Царь Александр Грозный - Михаил Васильевич Шелест

Предлагаю выпить наши чаши за доблесть и здоровье нашего короля, — громогласно произнёс гетьман Радзивилл. — И за наши победы.

Все дружно и жадно выпили. Чаши снова тут же наполнились. Здравницы не давали гостям передыху и в течение часа многие, особенно перебравшие вчера, а таких было большинство, уже были пьяны.

И только после того, как здравницы в честь короля на время прекратились, Сигизмунд вполне трезво обратился к князю Курбскому.

— Ну, что, князь, расскажи, как вам живётся при новом царе. Я про старого царя знал хоть по посольским сказкам, а ваш Александр повыгонял всех моих послов и отозвал своих. Да и купцов наших не особо привечает.

— Западные границы царь от торговли и от политики закрыл. Он не торгует ни со Швецией, ни с Данией, ни с Ганзой. Сейчас весь товар отправляет в Персию. Причём, казенный приказ скупает всё и через своих, особо доверенных, «гостей» торгует с Персией и даже Индией. По Итилю идут и идут караваны судов. И в одну, и в другую сторону.

— Вот оно что? — удивился Сигизмунд. — Но против течения тяжело выгребать?

— Коломенские царёвы умельцы построили лодьи с особыми парусами, что легко идут и по ветру, и супротив. Супротив, даже ещё и лучше. Лодей так много, что они шныряют по реке словно ветер, перевозя малые и большие грузы. По воде, по льду и по снегу.

— Это как это? Лодьи по снегу?

— На лыжах. По снегу широкие лыжи, по льду узкие, железные.

— Удивительно! — воскликнул Сигизмунд. — Сказывай далее. Что, Александру совсем не нужна торговля с нами, или он во вред себе закрыл пути?

— Говорит, не нужна. Да и что возили от вас? Украшения и румяна боярским жёнам и дочерям. Зеркала… Зеркала теперича в Коломенском льют, как и стекло ровное и прозрачное. Бутыли стеклянные для зелий разных… Да и много чего, что у вас нет. Зелья лекарные от хворей любых там же в Коломенском варят. Зачем купцам к вам ехать? Руду железную с восточных гор Строгановы везут, соль с севера. Царь указал там железоплавильные заводы ставить.

Курбский пригасил голос до шёпота.

— Бают, серебро нашли.

Сигизмунд вздрогнул.

— С персидским ханом полное товарищество. Сейчас вместе на османского султана пойдут.

Польский король остановил Курбского жестом.

— Но ведь Персия — это месяц пути только туда. До Индии… Я вообще не представляю, где эта Индия, да и есть ли она?

— Есть Индия. Наши некоторые купеческие гости самолично уже по три раза сходили до Индии. А один, ажно до самого Китая добрался и назад пришёл. Махину привез, что время считает.

— Так и у нас такая есть. Хронометр называется.

— У нас тоже на вратной башне в Кремле висят часы. А эти — водяные. В кувшин воду наливаешь, а вокруг лягухи сидят и у них изо-рта шарик выпадает, когда час настанет, и «квак» изрыгается.

— Забавно, — мотнул головой король. — Из Персии, небось, бронь и оружье добрые завозят?

— Да, не особливо. Уже не токма Коломенские кузнецы доброе оружье куют, но и Рязанские. В болотное железо добавляют разные каменья и плавят вместе. Крепость полцчается изрядная. Правда, слишком много того железа надо было нажечь, для переплаву. Но сейчас Строгановы везут и везут с Урал-камня железо лучше болотного. Да и в местечке Тула нашли много каменного железа. А Мокша таких литейщиков и ковалей вырастил ипо миру выпустил, что персидские им не чета.

— Что за Мокша? Странное, какое имя… Кто это?

— О-о-о, господарь, это железный волхв, — шептал Курбский. — Говорят, что он, и его жинка Лёкса воспитали будущего царя, когда тот в младенчестве скрывался от Глинских. Они из лесных жителей, идолопоклонцев и волхвов. От них и от колдуна деревенского будущий царь и приобрёл колдовские чары.

Сигизмунд отстранился от Курбского и с недоверием посмотрел на него.

— Ты пьян, князь? — осторожно спросил король. — Может, закончим пока разговор?

Курбский усмехнулся, а Вишневецкий с серьёзным лицом покачал правым указательным пальцем из стороны в сторону и сказал:

— Ты слушай, слушай, ваше величество. Эта информация очень дорого стоит. Я тоже о том прознал, но Андрей Михайлович дольше русского царя знает.

Сигизмунд внимательно посмотрел в глаза Вишневецкого и попросил Курбского продолжать.

— Уже все говорят, что Московский царь не только Богом помазан на царство русское, не только Богом храним, но и силу имеет над людьми и всем миром русским волшебную.

— То, что он сказочник, и сказки царю Ивану Васильевичу про волхвов рассказывал, мне говорили. Я даже одну запомнил. Скажи мне кудесник… Э-э-э… Избранник богов… Э-э-э… — Сигизмунд удивлённо заморгал. — Гляди ка, забыл.

— Не в сказках дело, — отмахнулся Курбский. Всё-таки, он был сильно выпившим и это сказывалось и на его движениях, и на том, что он рассказывал то, что, в трезвом уме, вряд ли бы кому рассказал. Особенно польскому королю.

Сигизмунд не зря учился в иезуитском университете и мог получить нужную ему информацию разными способами, в том числе и вполне приемлемыми для допрашиваемого. То есть, не только пытками.

— Не в сказках дело, — повторил Курбский. — Он — волхв и я его боюсь даже здесь. Думаю, что если бы он захотел, он отобрал бы у меня жизнь прямо тут. Но он не захочет, и поэтому я сбежал. Сбежал, потому, что я его боюсь.

— Дело в том, государь, что царь Александр может давать силу, — перебил бормотание Курбского Вишневецкий. — Людям, животным, расстениям.

— В смысле, животным? — спросил с ужасом в глазах Сигизмунд.

— То есть, то, что он может давать силу людям, тебя, мой король, не удивляет? — усмехнулся князь и продолжил. — Он давал силу нашим лошадям, например. Мы делали конные переходы в день пути без привалов. И сами не уставали, и лошади могли бы ещё бежать дальше, если бы не ночь. А было дело, что и ночью скакали по горным тропам. А потом вступали в бой и побеждали свежих черкесских воинов.

— Такого просто не может быть, — покрутил головой Сигизмунд.

— Почему? — даже как-то удивлённо спросил Вишневецкий. — А волколаки?

Он смотрел на Сигизмунда спокойными и трезвыми глазами. Король снова вздрогнул и испугано оглядел шатёр.

— Что ты знаешь про волколаков? — шёпотом спросил