Господин Орлов - Redstone

В тот же час моя медиа-империя обрушила эту новость на мир. Все радиостанции прервали свои передачи. Телевизоры в миллионах домов показали кадры запуска. Утренние газеты вышли с гигантскими заголовками: «РОССИЯ В КОСМОСЕ! ИМПЕРИЯ ОТКРЫВАЕТ ЭРУ ЗВЕЗД!» Миру был сообщен точный график пролета «Мира-1», и миллионы людей по всей планете выходили по ночам на улицы, чтобы увидеть в небе новую, рукотворную звезду, быстро скользящую на фоне вечных созвездий.

Реакция была предсказуемой.

В Берлине и Риме царило ликование. Их народы чувствовали себя причастными к величайшему триумфу в истории человечества.

В Вашингтоне новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Президент Теодор Рузвельт собрал экстренное совещание в Белом Доме. Его лучшие ученые и генералы с мрачными лицами докладывали, что, по их оценкам, Соединенные Штаты отстают в ракетных технологиях от Империи Орлова минимум на тридцать-сорок лет. Это был их «момент Спутника», но во сто крат более унизительный. Они поняли, что соревнуются не просто с другой страной, а с цивилизацией иного уровня.

В Лондоне и Париже новость была встречена с тихим, угрюмым отчаянием. Для них это было не просто технологическое поражение, а окончательный символ их исторической кончины. Газеты вышли с траурными рамками. «The Times» опубликовала редакционную статью под заголовком «Сумерки Запада», где с горечью констатировалось, что эпоха европейского доминирования, длившаяся пятьсот лет, безвозвратно ушла в прошлое. Новый век принадлежал не им. Простые парижане и лондонцы, глядя на пролетающую в небе русскую звезду, чувствовали не только чудо, но и острое, щемящее ощущение собственного бессилия. Их мир стал провинцией.

Для остального мира — для Китая, Индии, арабских стран и народов Африки — русский спутник стал маяком надежды. Впервые в современной истории на вершине мира оказалась не западноевропейская колониальная держава, а огромная евразийская империя, которая не грабила и порабощала, а строила и просвещала. Это был тектонический сдвиг в глобальном сознании. Делегации из этих стран хлынули в Петербург, стремясь приобщиться к новому центру силы и технологий.

Но я думал не об эмоциях и заголовках. Мой многопоточный разум уже обрабатывал практические последствия этого прорыва. Спутник был не игрушкой, а инструментом. Сразу после успешного запуска я отдал распоряжения по дальнейшему развитию программы.

Следующая серия спутников, получившая название **«Эфир»**, должна была создать глобальную сеть связи. Десятки ретрансляторов на орбите покроют всю планету, обеспечив мгновенную и абсолютно защищенную телефонную, телеграфную и телевизионную связь с любой точкой мира. Подводные кабели, эта гордость XIX века, в одночасье превращались в антиквариат. Я мог теперь говорить с моим наместником в Южной Америке так же просто, как с министром в соседнем кабинете. Император мог в прямом эфире обратиться ко всему человечеству. Это был абсолютный контроль над информацией.

Вторая серия, **«Око»**, предназначалась для наблюдения за Землей. Официально — для метеорологии, картографии и геологической разведки. И это была правда. Спутники «Око» могли предсказывать погоду с точностью до часа, что давало колоссальное преимущество моему сельскому хозяйству. Они составляли идеальные карты планеты, находя новые месторождения полезных ископаемых. Но была и неофициальная, главная функция. С помощью сложнейшей оптики и систем обработки изображений, скопированных из технологий конца XX века, спутники «Око» могли вести непрерывное наблюдение за любой точкой на поверхности. Я мог сосчитать количество солдат на американской военной базе, прочесть номер автомобиля у Белого Дома или отследить передвижение любого корабля в мировом океане. Я обрел стратегическое всеведение, божественный взгляд, от которого невозможно было укрыться. Любая попытка любой страны тайно создать оружие или собрать армию для нападения была бы видна мне как на ладони. Это был ультимативный инструмент поддержания мира. Мира на моих условиях.

И, конечно, мой новый статус «святого» получил неожиданное подкрепление. Церковные иконописцы, пытаясь осмыслить произошедшее, начали создавать новые, доселе невиданные образы. Я видел один из эскизов: Святой Благоверный Князь Александр Орлов в парадном мундире, в одной руке держит золотую Чашу-Грааль, а другой указывает в небо. А там, над стилизованным изображением земного шара, летит крошечная четырехлучевая звезда — «Мир-1». В некоторых храмах самые авангардные регенты даже пытались вплести ритмичный сигнал спутника в структуру церковных песнопений, как «глас с небес». Этот гротескный сплав сверхтехнологий и архаичной религиозности был квинтэссенцией созданного мной мира. Иногда мне хотелось смеяться, иногда — выть от абсурдности происходящего.

Спустя месяц после исторического запуска я собрал в Звездограде пресс-конференцию для ведущих журналистов Империи и союзных держав. Она транслировалась в прямом эфире на весь мир через мою пока еще несовершенную, но уже работающую спутниковую сеть. Я стоял на трибуне, а за моей спиной в огромном панорамном окне была видна стартовая площадка, где уже шла подготовка к монтажу следующей «Стрелы».

«Дамы и господа, граждане Российской Империи, народы мира, — начал я, и мой голос разнесся по всей планете. — Месяц назад человечество сделало свой первый шаг за пределы родного дома. Наш спутник "Мир-1" стал символом того, чего может достичь разум, направленный на созидание, а не на разрушение. Он стал вестником новой эры — эры единства, просвещения и великих свершений. Россия гордится тем, что стала пионером на этом пути, но мы рассматриваем это достижение не как национальную победу, а как достояние всего человечества».

Я сделал паузу, давая словам впитаться. Миллиарды глаз смотрели на меня с экранов телевизоров.

«"Мир-1" — это лишь разведчик, первый луч новой зари. Мы продолжим нашу работу. В ближайшие годы на орбите будет создана целая сеть спутников, которая свяжет все континенты, поможет нам предсказывать погоду, изучать нашу планету и сделает жизнь каждого человека лучше и безопаснее. Но это лишь подготовка. Подготовка к следующему, еще более великому шагу».

Я обвел взглядом замерший зал и посмотрел прямо в объектив главной телекамеры, обращаясь к каждому человеку на Земле.

«Сегодня я объявляю нашу следующую цель. Цель, которая еще вчера казалась фантастикой, а сегодня становится инженерной задачей. Цель, которая должна вдохновить наших детей и показать им, что нет ничего невозможного. Программа "Заря" продолжает свою работу. И я обещаю вам… — я сделал еще одну, последнюю паузу, зная, что следующие мои слова войдут в историю. — **В 1904 году Российская Империя отправит человека к звездам, и русский космонавт ступит на поверхность Луны**».

На несколько секунд в мире воцарилась тишина. Оглушительная, неверящая тишина. А затем она взорвалась бурей. Зал в Звездограде ревел от восторга. На улицах городов по всей планете люди кричали и обнимались, ошеломленные грандиозностью обещания. Даже в Вашингтоне