Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

- Ну, не знаю даже, - растерялся юный журналист. - Создать свою партию или, на худой конец — организацию, которая сможет влиять на общество.

- Тебе мало того что ты главный редактор «Пионерской правды», еженедельного таблоида и самой популярной в княжестве газеты «Из рук в руки»? Да у тебя влияния на наше общество больше чем у твоего отца. А ведь он председатель риксдага. Ты, в свои девятнадцать, имеешь право присутствовать на заседаниях парламента и сената. Немногие в твоём возрасте добились подобного.

- Так это не я сам. Это ты, Матти, на своём горбу втащил меня на эту вершину. Ты, Гюллинг, Усениус, Олави Киннуен и остальные парни из пионерии. Но вот сам, лично, я ничего не создал.

- Так и создавай. В чём проблема?

- Партию пока не могу. По возрасту. Тогда что? И с кем?

- А вон с ними, - кивнул я на кучку мальчишек-газетчиков, которые, явно закончив работу, лакомились мороженым, сидя на бордюрном камне через дорогу от нас.

- Извини, Матти. Я тебя не совсем понимаю, - растерялся Юхо Эркко.

- Ты же ездил несколько раз в Санкт-Петербург и видел как там устроенна продажа газет?

- Ездил, но не обратил внимание. А что, не так как у нас?

- Конечно нет. У нас газетами могут торговать все кто хочет. Лишь бы были деньги на выкуп газет в издательстве. Да что я тебе рассказываю! Ты и сам прекрасно это знаешь. И сам торговал газетами, если дядя Эркко мне не соврал конечно.

- Нет. Отец сказал чистую правду, - подтвердил Юхо и почему-то покраснел.

- Вот. А в империи всё по-другому. По закону в Петербурге, Москве и губернских городах торговать газетами можно только с шестнадцати лет и при наличии фуражки, формы и номерной бляхи, которую выдают издатели. Малолетних мальчишек-газетчиков, как у нас, там почти нет. По крайней мере, неорганизованным газетчикам запрещено торговать в публичных местах — на вокзалах, у театров, на мостах, центральных улицах и перекрёстках.

- О как! Не знал! Честно! Так ты, что, предлагаешь и у нас так же сделать? И причем здесь я? - не понял парень.

- Я предлагаю тебе создать и возглавить профсоюз распространителей газет. Объединить вот этих вот, - я некультурно ткнул пальцем в подростков на дороге. - В единую организацию. Чтобы можно было защищать их права, а заодно и права читателей. Снабдить их сумками или рюкзаками для газет. Ведь прочная кожаная сумка хорошо защищает газеты от дождя и снега. Ты же сам знаешь, что мокрую газету никто не купит, и газетчик потеряет уже вложенное. Да и одежду им надо единую, и обувь. А то — стыд и позор, в столице княжества газетами торгуют какие-то босяки. У нас всё-таки страна северная, дожди не редкость, а зимы долгие.

- Не-не-не, ничего не получится, мой диктатор, - неожиданно влез в разговор и Антикайнен.

- Почему, Тойво?

- Они не будут платить профсоюзные взносы. Они и так зарабатывают немного, и тратить эти деньги на что-то ещё они не станут. Да и одежду и сумки покупать, тоже не будут.

- Тут ты прав. Но деньги ведь можно взять и с издателей. Если все продавцы забастуют, то редакции не реализуют тиражи и понесут убытки. Тогда им и придётся раскошелиться, хотят они этого или нет. Так что, ты, Юхо, подумай над моим предложением.

- Да как-то… Нет, Тойво всё-таки прав. Собрать их в одно целое — не получится.

- Хм. Тогда организуй продажу газет силами наших пионеров. Создай пионерскую почтовую службу. И вытесни этих босяков с улиц. И не просто вытесни, а влей их в нашу пионерию. Кстати, первым делом поставь на главных перекрёстках в каждом квартале газетные стационарные ларьки. Денег я тебе на это дам. Ну, что? Берёшься, старший пионер Эркко?

- Так точно, мой диктатор, - совсем нерадостным тоном ответил мне парень. - Вот умеешь ты, Матти, всё к деньгам свести.

- А ты как хотел? Будут у тебя деньги — будет и влияние. Не бойся, дружище, я тебя всегда поддержу.

…..

- Это гениально! Это нужно начать производить немедленно! Подобная приспособа нужна в каждом стрелковом батальоне. Да что там в батальоне — в каждой роте! И кавалеристам тоже пригодится. Особенно казакам, - пел мне дифирамбы начальник главного артиллерийского управления генерал Холодовский, попутно снаряжая патрон за патроном на ручном прессе.

В моём прежнем мире подобное приспособление именовалось — пресс для релоадинга. И предназначался он для переснаряжения стреляных гильз. На первый взгляд, изделие казалось простым. Но это только на первый взгляд. Сколько я и Шмайссеры промучились создавая матрицы, знаем только мы. Всего три матрицы: калибровочная — для выдавливания использованного капсюля, посадочная — для установки нового капсюля и пули, обжимная — для возвращения гильзе заводских размеров в случае раздутия или деформации после выстрела. Ещё целый год подбирали сталь на матрицы, в чем очень помог Котаро Хонда, который как раз внедрял полученную им инструментальную сталь на станкостроительном заводе. И ещё год ушёл на наладку и испытания.

Зато, получившийся пресс был, на мой взгляд, идеален. Массивная чугунная рама со струбциной. На самом корпусе присутствуют крепления для матриц, пороховых мерок и воронка. А защитный кожух, при снятии, выполнял роль подставки для гильз. От идеи включить в состав набора ещё и аптекарские весы — мы отказались. Кто-то сможет взвесить и отмерить нужное количество пороха, а кто-то — нет. Поэтому мы и придумали колпачки-мерки под дымный и бездымный порох. Так проще и надёжнее. Не забыли и про инструкцию, написанную легким и доступным языком. Вот в этот оружейный прибор генерал Холодовский и влюбился.

Правда, в самый же первый день своего визита, прибывший для проверки выпускаемого нами оружия новый начальник главного артиллерийского управления неожиданно повинился передо мной:

- Я поведал нашему императору про ваш гусеничный тягач, который здесь у вас видел Владимир Иосифович Рдултовский. И наш монарх просил вам передать, что очень бы хотел видеть сию машину в своём гараже. Как я понял, вы постоянно присылали царю свои новинки. Но только сейчас я понял, что та машина могла быть экспериментальной и неготовой. Так что, извините меня, Матвей Матвеевич. Я не хотел создать вам дополнительные проблемы, - развел руками генерал.

- Полноте, Николай Иванович. Вы ни в