Эльф из Скайрима - Герр Штайн

Команда его флагмана, великого «Илгермета» во главе с ним самим построит в этом месте великий город, что будет стоять своей воплощенной славой, прославляя всю человеческую расу, а сам же Исграмор всегда сможет из своего дворца увидеть могилу старшего сына и утешиться тем, что на этой новой земле, на земле Скайрима, его род обретёт мир и покой, которого не знал на Атморе, разобщённой, полной противоречий.

Тем временем, на фоне размышлений и воспоминаний старца, пленные эльфы ломали камень и строили город для своих победителей, тех, кого они когда-то предали, обманули и тем самым обрекли свой народ на такую участь. Множество рабов умирало и продолжало умирать во время великого строительства, материалы для которого были взяты из их разрушенных горделивых дворцов.

Исграмор со своими воинами без пощады подгоняли этих несчастных тварей, нанёсших им столько потерь в предыдущей битве, дабы город становился все выше, чтобы он оседлал саму реку, чтобы никто, абсолютно никто не мог добраться до его внутренних земель, не выказав должного почтения их законному хозяину. Ему — Исграмору, Убийце Эльфов.

— Работайте, длинноухие твари! — прикрикнул один из воинов, наблюдающий за строительством огромного моста.

В это время Исграмор находился неподалёку, восседая на деревянном троне, поедая суп с помощью ложки, на которую пленные эльфы почему-то странно косились. К чему бы это?

(Суровая атморская ложка Исграмора. Да, это ложка, не спорьте!)

Взгляд его был обращен на тот же самый мост, который будет следующие века и даже тысячелетия соединять два берега реки, дабы ни один презренный эльф не сумел пробраться к городу и отомстить за своих коварных собратьев, павших от их праведных рук.

А таковые были — старец ещё помнил свою величайшую схватку, разрушившую целый лес и уже прославившуюся среди его народа. Правда, преувеличил он произошедшее… Не столько эльфов там было, не столько. И лишь один из них был настолько силён… Но… Уверенность своих людей требовалось поддерживать.

Никакого пораженчество. Только упрямый и стремительный путь вперёд, который в итоге успешно был проведён.

Невольно морщинистая щека старика дёрнулась, когда фантомная боль отразилась в боку.

О да, он помнил того сияющего эльфа. И из слов пленников позднее узнал, кто это был такой. Первый Меч их главного бога, главный воин последнего. Достойный противник, хотя и бывший из числа подлых эльфов. Сама Буря его не любила, а это уже говорило о признании, ведь ко всем остальным убитым она была совершенно равнодушна.

Феатор Каслана… О, он знал что эльфы живут дольше людей. Но память последних жила ещё дольше, и он позаботится о том, чтобы его потомки знали об этой угрозе. И тогда один из них, наверняка не сам Исграмор, но одолеет этого эльфа, прославив его семью ещё сильней. Быть может, даже превзойдёт самого конунга Атморы.

Интересно, уже печально прославившийся великан Синмур будет сильнее того ушастого, или та схватка так и останется величайшей во всей его жизни?..

…Дворец его, мощный и основательный, не был изящен и элегантен, подобно горделивым строениям эльфов. Он был местом не только жизни, но и обороны от всяких врагов. Меров ещё на жизнь его потомков хватит, и они несомненно попытаются отомстить.

Но не меньше длины строящегося моста хотел сделать его Исграмор — его шпили достигнут небес, словно бы покоряя сами штормовые ветра, которые и принесли Исграмору горе утраты.

Мимолётом он вспомнил то, каким образом им удалось получить такое огромное количество рабов.

Это… Была большая битва.

В будущем, при развитии стратегии и тактики её бы назвали генеральным сражением.

Здесь, чуть южнее строящегося города, которому уже было подобрано название — Виндхельм, она и произошла. Почва в том месте ещё долго будет багровой.

Собрав все свои силы в кулак, противостоящие ему эльфы, из тех, что не заперлись в своих высоких городах и боятся даже носу высунуть, попытались решить всё одним сражением.

Стройные ряды длинноухих подлецов, облачённые в белоснежные доспехи выстроились на некотором удалении, готовясь к сражению. Их было меньше, но они были уверены в своих силах, потому что их возглавлял их вождь, сын их мёртвого короля. Выжившие потом эльфы говорили, что он убит был каким-то чёрным чудовищем, о котором они вспоминать боялись даже под пытками.

Словно нечто нагоняло на них ужас больший, чем всякие инструменты палачей.

Особых приказов перед тем боем Исграмор не раздавал. Даже с его голосом было бы проблематично перекричать шум боя, состоящий из боевых кличей и криков, стонов раненных и умирающих, звонка клинков и рубки деревянных щитов. Не говоря уже про магию Азидала, всё ещё поддерживающего своего собрата по горю Ночи Слёз.

Там, в долине горячих гейзеров, вырывающихся из земли с первобытной яростью, они и сошлись в бою лицом к лицу.

Битва была кровавой, жестокой, яростной. Эльфы впервые сражались столь упорно и отчаянно, словно что-то защищая. В тот раз они не отступили, как у них ранее бывало при достаточных потерях своего воинства. Отчего убили достаточно многих хороших Соратников…

Переломный момент случился в том сражении, когда Исграмор на поле боя обнаружил того самого принца, в этой битве почему-то бывшего без своего сияющего копья и доспехов.

— Скажи мне, проклятый эльф… Где же твоя чудная броня, почему ты не вышел в ней сражаться против меня? — указал он на эльфа-из-снега божественной секирой, выпившей немало крови проклятых длинноухих.

— Не собираюсь я говорить с тобой, варвар, проигравший мальчишке. — горделиво хмыкнул он, наставляя своё копье уже на самого Предвестника.

На том их первый обмен словами и был завершён.

А после уверенность быстро спала с лица высокомерного обманщика, народ которого соверших неискупимый грех.

Даже если тот мечник, избранник мерского бога, и был мальчишкой, то на его фоне принц длинноухих выглядел ещё более ничтожно. Не просто уступать в навыках, но уступать тому, кто был младше! Это невероятный позор, за который эльф вскоре и поплатился.

Умения старца серьёзно улучшились с той злополучной битвы, когда в них вселились сами боги. А потому у его противника не было даже малейшего шанса на победу или даже на насение серьёзной раны Исграмору.

Вуутрад с невиданной, яростною силой била по щиту эльфа, напрочь блокируя все его ничтожные попытки атаковать. А когда изящный щит противника Предводителя Людей засиял вполне знакомым золотым светом, активизировалась его покровительница. И прежде чем свет стал ещё более ярким, секира впилась в грудь эльфийского принца,