СССР против НЛО - Анджей Б.

стал рассказывать Наталье Варлей, что в окончательном варианте фильма её героиня Нина станет разговаривать не её, а чужим голосом. Зато открыл секрет, что ей предстоит сняться в настоящем фильме ужасов, причём совсем скоро.

— Да что ты такое говоришь! Ну какой может быть фильм ужасов — здесь у нас, в Советском Союзе? — не поверила мне актриса. — Ну ты, Никита, всё-таки и выдумщик!

Я и не стал её убеждать — зачем? Не стал описывать, как дети, да и вожатые в пионерлагерях будут пробираться после киносеанса по своим палатам и шарахаться от каждого шороха, а потом, укрывшись с головой простынями, вспоминать, как летала на гробе та, кого называли панночкой, жуткая и прекрасная, и как после окрика: «Поднимите мне веки!» зловеще загорался глаз чудовища, точь-в-точь похожий на мотоциклетную фару.

Были изменения и курьёзные. Вот, скажем, вдоволь насмотревшись на крылатый и мохнатый «рой медведев», актёры, даже после проведенной мной процедуры над их воспоминаниями, при съёмках погони и убегания Нины в лес наотрез и вплоть до угрозы забастовки отказывались сниматься с настоящим и большим медведем. Пришлось привезти из цирка мелкого и весёлого гималайского медвежонка, тогда сцену с горем пополам удалось доснимать.

***

Итак, мне пора было собираться в дорогу. И я в эту дорогу не мешкая собрался.

Тогда я ещё не знал, что довольно скоро мне предстоит вернуться. Нет, не сюда и не к этим людям, но очередное задание предполагало работу по той же самой теме, о следующем спасении многострадального фильма «Кавказская пленница».

Дело в том, что выяснилось, куда именно занесло отброшенных при взрыве портала тёмных и зловредных сущностей. А занесло этих сущностей в организацию под названием Госкино. Может, впрочем, и не занесло, а были это уже другие. Суть от этого не менялась: пришлось отправляться туда и там уже разбираться. Сортировать, в кого из тамошних чиновников вселились, отыскав слабое место, тёмные пронырливые сущности, а кто просто дурак по жизни. И излечивать одних и долбить жёсткими гипнозами других, в ноль разряжая аккумуляторы, заставляя увидеть и понять, что смешное смешно, а прекрасное — прекрасно.

А когда это помогло лишь отчасти, мне предстояло ещё кое-что.

Ждало меня в результате непростой многоходовки проникнуть — и не с пустыми руками, а грея под мышкой бобину с фильмом, — ни много ни мало на объект, что числился в реестре под номером один, а негласно назывался «Дом отдыхающих Бровей». И там нос к носу столкнуться с одним своим знакомцем по учёбе в академии темпоральной разведки и контрразведки, Геннадием Шептуновым по кличке Шип. И поначалу обрадоваться, а потом с удивлением увидеть, что Шип не собирается не то что помочь, а даже намерен всё мне испортить. И тогда просто вырубить его ударом в челюсть, сложить бесчувственное тело в складку времени. А потом выполнить свою задачу: повернуть дело так, чтобы фильм посмотрел один весёлый человек, обладатель тех самых больших и густых бровей. Посмотрел, порадовался, а потом объяснил другим человекам, скучным и не очень умным, кем надо быть, чтобы не пускать такое кино к простым советским людям.

Дальше мне предстояло неделю проходить под угрозой чуть ли не ареста, а потом в ходе неофициального разговора с непосредственным начальником Шипунова, самим легендарным майором Гусаровым, услышать, что я всё сделал правильно.

Но тогда, топчась по горячему и мягкому асфальту на окраине курортного городка, я об этом и близко не догадывался. Я просто уезжал домой.

Провожать меня вывалилась большущая толпа, вся съёмочная группа. Даже парторг Оглоблин забросил куда-то свою папку и всё лез обниматься, пришлось ощутить на шее его противные усы, деваться было некуда. С намного большим удовольствием я обнялся на прощание с актрисой Натальей Варлей. Остальным крепко пожал руки. Двое при этой сцене прощания даже пустили слезу. Это были часто впадающий в сентиментальность актёр Георгий Вицин и, вот уж не ожидал, похожая на улыбчивую кошку официантка из гостиничного буфета по имени Антонина.

Все были уверены, что я отправляюсь в командировку, собирать фактуру для нового фильма от режиссёра Леонида Гайдая. Правду знал лишь один человек, актёр Юрий Никулин, но делиться с кем-либо этой правдой он, понятное дело, не собирался.

Глядя на уходящую вдаль ленту дороги, я, признаюсь, и сам почувствовал шевеление в груди и какое-то странное першение в горле. Да, прощание дело грустное.

***

Мне иногда снится один и тот же сон. Там одновременно и весело и печально, всё вперемешку. Я давно выучил его наизусть, и всё равно смотрю каждый раз как в первый и не могу оторваться.

Там всегда солнечно, а небо такое чистое и пронзительно голубое, что туда неудержимо тянет взлететь. И я взлетаю. Я взлетаю и несусь сквозь это небо, а впереди и внизу зеленеют горы, очертания которых мне знакомы. Я лечу, и дальше неожиданно (каждый раз неожиданно) врезаюсь в стадо облаков. Облака эти на самом деле не облака, это овечья отара, животные ревут, и трубные их голоса я узнаю. Это никакие не овцы, это другие, большие и небывалые звери, летающие потусторонние медведи.

Мне становится жутко. И тут поблизости звучит голос.

— Хэй-гзй-гзй, хали-гали! — поёт актёр Юрий Никулин свою волшебную песню.

И под его ласковыми пинками звери послушной толпой устремляются туда, где виднеется тёмный круг пещеры. Но это никакая не пещера, это портал.

Актёр Никулин загоняет нестрашных чудищ в портал и весело подмигивает. За спиной его виднеются два компактных белых крыла, и из-за этого он похож на такого себе свойского и немного безалаберного ангела в тюбетейке. Но вряд ли он ангел, ему это не очень нужно, просто всё это происходит в небе, а здесь подразумевается как-то летать.

Актёр Моргунов там тоже есть. Он огромен, как гора, и смотрит серьёзно, а белая папаха на его голове похожа на снежную шапку поверх горной вершины. Портал, куда загоняет своё лохматое стадо