Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Ань, а франшиза — это что? — спросил я.

— Франшиза, — отозвалась она, наливая эспрессо, — это когда одна фирма раскрутилась и готова за определённый процент дать свою вывеску. Ну, чтобы под её брендом торговали другие предприниматели.

— Ясно… А зачем другим? Почему своё нельзя открыть?

Аня поставила передо мной стакан с крышкой. — Можно. Но тогда тебя никто не знает, к тебе и идти не будут. А у нашей франшизы есть узнаваемость. Люди доверяют бренду, охотно берут кофе. Компания сама вкладывается в рекламу. Просто чем больше зарабатывают партнёры, тем лучше продвигается сеть. Все выигрывают.

Я сделал глоток, почувствовал горький вкус и тепло в груди. — Понятно… — протянул я задумчиво.

— Ты чего, бизнес открыть собрался? — поддела Аня, заглядывая мне в глаза.

Я только пожал плечами, не давая прямого ответа. Но внутри мысль зацепилась крепко: «Франшиза». Идея была простая. В моём времени было так — кто сильнее, тот крышует рынок. Здесь же крышует бренд — только официально и за процент. Логика примерно та же самая.

Я глянул в окно торгового центра, где мигали яркие вывески, и подумал, что надо будет поплотнее разобраться, что это за «франшиза» и как она работает. Потому что если в новом мире вставать на ноги, то нужно учиться играть по его правилам.

— Хорошее кофе, — переключил я тему, глядя на девчонку. — Спасибо, Ань.

Она чуть смутилась, улыбнулась и махнула рукой: — Да ладно, чё там.

Я глянул на часы и кивнул самому себе. — Ладно, пора ехать. У меня же ещё субботник.

— Хорошего вечера, Саша, — пропела Аня.

Я развернулся и пошёл к выходу. У самых дверей взгляд зацепился за стенд: ряды солнцезащитных очков, зеркальные, чёрные, в тонкой оправе и в массивной. Я остановился.

— Почём очки? — спросил у продавца, и тот на автомате отбарабанил цену.

Я выбрал пару, примерил. В отражении витрины — лицо толстяка-физрука, но с прищуром, с ухмылкой и в чёрных очках. И, чёрт возьми, сидели они на мне как влитые. Вроде мелочь, а сразу вернуло ту самую походку девяностых: уверенность, когда ты выходишь во двор и все понимают, кто здесь главный.

— Беру, — сказал я, протянув деньги.

Вышел из торгового центра уже в новых очках, двинулся к «Чероки». Сел за руль, завёл.

На панели была старая магнитола. Я ткнул кнопку — и из колонок хлынула музыка девяностых. Бас, знакомый бит…

Я ухмыльнулся, прибавил громкости.

В это время на телефоне завибрировал чат: приходили сообщения от учеников. «Мы уже подъехали», «Ждём».

Я поправил новые очки, бросил взгляд в зеркало и, не торопясь, выехал с парковки.

Время действительно поджимало, стрелки на панели подрагивали, будто торопили. Я дал газу, двигатель «Чероки» заурчал натужно, но послушно.

Навигатор на этот раз не включал — пусть отдыхает. Если всё время полагаться на электронику, мозг атрофируется. Я ехал, запоминая маршрут, отмечал перекрёстки, светофоры, заправки. Интернет, конечно, штука полезная — и карту покажет, и товар продаст, и человека заменит. Но я задавал себе простой вопрос — а если его не станет? Всё — и половина людей будет, как без рук.

Из динамиков тихо потянуло знакомое:

«Вечно молодой, вечно пьяный…»

Я прибавил громкость. Эти слова когда-то звучали на кассете, затёртой до прозрачности. Сейчас же они звучали как привет из тех лет.

На очередном светофоре я остановился. В зеркале боковым зрением заметил — рядом остановился старый «Прадо». За рулём сидел мужик лет шестидесяти, седой, с круглым лицом. Услышав песню из моего салона, он покачал головой в такт, потом тихо пробормотал слова, губами без звука.

Забавно, тридцать лет назад этот мужик был моим ровесником — таким же лихим, в куртке и с сигаретой за ухом. Только теперь вместо лавок у подъездов, гитары, у него, может, дача и кредиты.

Светофор мигнул зелёным. Мужик улыбнулся краешком губ, будто понял, что я тоже из тех времён, и слегка кивнул. Я ответил таким же коротким движением, дал газу, и машины тронулись почти одновременно.

Телефон натужно завибрировал. На экране высветилось имя — Марина. Звонила классная руководительница 11-го «Д». Пришлось уменьшить громкость. Я ответил на ходу, одной рукой держа руль, другой поднося телефон к уху.

— Владимир Петрович, вы где? — голос Марины был взволнованный, чуть ли не на грани паники.

— Уже лечу, — заверил я.

— А можете лететь побыстрее? — Марина даже не попыталась скрыть раздражение. — Тут уже все собираются расходиться!

— Отставить расходиться, — отрезал я.

— Ну а что, — вспыхнула Марина, — я их что ли насильно удерживать буду? Пожалуйста, быстрее! Ещё чуть-чуть, и мы с вами вдвоём останемся всё это разгребать.

— Ускоряюсь, — ответил я и отключился.

Я положил телефон на сиденье, крепче взял руль и нажал на газ. Ветер влетал в приоткрытое окно, бил по рукаву, гудел в ушах.

Через двадцать минут я уже сворачивал во двор школы. Молодёжь толпилась у школьного двора. Я сразу отметил, что половина класса точно тут, если не больше. Марина стояла чуть в стороне, сжимая в руках мобильник и пытаясь говорить поверх гомона:

— Ребята, подождите, мы же договаривались! Пять минут, и начнём… Владимир Петрович уже подъезжает!

Но её почти никто не слушал. В их возрасте слушать — это вообще… ну не знаю, вообще не по феньшую. А тем более слушать девушку, которая от силы на пару лет старше — так вообще мимо.

Троица пацанов — высокий в куртке-бомбере, второй с наушниками и третий, нагловатый, с телефоном в руке — уже разворачивались к выходу.

— Вот с Петровичем убирайте, мы пошли!

Не долго думая, я подъехал прямо к воротам. Джип рывком, но управляемо и контролируемо, перекрыл им дорогу, взвизгнув тормозами. Я остановился в полуметре от пацанов.

Молодые вздрогнули, замерли от неожиданности. А тонированное стекло, оставшееся от перекупов, медленно поползло вниз.

— Куда собрались, молодёжь?

Физрук: на своей волне 2

Глава 1

Тишина повисла моментально.

Вернее, из динамика гремел Кай Метов.

– Позишн намбер ван, говоришь не дам.

Марина замерла чуть позади, глядя на меня с облегчением и тревогой одновременно. А пацаны, те самые, что секунду назад были готовы свалить, застыли, как вкопанные. Они стояли, не зная, что сказать. Один засунул руки в карманы, другой уставился в землю, третий только виновато пожал плечами.

– Ну? – я положил одну руку на дверь, второй приспустил очки на переносицу. – Я спрашиваю: куда собрались?

Все взгляды мгновенно прилипли ко мне. Школьный двор, ещё секунду назад полный гомона, стих, будто кто‑то выдернул шнур из розетки у магнитофона. Школота явно не ожидали увидеть своего физрука за рулём чёрного внедорожника с тонировкой в ноль.

Троица тех, что минуту назад собиралась свалить, всё ещё стояла на месте, растерявшись. Один из них попытался вяло улыбнуться, но улыбка вышла так себе, как у человека, которого застукали на месте преступления.

– Владимир Петрович, – первым выдал этот паренек. – Да мы это… просто прикалывались! Никуда уходить мы не собирались!

Второй поддакнул мгновенно:

– Да, мы тут… просто глянуть хотели, кто подъехал и вернулись бы сразу.

– Ага, – добавил третий, шмыгнув носом.

Я вышел, закрыл за собой дверь и нажал на сигнализацию – «бип‑бип», и фары мигнули, словно подмигнули всей этой растерянной пастве. Следом медленно оглядел всех взглядом, от которого в девяностых люди переставали жевать даже семечки.

Марина где‑то сбоку поджала губы, но в ее глазах виделось облегчение.

– РАВНЯЙСЬ!

Мой голос разнёсся по двору. Я специально выбрал тембр, от которого у пацанов в своё время колени становились ватными.

Парни и девчата дёрнулись, переглянулись – и мигом выстроились, встав по струнке. Даже самые «борзые» не посмели хмыкнуть.