Сломанная корона - Андрей Львович Астахов

лет только одну дочку, мою красавицу Агнесс. – Толстяк снял с шеи эмалевый медальон, видимо, сделанный на заказ и с поклоном подал Тоге.

- Хорошенькая девушка, - равнодушным тоном сказал Тога, посмотрев портрет на медальоне.

Поскольку мне тоже хотелось взглянуть на образчик местной красоты, я протянул руку и взял медальон. Уж не знаю, чья это заслуга, злой матушки-природы или художника-мазилы, но на мой вкус красотка Агнесс была страшнее атомной войны.

- Действительно красавица, - соврал я и вернул медальон мэтру Каннелю. Пузан аж просиял весь.

- Да-да, истинно говорите, моя Агнесс просто копия своей красавицы-матери! – тоном фанатика сказал он. – Но вот беда, никак не могу выдать ее замуж.

- И что дальше? – Голос Тоги дрогнул.

- Да вот не знаю, как объяснить верно доброму господину магу… - Толстяк вцепился в бутылку своего семейного вина, будто на ней была написана какая-то подсказка. – Я-то хоть завтра готов ее замуж отдать, и приданое положу хорошее. Тридцать тысяч дукатов одних денег, не считая рухляди и прочего. Не всякая знатная дама в Лансане может похвалиться таким приданым.

- Ты к чему клонишь? – Тога был так взволнован, что перешел на «ты». – Женихов у тебя что ли нет?

- Ой, господин мой, не все так просто! Женихов-то хоть отбавляй, и даже знатные особы не прочь с нами породниться, но… Девочка моя глупенькая вбила себе в голову, что все женихи только ради приданого к ней сватаются, ради прибытка то есть, а к самой к ней никаких чувств не испытывают…

- И я их хорошо понимаю, - вставила Марика.

-… а ей любви хочется неземной и всего такого, - продолжал пузан, и лицо его стало таким же кислым, как семейное белое вино «Аржано». – Вбила себе в голову, дуреха, что только по любви замуж выйдет. А ей ведь двадцать три года уже, пора замуж, да и внучат нам с супругой охота понянчить…

- И какая проблема? – спросил я. – Или слово отца уже для дочери ничего не значит?

- Значит, сударыня, значит, ой, как много значит! Но моя Агнесс характером в мать пошла, упрямая, да гордая. Как заговорю с ней о замужестве, так она в слезы. Ничего не могу с ней поделать!

- Ты о деле будешь говорить, или нет? – В глазах Тоги появилась ярость.

- Уже говорю, господин мой, уже… Две недели назад получил я письмо от моего родственника из Жуайе, в коем он сообщил мне, что один его компаньон овдовел недавно и теперь подыскивает себе достойную партию. Немолодой уже господин, но богатый, очень уважаемый и самых верных жизненных устоев. Мол, неплохо бы мою Агнесс за него сосватать. Ну, я и обрадовался, что такой достойный жених для моей глупышки сыскался, сказал ей об этом, а она мне: «Ни за что! Я другого люблю!» Тут я, с позволения сказать, дар речи потерял. «Кого это ты там любишь, такая-растакая? – спросил я. А Агнесс и отвечает: «Не скажу, это тайна. Придет время, сам все узнаешь. И не лезь ко мне больше со своими расспросами, а то убегу из дома!». И все, ничего я у нее выпытать не смог. Ясное дело, мы с женой за головы схватились, когда доченька о своей любви нам сказала. Стали выяснять, кто этот таинственный возлюбленный.

- И что?

- Выяснили, - мэтр Каннель тяжело вздохнул. – Уж лучше бы не выясняли. Вот, извольте прочесть.

Винодел сунул Тоге клочок бумаги, исписанный неровным почерком с двух сторон. С одной стороны было написано следующее: «Торговцу за балки и черепицу – 445 дукатов 3 кроны 7 соверенов. Приказчику в Сабату дать на чай 5 соверенов». С другой были типа стихи:

Луна нам светит поэтично

Как будто говорит:

«С любовью не балуй!»

И я вздыхаю эротично

Твой вспоминая поцелуй.

Приди ко мне, моя богиня

И подари мне счастья миг.

И у себя я сердце выну

И подарю его тебе!

- Не в склад, не в лад, поцелуй кирпич! – сказал я, прочитав этот поэтический шедевр. – Что за писулька?

- С вашего позволения, мы с женой нашли эту записку в комнате дочки.

- С чего ты решил, что эта записка адресована ей? – поинтересовался Тога.

- Когда мы показали ее дочке и спросили, что это такое, Агнесс устроила истерику, накричала на нас и заперлась в своей комнате. Тогда мы с женой поняли, что у нее и в самом деле есть возлюбленный. Я пошел к мэтру Гримо, торговцу в Сабату, и он мне сказал, что балки и черепицу у него покупал старый безбожник Нико, тот самый, что купил несколько месяцев назад Кровавый дом. Вот тут я и пришел в самый настоящий ужас.

- То есть твоя дочка влюбилась в старика?

- Да, черт возьми! – Мэтр Каннель в отчаянии заломил руки. – В старого мерзкого негодяя, который мне в отцы годится.

- Любопытно, - сказал Тога. - А с чего ты решил, уважаемый, что мы можем решить эту проблему?

- Когда мне сказали, что в Сабату появился имперский маг, я подумал, что другой возможности помочь моей девочки у меня не будет, - ответил вконец павший духом мэтр Каннель. – Я уверен, что без черного колдовства тут не обошлось. Вот