Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

– Сбежали! – воскликнула мама. – Бросили меня одну! Папа куда-то поехал с Игорем, вроде как за мандаринами, а Настька с Иркой бегает и со Светкой…

Следующие полчаса мы молчали, сосредоточенно готовя угощения. Наконец котлеты прожарились как надо, я подлил чуть-чуть водички, чтобы те пропарились, и переключил конфорку на самый малый – пущай потомятся, им полезно.

Мама тоже управилась – красиво выложила салаты в тяжелые хрустальные приборы и присела на стул. Спохватившись, бросилась к буфету и достала четыре мандарина, которые в СССР почему-то поспевали аккурат к Новому году. Честно поделив цитрусовые, сказала заговорщицки:

– Угощайся, пока никого нет!

Я с удовольствием угостился, посматривая на маму. Она на самом деле красивая женщина, и даже роды не испортили ее фигуры. Помню прекрасно, как мы в прошлом году ездили в Ялту – мама в синем бикини не уступала молодым девчонкам.

– О чем задумалась? – мягко сказал я.

– Да так… – вздохнула мама, улыбнувшись слегка.

Подумав, стоит ли сейчас заговаривать о серьезном, я решил, что вполне.

– Мам, знаешь, что мне иногда кажется… – начал я осторожно. – Что ты не совсем довольна своей жизнью.

– Сына, кто же ей бывает доволен…

– Верно, – кивнул я, очищая второй мандарин. – Но если человеку не в радость то, как он живет, он пытается что-то поменять в своей жизни. И это правильно, а вот ты…

– А я? – Мама посмотрела на меня.

Я не отвел глаз. Сейчас я не маскировался под отрока-переростка, а говорил от себя, человека пожилого и бывалого, много-много раз обдумывавшего свое прошлое. Мама работала на сахарном заводе техником-технологом, но это отнюдь не было пределом ее желаний.

– Помню, – затянул я, – как ты однажды призналась, что мечтала поступить в Одесский универ и стать инженером-химиком. Ты очень этого хотела, но…

– А-а! – слабо отмахнулась мама. – Мечтала, да… Но тут все так закрутилось… Сначала ты родился, потом Настька…

– …И ты убедила себя, что долг превыше всего! Надо, дескать, не о себе думать, а о детках, о муже, хранить тепло домашнего очага и тому подобное. Ма-ам! Я не буду с тобой спорить, смысла нет – то время уже прошло, но тебе тридцать пять всего. Верней, скоро стукнет. Тебе сейчас даже на очное можно поступать, не то что на заочное!

– Ах, Миша… – опять вздохнула мама. – Думаешь, все так просто? Я, вон, техникум еле-еле закончила, по вечерам занималась! Конечно, тяжко бывает… Я же рано встаю. Вы все еще спите, а я на цыпочках прохожу на кухню и завариваю себе кофе. Сижу в одиночестве, цежу свой кофеек и думаю. Разные мысли в голову лезут, иногда очень невеселые. Неужто, думаешь, вот так вся жизнь и пройдет? В стирках, готовках, уборках? Сейчас-то хоть полегче стало, а раньше… Жуть! А что делать?

– Смотря когда, – улыбнулся я. – Сейчас – готовиться, а летом поступать.

– Да ну тебя! – засмеялась мама. – Папа твой, когда ложится, детектив читает перед сном или фантастику, а я с учебником химии лягу?

– А почему бы и нет?

Мама посмотрела на меня с некоторой растерянностью, беспомощностью даже.

– Ты это серьезно?

– Совершенно!

– Ох, Миша, Миша… – мамуля нервно-зябко потерла плечи. – А кормить вас кто будет? И… и вообще?

– Мам, не надо нас кормить, мы уже сами можем кушать, – заулыбался я. – А сварить чего или пожарить и я смогу, и Настя. Ты выдели себе хотя бы часа три вечером. Себе! Для себя! Учись или делай маникюр. Ты же красивая женщина, мам!

– Ты уже и в этом разбираешься? – улыбнулась мама, гладя меня по голове.

– Это у меня врожденное! Я же тоже не стою на месте – вон, послезавтра мне в Москву ехать!

– Ох, а я и забыла! – всполошилась родительница.

– Ма-ам! – успокоил я ее. – Все уже собрано, выглажено, документы, деньги, путевка – все на месте. Сяду и поеду, не волнуйся. И не отвлекайся! Я хочу многого добиться, но у меня есть еще одно сильное желание – чтобы ты перестала махать на себя рукой! Пожалуйста, не числи себя в тылу, а нас на передовой. Три часа в день, мамочка! С Настей я поговорю, она возьмет на себя часть твоих обязанностей. И я возьму, и папа!

Мама долго смотрела в темное окно, а потом неожиданно обняла меня, притянула к себе и шепнула:

– Ладно, я попробую!

Длинный подзаголовок гласил: «31 декабря 1974 года – 25 августа 1975 года: в Москве в павильонах ВДНХ будет подведен итог второму этапу Всесоюзного смотра НТТМ, посвященного 50-летию присвоения комсомолу имени В. И. Ленина.

Бюро ЦК ВЛКСМ, главный комитет ВДНХ, президиум ВСНТО и президиум Центрального совета ВОИР приняли решение провести в 1971–1975 годах всесоюзный смотр научно-технического творчества молодежи.

Цель смотра – широко привлечь молодых рабочих, колхозников, инженеров и техников, студентов, учащихся ПТУ, воинов Советской Армии к решению задач, выдвинутых XXIV съездом КПСС по повышению эффективности общественного производства.

В первом полугодии 1975 года на ВДНХ будет работать Центральная выставка НТТМ. В период выставки будут проведены дни молодых новаторов, встречи с учеными и изобретателями, творческие дискуссии, посещение предприятий и институтов. Выделяется 10 тыс. бесплатных путевок на ВДНХ для наиболее проявивших себя молодых умельцев…»

Я отложил буклетик-программку. Ну, что, молодой умелец? Действуй! Привлекай внимание общественности к своей нескромной персоне. Как говорят наши заклятые друзья-американцы, без publicity, то бишь известности, не добьешься prosperity, то бишь процветания.

Я рассчитывал, что центральная выставка НТТМ пройдет в большом «Монреальском» павильоне, но там еще не закончили с остеклением. А на улице – январь. Январь 1975-го!

Я блаженно улыбнулся. Мою микро-ЭВМ разместили в павильоне «Вычислительная техника». Когда-то там стоял совсем другой павильон – «Азербайджанская ССР», выполненный в чудном восточном стиле, но в 67-м его накрыли металлическим коробом в стиле раннего хай-тека и спрятали всю красоту. Хорошо хоть не уничтожили.

«Коминтерн-1» почти не вызывал интереса у гуляющих по ВДНХ. В павильон с буквами «ВТ» заглядывали лишь те, кто в самом деле интересовался вычислительной техникой – инженеры, программисты, студенты. Будущие юзеры.

У меня горло пересохло отвечать, столько сыпалось вопросов. Несколько человек промолчало – осмотрели, пощупали, пожали мне руку и ушли.

Я вышел на свежий воздух и сразу увидел куратора. Антон Гаврилович оказался человеком большой пробивной силы – пользуясь моим маленьким триумфом в Киеве, он пролез и на московскую, «настоящую» ВДНХ. Ну, по крайней мере, папа с мамой остались довольны – сыночек под присмотром!

И даже под слишком бдительным – мне лишь однажды удалось исчезнуть из поля зрения куратора – отлучился к телефонной будке, чтобы позвонить Марине. Увы, на мои две копейки трубка ответила унылыми гудками.

Правда, на ВДНХ Данилин «приподнял» мне настроение, пообещав доставить нужных людей к моим «экспонатам». Вон, вроде тащит кого-то.

Антон Гаврилович доставил представительного генерал-майора и представил его:

– Михаил, это Револий Михайлович, доктор технических наук, профессор, директор Центрального НИИ радиоэлектронных систем.

– Просто Миша, – отрекомендовался я, весьма довольный сделанным знакомством. Ведь генерал-майор был сыном Суслова, того самого «человека в калошах», второго человека в Политбюро после «дорогого Леонида Ильича».

– Рад! – прогудел Револий Михайлович. – Глушков известил меня еще месяц назад, он в полном восторге от вашей ЭВМ. Мне, признаться, не верится, что столь сложную машину собрал школьник.

– Я и сам не до конца верю в это, – похмыкал я, изображая смущение. – Но если вы обеспечите меня всеми комплектующими, я соберу такую же за неделю.

– Ловлю на слове! – рассмеялся Суслов. – Показывайте.