Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт

свои лондонские часы на наши посконные. Уже чуть не час дожидается, выхлебал пять чашек чая и съел кило горчичных сушек.

Протолкались с Таней через бегущих рулевых культурой и оказались в кабинете Фурцевой. За огромным столом для совещаний эти двое патлатых англичан смотрелись комично — словно нечёсаного крестьянина поймали в поле и привели к царю-батюшке во дворец, а потом в соседней татарской деревне выловили ещё одного. Перед деревенщинами и в самом деле стояла хрустальная салатница, и в ней сиротливо уживались друг с другом три обломанных сушки. Этот цельный образ портило только одно — Андрюха был в дымчатых очках, и это не был писк моды — это были проблемы со зрением.

Представились. Нет, представили. При этом Екатерина Алексеевна зависла на целую минуту, пытаясь сообразить, как же островитянину отрекомендовать Петра. Не выкрутилась — всё же серьёзно перемкнуло.

— А это, мистер Олдем, создатель ансамбля «Крылья Родины», — и широкий взмах рукой в сторону Петра.

— Ну, не совсем так, дорогой Эндрю. Я — комми. Первый секретарь горкома КПСС. И ещё по совместительству поэт и писатель.

— Рад знакомству, — продемонстрировал кривые зубы англичанин.

— Мистер Олдем, прежде чем мы начнём наш разговор, хотелось бы прояснить одну вещь. Вы, правда, покидаете группу The Rolling Stones и теперь свободны, или это всё слухи, и нам не о чем договариваться?

Уверенность сразу сползла с очкастой физиономии.

— Да, группа подыскивает себе нового менеджера.

— Замечательно. Тогда немного о нашей группе. У нас нет коллектива в вашем понятии — «группа». Это не четыре человека, и даже не десять. Ансамбль «Крылья Родины» — это очень большой коллектив. Есть свой симфонический оркестр, есть десятка полтора исполнителей. Сейчас набираем детскую группу и группу бабушек для исполнения народных песен. Не кривитесь — это другие народные песни. При их исполнении зрители будут смеяться над вашими «Битлами» и «Роллингами». Поверить сейчас вам трудно, но просто для начала представьте себе такую картину. Что нужно от вас? Учить наших исполнителей петь и держаться на сцене не надо — нужно устраивать гастроли. И ещё нужно договариваться с ведущими фирмами, выпускающими одежду, спортивную одежду и инвентарь, обувь, косметику и тому подобное, о рекламе их продукции нашими исполнителями. Нужно устраивать интервью членов нашего ансамбля для ведущих газет и популярных передач на радио и телевидении. Нужно договариваться о встречах наших артистов с главами государств или ведущих партий. Да, ещё нужно найти человека, который сможет русские тексты превращать в английские без потери ритма и рифмы, и нужен человек, который уберёт у исполнителей акцент. Ваш гонорар — десять процентов от заработка «Крыльев Родины».

Андрюха снял очки и уставился на Петра как на дурачка. Ломка стереотипов.

— Вы серьёзно, мистер Тишков?

— Сейчас мы послушаем две песни в исполнении «Крыльев», потом посмотрим три небольших музыкальных фильма. Потом снова поговорим. Сейчас не о чем. Екатерина Алексеевна, у вас найдётся магнитофон?

Если Эндрю охреневал, то Екатерина Великая была в полуобморочном состоянии. Нет, ей приходилось бывать и в «Ла Скала», и в «Ковент-Гарден», и даже общаться с министрами большинства европейских государств, но это она! А чтобы девочки, и общались, скажем, с королевой Великобритании? И чтобы русские артисты рекламировали немецкие трусы? Только представь себе такое, и уже давление 200 на 200 — а разрешить это?

— Пётр Миронович, вы в своём уме? — трагическим шёпотом.

— Абсолютно. Так что с магнитофоном?

— Через мой труп.

— Товарищ Фурцева, успокойтесь, вы не на партсобрании. Тут иностранцы. Несите магнитофон, — рыкнул на обалдевшую тётку Пётр.

Что-то хрустнуло — наверное, голова министра лопнула. Потом Екатерина Алексеевна встала, молча вышла и так же молча занесла чемоданчик. Такой же, как у Брежнева, «Грюндик». Катушечный магнитофон Grundig TK 47 Stereo. Пётр из своего везучего портфеля достал катушку и заправил плёнку. Включил.

Песни было две. Сначала — «Танцы на Марсе». Её перевели на английский, исполнили. И ведь даже некому оценить, плохо перевели или хорошо, плохо исполнили или так себе. Вот сейчас и посмотрим, как отреагирует носитель языка. Носитель выслушал молча, потом попросил поставить ещё раз. А чего, не сложно ведь — прослушали ещё раз.

— Я бы подправил текст — и вы правы, нужно поработать над произношением. А вещь — выше всяких похвал, даже в таком виде займёт первое место в любом списке шлягеров.

— Вот видите, Екатерина Алексеевна, Эндрю доволен. Вы пока чайку вот хлебните, — и включил вторую песню.

С ней намучились. Даже хотели бросить и взять что-нибудь другое, но Пётр настоял. Первые вещи должны быть убойными. Спели «Синий иней», она же One Way Ticket («Билет в один конец»). Наталья Евгеньевна Горбаневская перевела на английский, попытались спеть. Галиматья. Тогда вспомнили, что София Ротару году эдак в 2009-м спела совсем с другим текстом — «Пусть всё будет». Попытались вспомнить его — Вика Цыганова в том концерте участвовала. Написали, спели на русском. Вещь! Особенно для 1967 года. Горбаневская перевела этот вариант — чуть лучше, но не прокатит на западе. One Way Ticket (To the Blues) уже есть — она была впервые исполнена американским певцом и пианистом Нилом Седакой в 1959-м году и спряталась на второй стороне сингла «Oh! Carol». В отличие от заглавной песни, эта не стала популярной. Конечно, у нас музыка лучше, уже от группы «Ирапшин», и голоса — не сравнить, но всё одно слабо. Тогда Пётр, как мог, вспомнил перевод оригинала на русский.

«Чух, чух, поезд трогается в путь,

Моё путешествие начинается, и я никогда не вернусь —

О, о, у меня есть билет в один конец до тоски…»

Вот уж точно галиматья, но припев «Билет в один конец» вполне ритмичен.

Пришлось сочинять текст самому и с использованием этих строчек. Опять диссидентка перевела. Спели — хреново, но лучше остальных версий. А, может, для затравки и сойдёт?

Магнитофон зашуршал концом ленты.

— Я слышал похожую песню в исполнении Нила Седаки. У вас получилось лучше. Вы правы, мистер Тишков, вам нужен хороший поэт и хороший учитель английского. С таким материалом можно работать! Это всё, у вас есть только две песни?

— На английском — да. Ещё я хочу показать вам одну песню на испанском и две на русском. Екатерина Алексеевна, ведите.

Походкой зомби Фурцева отвела их в небольшой кинозал, расположенный этажом выше. Посмотрели — сначала уже известные вещи из будущего репертуара Любы Успенской, а вот последней шла «Макарена» с флэшмобом у памятника Глобусу в Краснотурьинске. Сначала появлялись испанки,