Фаберже-1 - Алекс Хай

Куткин разговаривал с кем-то из подчинённых, лицо по-прежнему ничего не выражало.

— Интересно, что у него за проблемы с нами, — задумчиво сказал я.

— Не знаю, — признался Ушаков. — Но точно что-то есть. И это не просто нежелание признавать ошибки. Тут что-то глубже.

* * *

Вечером я устроился в кабинете с ноутбуком и включил телевизор. Новости шли по всем каналам, и церемония в Департаменте была одной из главных тем дня.

«Столица» показывала запись целиком — от появления Куткина до последних вопросов журналистов. Кадры вручения лицензии, речь отца. Всё красиво смонтировано, с драматичной музыкой на фоне.

«Петербург» сделал акцент на человеческую историю — показали старые фотографии нашей семьи, архивные кадры работ Фаберже, интервью с клиентами, которые говорили о высоком качестве наших изделий.

«Империя-ТВ» пошла по пути политической аналитики — обсуждали проблемы судебной системы и важность тщательного расследования.

Я переключал каналы, оценивая общий тон. Пока всё было в нашу пользу. Хорошо… Затем я открыл браузер и начал листать сайты газет. Заголовки радовали глаз:

«Фаберже восстановлены в правах!»

«Справедливость восторжествовала: династия артефакторов реабилитирована».

«Пилин получил 25 лет. Фаберже планируют возвращение».

Даже жёлтые газетёнки, обычно падкие на скандалы, писали сочувственно.

«Петербургский листок» опубликовал материал «Семья мастеров выстояла против подлости» с трогательными фотографиями матери и отца.

По телевизору начался выпуск новостей с комментариями экспертов. Я прибавил звук.

Первым выступал искусствовед — пожилой профессор с седой бородой:

— Дом Фаберже — национальное достояние, — говорил он проникновенно. — Их изделия хранятся в лучших музеях мира. Приятно, что их имя очищено. Уверен, они ещё подарят империи множество шедевров…

На другом канале выступал юрист с кафедры уголовного права:

— Это показательное дело о том, как важно тщательное расследование, — отметил он. — К сожалению, первоначальная проверка была проведена поверхностно. Хорошо, что ошибку удалось исправить…

Потом показали интервью с каким-то молодым московским артефактором. Говорил он осторожно, с паузами:

— Рад за коллег, конечно. Никто не заслуживает такого испытания. Посмотрим, что они представят на презентации…

В его тоне явно читалась нотка скептицизма. Что ж, конкуренты есть конкуренты.

В дверь кабинета постучали. Вошла Лена с планшетом в руках.

— Смотришь новости?

— Ага. Пока всё хорошо.

— У меня тоже, — она села в кресло напротив. — Мониторю соцсети и форумы. Реакция в основном положительная.

Она развернула планшет, показывая мне экран. Комментарии под новостями сыпались как из рога изобилия:

«Наконец-то справедливость! Пилин будет гнить на каторге, а Фаберже вернутся!»

«Жду презентацию новой коллекции! Хочу себе что-нибудь от них!»

«Красавцы! Выстояли против системы!»

Лена пролистала дальше:

— Правда, есть и скептики. Вот, смотри.

Я прочитал несколько комментариев:

«Интересно, что они там придумали. Наверняка снова безделушки для богатых. А о простых магах никто не думает!»

«Ага, восстановили им всё. А простым людям хоть бы кто помог, когда их подставляют…»

«Куплены, наверное. Денег дали, вот и оправдали…»

Я пожал плечами:

— Всегда найдутся недовольные. Главное — общий тон положительный.

— Именно, — согласилась Лена. — На ведущих форумах по ювелирке и артефакторике почти все на нашей стороне. Обсуждают, что мы можем представить. Строят теории, гадают. Интерес огромный.

Она положила планшет на стол:

— Даже в группах, где раньше нас поливали грязью, сейчас извиняются. «Ошибались, простите, не знали правды». Смешно.

— Люди любят поддерживать победителей, — заметил я. — Когда мы были на дне, все отвернулись. Теперь, когда мы поднялись, все вдруг стали нашими сторонниками.

— Лицемеры, — фыркнула Лена.

— Даж если и так, то полезные лицемеры, — поправил я. — Хотя общественное мнение — штука пластичная. Любой факт можно подсветить под нужным углом. Не вини людей и не обижайся. Чем больше о нас говорят перед запуском нашей коллекции, тем лучше.

По телевизору начался следующий сюжет — о каком-то скандале в новгородской думе. Я выключил звук.

— В общем, — подвёл я итог, — Интерес к дому Фаберже на пике. Пора использовать момент.

Глава 21

Следующая неделя прошла в непрерывной работе. Мастерские гудели как улей — три смены, почти без выходных.

Я обходил цеха несколько раз в день, проверяя прогресс. На столах лежали сотни готовых элементов — золотые, серебряные, платиновые подвески с самоцветами низшего и среднего порядка. Агаты, сердолики, горный хрусталь, лазурит…

В углу громоздились стопки стальных браслетов-основ. Простые, функциональные, надёжные. Именно то, что нужно.

Я взял случайный серебряный элемент с агатом, внимательно осмотрел. Полировка идеальная — гладкая, без царапин. Закрепка камня — надёжная, никаких люфтов. Проверил магическую активность — агат откликнулся ровным, стабильным импульсом. Защита от стихии земли работала как часы.

Мастер Воронин склонился над верстаком, проверяя очередную партию платиновых элементов. Я подошёл к нему:

— Архип Петрович, как у вас дела?

Он поднял голову и улыбнулся:

— Закончим к вечеру, Александр Васильевич. Последняя партия в работе.

— Проблемы были?

— Никаких. Ваш протеже, Холмский который… Молодец парень, быстро схватывает. Я ему показал пару раз — он уже сам справляется. Руки золотые у парня.

Я посмотрел на Холмского. Тот сидел за верстаком, сосредоточенно обрабатывая платиновую деталь. Движения точные, выверенные. Специальные очки с подсветкой, тонкий инструмент в руках. Парень был полностью погружён в работу.

— Николай, — окликнул я.

Он вздрогнул, отложил инструмент и приподнял очки:

— Александр Васильевич?

— Отличная работа. Мастер тобой очень доволен. Продолжай в том же духе.

Холмский просиял. Парень явно жил ради таких моментов — когда его труд замечали и ценили. Судя по всему, к похвале он не привык. Даже удивительно.

— Спасибо, Александр Васильевич! Стараюсь!

Он снова взялся за инструмент, и я видел — теперь парень работал ещё усерднее. Мотивация — великая вещь.

Я прошёл на участок упаковки. Здесь Лена организовала настоящий конвейер. Девушки в белоснежных перчатках аккуратно укладывали каждый элемент на бархатную подушечку, затем — в индивидуальную коробку с тиснёным логотипом Фаберже. Коробки складывались в транспортировочные ящики, пронумерованные и подписанные.

Лена стояла рядом с планшетом в руках, отмечая галочками готовые позиции.

— Как успехи? — спросил я.

— Отлично, готовим очередную партию к отправке в Департамент на регистрацию, — она подняла голову, довольная. — Идём по графику, даже с небольшим опережением…

— Запас есть?

— Пока сто элементов разных типов. На случай брака или непредвиденных заказов на презентации. Сделаем ещё на всякий случай, время позволяет.

Я заглянул в