Чиновник - Владимир Анатольевич Тимофеев

— А полный прогноз у вас есть? Хотя б на неделю.

Георгий Гурамович фыркнул:

— Ну, я ж не синоптик. А вообще, по радио передали, до воскресенья у нас будет холодно.

— А после?

— А после ещё холоднее.

— Да уж. Зима наступила внезапно, — почесал Николай в затылке. — Ну, ладно. Чего ж тут поделаешь? Зима так зима...

В этот день почти вся бригада пахала на «окнах». Закончить их установку везде, где только возможно, стало задачей первостепенной. Исключение Стрельников сделал лишь для сварных-сантехников Щербатова и Смирнова и работающих на компрессоре Шишкина и Васильева.

С задачей закрыть по времянке два крыла здания, хвала небесам, управились.

А к вечеру — прогноз не ошибся — и вправду похолодало. Морозец стоял на улице градусов десять. Мастер под это дело даже дал разрешение затопить печку в правом крыле, там, где уже кровля имелась. Но, правда, предупредил, что тогда на объекте должен кто-то остаться. Не сторож, а кто-нибудь из рабочих, причём, на всю ночь, а то мало ли что.

Стать добровольцем вызвался Левашов.

А до этого бригадир выявил парочку нарушителей объявленного ещё в пятницу «сухого закона». Нарушителями оказались «молотобойцы-долбёжники» Васильев и Шишкин. Примерно за час до конца рабочего дня от обоих уже изрядно разило. Они даже шланги компрессора нормально смотать не смогли, а молотки просто бросили возле входа в подвал.

— Ваше? — указал Стрельников на пустую водочную бутылку, валяющуюся там же, около входа.

Васильев, узрев бригадира, вжал голову в плечи, зато Шишкин, наоборот, хотя и пьяно шатнулся, но плечи таки расправил:

— Ну, наше и чё?! Нельзя что ли для сугреву?

— Я вас предупреждал, что на объекте никаких пьянок?

— А ты чё, прокурор? — Шишкин попробовал сплюнуть, но угодил себе же на воротник.

— Так. Понятно, — нахмурился Николай. — По-хорошему не понимаете. Значит, попробуем по-плохому. Ты и ты, оба, — ткнул он пальцем по очереди в бывших дорожников. — От работы я вас отстраняю. Сейчас собираете свои манатки и ва́лите по домам, а завтра...

Договорить Николай не успел.

— Бригадир! А ты берега не попутал?! — Шишкин резко качнулся вперёд и выбросил правую руку, пытаясь то ли ударить, то ли просто схватить за грудки.

Бить его бывший старший сержант не стал, а лишь отшагнул, позволив придурку брякнуться наземь самостоятельно, по инерции.

— Эге! А чего тут? Никак хануриков учим? — прозвучало из-за спины с нарочитой весёлостью.

Николай обернулся.

Выбравшиеся из того же подвала Сапуньков и двое сантехников смотрели на происходящее с интересом.

«С пятерыми не справлюсь», — мелькнуло у Николая в мозгу.

— Ты кого тут... хануриком обозвал... чухан уголовный? — поднялся, мотая башкой, поддатый дорожник.

— Тю! Какие наглые нонче чмыри пошли, — нехорошо прищурился Сапуньков, сунув руку в карман.

— Кирьян! — рявкнул Стрельников.

— Слухаю вас, гражданин начальник, — развернулся тот к бригадиру.

— Руку... вынь.

— Не вопрос, — хмыкнул бывший сиделец, достав из карман сухарь и тут же им захрустев. — Ты извини, бригадир. Жрать охота, аж сил нет.

— Ы-ы-ы! — метнулся к Кирьяну кое-как оклемавшийся Шишкин, и через мгновение оба покатились по снегу. А ещё через миг Сапуньков неожиданно оказался вверху. Точнее, верхом на противнике, ловко заломив тому руку и сунув мордой в сугроб.

— Оставить! — скомандовал Стрельников. — Замёрзнет, замаешься нахрен отписываться.

— Отставить значит отставить, — не стал пререкаться Кирьян.

Неспешно поднявшись, он отряхнул снег с коленей и внезапно уставился на что-то рядом с ворочающимся Шишкиным:

— Ух, ты! А это чего? — подобрал он с земли четыре латунных кран-буксы .

— А ну-ка, поднимите его, — указал Николай сантехникам на поверженного. — И заодно карманы проверьте. На всякий случай.

В карманах у Шишкина обнаружилось ещё шесть таких же кран-букс — основных элементов любого смесителя, без которых его можно смело выбрасывать на помойку. По сметному справочнику каждая такая хреновина стоила примерно пятнадцать рублей.

— Крысятничает гадёныш! У, крыса! — зло прошипел Сапуньков.

— Крысёныш, — уточнил Стрельников.

— Крысёныш, — согласился Кирьян. — Мусоро́в будем звать, или так разберёмся?

— Милицию вызывать не будем... Отпустите придурка, — приказал Николай удерживающим пойманного с поличным ворюгу Шербатому и Смирнову.

Сантехники отошли в сторону.

— А теперь... пошёл вон отсюда, — скомандовал он протрезвевшему Шишкину. — Вон, я сказал! И чтобы духу твоего здесь больше не было. Понял?.. Пошёл...

— Отмудохать его надо было, — пробормотал Сапуньков, когда изгнанный из бригады Шишкин исчез за воротами. — Так сказать, на дорожку, чтоб помнил.

Вместо ответа Николай повернулся ко второму дорожнику, который, пока шли разборки, скромненько переминался возле компрессора, стараясь прикинуться ветошью:

— Теперь по тебе... товарищ Васильев... Олег Николаевич. Карманы для начала покажь!

Приятель Шишкина вывернул без каких-либо пререканий карманы на телогрейке, а затем на штанах.

— Чистый. Уже хорошо. Итак, как я уже говорил, от работы я тебя отстраняю. За сегодняшний день по работе тебе будет проставлен пропуск. А завтра... если, конечно, не хочешь закончить, как твой приятель, завтра ты будешь весь день учить справочник молодого арматурщика. Здесь, на объекте. В пятницу послезавтра ты сдашь мне по этому справочнику экзамен. А если не сдашь... ну, значит, тебе ни работать с нами не нужно, ни зарабатывать. И на этом с двумя прогулами ты отправишься к Поликарпову. А там уж, как он решит с тобой, так решит. Понятно?

— Понятно... тащ бригадир, — промямлил Васильев.

— Ну, вот и ладно. А теперь двигай отсюда... Глаза б мои на тебя не смотрели... Тьфу...

Глава 20

Наутро в четверг, как и обещали синоптики, мороз усилился до минус двадцати. На улицах стало больше народа в тулупах и валенках, и даже женщины вместо платков и шляпок начали надевать шапки-ушанки. Не все, безусловно (красота, как известно, требует жертв), но очень и очень многие.

В правом крыле интерната, том, где топилась печка, температура на втором этаже держалась около минус пяти, на первом — в районе ноля, и только в подвале была устойчиво положительной. Тепло реально держалось лишь в помещениях вокруг дымохода. Их успели отгородить за три предыдущих дня, и