Князь Голицын - Дмитрий Лифановский

чего поставил стаканы в ряд и попросил казачка подержать каждый стакан, а после один из них забрать и встать позади меня. Достав из чемоданчика пузырек с угольной пылью и кисточку, стал обрабатывать этой пылью поверхности стаканов. Продемонстрировав всем проявившиеся отпечатки на стаканах, достал заранее изготовленную бумагу с клейким составом. И наклеил эту бумагу на отпечатки. Оторвав бумагу от стаканов, продемонстрировал отпечаток на ней. Дальше достал лупу, карандаш и карточку казачка стал сравнивать рисунки, попутно отмечая карандашом совпадения, — Ну что же, согласно проведенным оперативно-розыскным мероприятиям и неоспоримым доказательствам в виде отпечатков, я заявляю, что воришкой стакана оказался казачек, стоящий позади меня.

— Как воришкой? — возмущенно заговорил казачек — Петр Алексеевич, вы же сами мне сказали его взять!

Под общий смех пришлось отдариваться сладостями со стола, в виде компенсации. И отпускать мальчишку к друзьям, наблюдающим происходящие события издалека. Все находящиеся за столом взяли стаканы, бумагу и карточку, и стали с интересом рассматривать отпечатки на них.

— Значит вот так можно определить преступника? — спросил вахмистр, — И что действительно у всех свой собственный рисунок на руках? — и стал удивленно рассматривать свои руки, — А я даже и не знал о таком.

— Как бы это не было удивительным, но это так. — ответил я — И, Ян Яковлевич, если в карточках будут указаны группы крови и резус-фактор, то количество подозреваемых так же может быть сокращено. Как бы это было не прискорбно, но редкое преступление заканчивается без крови.

— Петр, я уже сказал свое мнение, — ответил доктор, — Здесь нужны клинические исследования в госпитале. Необходимо срочно сообщать в Санкт-Петербург. Ты лучше разъясни, что ты тут творил с фотоделом и электричеством.

— О фотоделе говорить пока что не о чем. Нужно дождаться приезда фотографа и часовщика. Я хочу усовершенствовать фотоаппаратуру, это как с мясорубкой было. Тут нужно разобраться во всем, а потом уже и делать что-то. Но дело точно интересное будет. Хотя, сейчас на Всероссийской Художественно-Промышленной Выставке в Москве находится Болдырев Иван Васильевич, вот бы его к нам в имение пригласить. Тогда точно у нас быстро что-то стоящее получится. В общем, тут у меня только заготовки и планы.

— Петр Алексеевич, — с улыбкой обратился ко мне вахмистр, — Вы хотите сказать, что опять усовершенствуете фотоаппарат, и передадите его купцу. А наши казаки опять за его обозами охотиться будут?

Под общий смех пришлось давать разъяснения:

— Нет, усовершенствования действительно будут серьезные и как раз в плане облегчения использования фотоаппаратуры. Но вот казаков фотоаппаратура вряд ли заинтересует. Уж больно это муторное дело для них, да и учиться этому надо. А специфичность оборудования отпугнет нашего купца. Так что вряд ли он захочет торговать таким товаром. Хотя зная нашего Ерофея Степановича, да и еще если он будет уверен, что казаки не успеют отобрать его товар, то может взять по одному экземпляру, только лишь для того, чтобы у него на прилавках они были. Вы же знаете его навязчивую идею, показать товар на прилавке честному народу.

— Петр, все таки расскажи, — обратился ко мне дядька, — Что ты за представление устроил с молниями. Это действительно было нужно, или очередное хулиганство с твоей стороны?

— Знаешь, дядька, с молнией мне конечно легко. И это действительно было развлечением для меня. Но и практическая польза тоже есть. Не знаю, сделал ли я открытие, но вот выводы довольно интересные получаются. Вот бы с Александром Степановичем Поповым поговорить, он бы точно заинтересовался этими выводами. А так простая игра получилась, — я легкомысленно махнул рукой.

— Вот эти выводы ты нам и поведай, — сказал дядька, — Заодно скажи, ты их записал в свои тетради?

— Конечно записал, — пожал я плечами, — Мне механик обещал переписку с ним в Санкт-Петербурге организовать. А выводы получились вот какие. Вы же видели как я железные штыри в землю на расстоянии вбил? Так вот подавая молнию на один штырь, я получал ответ на другом. Но это в общем то не чистый эксперимент, связь у них по земле была. А вот когда я отсоединив от земли приемную антенну все равно добился получение сигнала, что все слышали через звонок, то здесь можно заявить о передаче сигнала без проводов на расстоянии. Что я, кстати, и доказал, наиграв подобие мелодии с помощью звонка и передачи сигнала. Тут вот еще что, сигнал идет по кругу, как волна от камня брошенного в пруд. Я это проверил перемещая приемную антенну, вокруг передающей антенны и запуская молнии из разных положений. Более того волна имеет разную длину, — поднявшись я сходил к расположенной неподалеку приемной антенне, и выдернул катушку из держателя. Главное сейчас донести до всех, а потом и до Попова зачатки теории распространения волн. Чтобы он смог зацепиться за нее. Для этого катушки с медным проводом и звонка хватит. Попов в ближайшее время в морское ведомство перейдет. И если его удастся нацелить на направление в области радиолокации, то он сможет создать мощный радиопередатчик. А с чувствительностью и частотами приемников, я ему незаметно помогу. Тогда и появится радиосвязь, пусть как попутное изобретение. Но это уже будет безоговорочное изобретение. Потом вернувшись с катушкой передал всем для осмотра, — Изменяя длину провода за счет витков на катушке, я смог добиться как приема сигнала, так и его потери. А это уже важно для будущих вероятных передач без проводов. Можно будет использовать много передатчиков, не забивая передачу других устройств. И самое главное определенные длинны волн имеют способность отражаться от объектов. То есть радио волны не всепроникающие, и их можно использовать для локации. Только подумайте, в темноте и тумане корабли уже не будут бродить как слепцы. Они будут зрячими, и в любых погодных условиях будут идти к намеченной цели без страха получить пробоину. Тут конечно нужно вести не только свои исследования, но так же внимательно изучать и мировые исследования в области электричества и передачи информации.

Первая половина июля. Гатчинский дворец

В Гатчинском дворце, как и в Санкт-Петербурге было неспокойно. Слухи рождались, распространялись и умирали с неимоверной скоростью. Светская, политическая и дипломатическая жизнь кипела и бурлила вокруг сообщений о постоянных совещаниях Царствующей семьи и лиц допущенных до этих совещаний. Никто не мог узнать результатов этих совещаний, хотя песни и сказка Петра Голицына уже вовсю гуляли по Гатчине и Санкт-Петербургу. В ход шли подкуп, лесть и предложения от которых ну никак нельзя отказаться, лишь бы узнать о результатах этих совещаний. Причина совещаний известна была всем — Петр Голицын. Но вот