что в древности называли «Голос в голове». Очень опасная техника в умелых руках… но работает только при одном условии: если в человеке уже живёт сомнение. Страх. Или гнев.

Маг сделал паузу, наблюдая за реакцией герцога. — Руна не создаёт чувства, она лишь раздувает угли. Делает из мысли — навязчивость, из тревоги — манию. Если же вера сильна — руна слабеет или вовсе не дает результата. Поэтому он и ждал… так долго сидел в замке. Выбирал момент, настраивал вдовствующую герцогиню на нужные мысли. Говорил, шептал, втирался в доверие. Делал саму мысль частью её собственных идей.

Герцог молчал. На душе было мерзко. Предательство начиналось с малого.

— Проверишь всех завтра? Всех людей в замке. — наконец спросил герцог. — Убедитесь, что больше никто не носит подобного в себе. Ни среди семьи, ни среди тех, кто слишком часто бывает рядом.

— Боюсь таких гарантий я дать не смогу, милорд. Но я скажу вам если почувствую тьму.

ГЛАВА 46 УСЛОВИЯ

Я проснулась от ужасного ощущения — словно что-то чуждое, незримое, скользило по моей коже, пронизывало тело, как туман проникает в трещины камня. Это был не мой дар. Это было… другое. Чужое. Обволакивающее, как тончайшие нити, стягивающие запястья, лодыжки, горло. Я не могла дышать полной грудью.

Сердце стучало так сильно, что казалось — оно сейчас разбудит весь замок. Я резко села, накинула первый попавшийся халат, ноги остались босыми. А нити силы, опутывающие мое тело, распались, не оставив после себя следа.

Я влетела в комнату мужа через смежную дверь. Но она оказалась пуста. В комнате не ощущалось следов постороннего присутствия. Но я не могла просто вернуться в свою комнату, как-будто это был просто сон. Интуиция подсказывала мне, что нужно что-то делать.

И когда я открыла дверь в коридор, мне стало по-настоящему страшно.

Стражи стояли по обе стороны моей двери, как ни в чём не бывало. Но я видела, что они опутаны — с ног до головы — теми же самыми нитями, что недавно касались меня. Мелкие, почти прозрачные, они переливались в воздухе, словно паутина под лунным светом, цеплялись за кожу, проникали в плоть.

Стражи даже не замечали этого. Они стояли облокотившись о мою дверь. Мужчины как будто спали, замерли, повисли в воздухе.

Я замерла, и в голове вспыхнула картина: как темный маг — хозяин марионеток — управляет людьми, превращая их в кукол с пустыми глазами. Вспомнилась Селия, сломленная, одержимая, стоящая в темнице с клинком в руках со страшной руной на спине. Это оно. Я была уверенна, что тьма из руны и эти нити схожи.

Сколько таких, как она, уже ходят по коридорам?

Я знала — времени нет. Ждать нельзя. Пока разум ещё мой, пока я ещё дышу, нужно идти к источнику. К тому, кто тянет за нити.

Босиком, дрожа, я рванулась вперёд к источнику нитей. Проскочила мимо стражника, и в этот момент он словно очнулся. Его рука, схватила меня за полы халата. Ткань затрещала, халат соскользнул с плеч, но я не обернулась.

Я слышала, как за моей спиной стражи что-то кричат, уже более отчётливо — может быть, сопротивление началось? Или всего лишь попытка помешать мне добраться до цели?

Мне оставалось только бежать вперед. Окутанной холодом каменных стен, страхом и зреющей внутри решимостью. И каждая нить, что тянулась откуда-то из глубины замка, звенела в воздухе — словно голос.

Я ворвалась в библиотеку — босая, растрёпанная, в ночной рубашке — и застыла. В центре зала, среди аккуратно расставленных фолиантов и тишины, неподвижно сидел старец. Его глаза были закрыты, руки покоились на коленях, а лицо с иссечённой старой руной словно застыло в покое.