Деньги не пахнут 2 - Константин Владимирович Ежов

– Ты… правда уверен, что рапамицин – верный путь?

Он сам считал этот препарат самым перспективным. Но колебание имело вескую причину.

– У нас ведь даже базовых исследований пока нет. Не слишком ли это поспешно?

Фактов не существовало – лишь смутная догадка, что "красные пятна – не норма". А теперь речь шла о прыжке сразу в клинику. Для Дэвида это звучало как безумие.

Но на лице его собеседника играла уверенная улыбка:

– Нужно готовиться заранее. Есть шанс на положительный результат – значит, пора искать деньги уже сейчас. Сбор средств занимает месяцы, а порой годы. Ждать окончания исследований – значит потерять время.

– Возможно, ты прав… но…, – пробормотал Дэвид.

– Сколько потребуется?

До создания собственного хедж-фонда оставался год, может, полтора. Все расходы ложились на плечи одного человека. Вопрос лишь в объёме.

– К маю понадобится пятьдесят миллионов, чтобы начать, – наконец сказал Дэвид.

Такая сумма пока была по силам – сто миллионов лежали в распоряжении. Но дальше звучало хуже.

– А чтобы дойти до полноценных клинических испытаний… к концу года нужно не меньше четырёхсот миллионов.

В воздухе повис тяжёлый ком, будто гул далёкого грома.

– Это требование FDA, – объяснил Дэвид, постукивая ручкой по столу. – Нужно заранее подтвердить финансовую состоятельность. Если денег не хватит и испытания придётся остановить на полпути – пациенты воспримут это как предательство.

Здравый смысл в этом условии был очевиден: сначала бюджет, потом исследования.

– А если попробовать через партнёрство с фармацевтической компанией? – осторожно предложила Рейчел, слегка наклонившись вперёд.

– Увы, – Дэвид лишь покачал головой. – С "Кайз" уже говорил. Они владеют правами на рапамицин и начали с лицензий и отчислений. Даже не захотели обсуждать равное сотрудничество.

Значит, остаётся собрать всю сумму самим. Четыреста миллионов. Цифра висела в воздухе, будто тяжёлое гирьё, и глухо давила на виски.

– Может, можно сократить расходы? – прозвучал вопрос, больше похожий на надежду.

– Практически невозможно, – последовал ответ. – Даже базовые траты колоссальны: проектирование испытаний, переговоры с больницами, подбор персонала, сбор и анализ данных. Всё это превращается в длинный, дорогой список.

Шуршание бумаг, тихий скрип стула, запах холодного кофе – рабочий вечер затягивался. В момент, когда детали согласовывались с Дэвидом, резкий звонок разорвал атмосферу.

Рингтон протянулся серебристой нитью – на экране высветилось имя Добби.

"Ты где? Пирс тебя ищет."

Основная работа оставалась в "Голдмане". Фонд Каслмана и серые инвестиции – лишь побочные занятия. Пришлось срочно свернуть разговор и вернуться к главным обязанностям. Документы закончили выстраиваться в аккуратные стопки уже ближе к полуночи. Именно тогда должно было появиться знакомое уведомление.

"Пусть… хоть бы сегодня…"

То, что раньше воспринималось как вестник беды, на этот раз ожидалось с нетерпением. На экране вспыхнуло окошко:

"Дата смерти: 11 марта 2023"

"Оставшееся время: 3 329 дней"

Шанс выживания: 6,1% (+2,3 п.п.)"

Рост! Вчерашние 3,8% превратились в шесть с лишним. Всего лишь после того, как с Дэвидом наметили новый план. Даже без практических шагов цифры изменились. Достаточно указать правильное направление – и система сразу реагирует.

Значит, путь выбран верно. Рапамициновый проект обязан стартовать в течение трёх лет.

До конца года нужно четыреста миллионов. На бумаге задача выглядела почти простой: увеличить нынешние сто миллионов вчетверо. 2014-й – начало биотехнологического бума. Лучшие компании в те времена показывали доходность за триста процентов. Достаточно вложить капитал в таких фаворитов – и целевая сумма соберётся сама собой. А там ещё переворот на Украине, референдум в Крыму и восстание на Донбассе. И везде нужны деньги и нигде желательно не засветиться, хотя бы до поры до времени, особенно с Донбассом, ведь будет ещё и двадцать второй год.

По деньгам кажется, что всё будто слишком легко. Но подвох ясен перец жёсткий. К концу года семена окажутся полностью извлечёнными из земли. Если вложить всё и тут же забрать, останется пустое поле. Деньги сгорят, словно сухая трава в костре, и снова придётся начинать с нуля.

Хотя… не совсем с нуля. Всегда есть возможность брать комиссию с "теневых" инвесторов. Джерард, Джуди, Фергюсон – вложенные ими средства уже распухли до ста пятидесяти миллионов.

Если удастся выжать триста процентов доходности и удержать половину прибыли, в руках окажется порядка трёхсот миллионов. Но для этого нужно время – целый год. Год ожидания, пока деньги будут зреть, словно зерно в амбаре, пока ростки не превратятся в колосья. Из груди вырвался тяжёлый, хрипловатый вздох. Ещё вчера казалось, что карманы полны, и ни тени сожаления не лежит на душе. А уже сегодня мысль о том, чтобы ухватиться за полу пиджака Джерарда, казалась вполне реальной.

Воздух в офисе пах пересохшей бумагой и выдохшимся кофе. В этот момент поверх перегородки неожиданно показалось лицо Добби – чуть растрёпанные волосы, глаза блестят от возбуждения.

– Ну что, новости видел? – шепнул он, едва сдерживая улыбку.

– Новости? – голос прозвучал глухо, с оттенком усталости.

– Ага! Ты что, пропустил? Вот, глянь! – и, не дожидаясь ответа, Добби сунул прямо под нос экран телефона.

На чёрном фоне ярко светился заголовок:

"Genesis планирует испытания по PBC… переговоры с FDA об ускоренном одобрении".

Строчки словно ударили током. По коже прокатилась ледяная рябь, в груди что-то сжалось, дыхание стало неровным.

"Почему?" – настойчиво билось в голове.

Точного объяснения не находилось. Но вместе с новостью накатила тяжёлая, липкая тревога – предчувствие беды.

Текст статьи оказался предельно сух: компания "Genesis" решила расширить показания для своего препарата OCA – от НЭЖБП к редкому заболеванию, первичному билиарному холангиту. Всё ради ускоренного одобрения. Редкие болезни открывают короткий путь: меньше проверок, быстрее разрешение.

Добби, заглядывая в лицо, спросил с ноткой вызова:

– Так что, твой прогноз мимо? Говорил – десять лет ждать одобрения, а теперь, гляди, через пять справятся.

На самом деле и пяти лет не потребуется. В 2016-м OCA действительно пройдёт регистрацию, но только для ПБХ.

Ответ прозвучал ровно, почти равнодушно:

– Даже если дадут разрешение, курс акций застрянет на отметке в четыреста. Всё решает рынок NASH.

– Но пишут же – с холестерином побочек особых нет, курс уже вернулся к трёмстам!

– Неизвестно.

– В смысле? Что-то скрываешь?

– Никто не может гарантировать, что дело лишь в холестерине.

Истинная угроза крылась не там. Настоящий удар нанесли не липиды, а печёночные поражения. В 2017-м случится первый летальный случай. Цена акций тогда ещё устоит –