Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

Первые выстрелы были пристрелочные. Наконец, один из танков попал прямо в вагон с пулеметными башенками, который тут же окутался дымом. Следом немецкий снаряд взорвался прямо рядом с кабиной машиниста. Еще пара снарядов прилетел аккурат в одну из танковых башен, из которой «огрызался» бронепоезд. И бесполезно! Едва только густой белый дым рассеивался, раздавался «насмешливый» паровозный гудок, и вновь оживали советские пулеметы, открывали огонь танковые орудия

И в этот момент случилось то, что позднее в советских учебниках назовут «лихой атакой генерала Коротеева». Командующий 12-ой армией генерал Коротеев, увидев горящие танки противника и бегущую в сторону города пехоту, тут же принял дерзкое решение — атаковать! Сразу же поднялись в атаку уцелевшие бойцы сводных шахтерских полков. Пехотные цепи, растянувшись на несколько сот метров, с непечатными криками побежали вперед. Следом за ними рванули части трех стрелковых батальонов, которые еще не успели отойти в сторону Ворошиловграда.

В итоге, город Артемовск, крупный железнодорожный центр, оказался отбит. Немецкий 4-ый армейский корпус, не успевший, как следует окопаться, понес такие потери, что полностью потерял боеспособность. Больше пяти тысяч солдат и офицеров сдались в плен, а сам командующий генерал фон Шведлер со стыда застрелился.

Хуже всего для немцев оказалось то, что теперь советские войска, пусть и серьезно потрепанные, могли угрожать флангам наступающей группы армией «Юг».

Если раньше подобные странности можно было списать на военную неразбериху, на шок во время первого / второго боя, то теперь случившееся уже никак нельзя было игнорировать. Слишком ярким, наглядным вышло «представление», и обе стороны тут же включились в расследование, которое было у каждого свое.

… Генерал фон Шведлер, прежде чем застрелиться, с присущей немецкой педантичностью собрал пакет с доказательствами того, что русские применяют на фронте новые боеприпасы сверх разрушительной силы. Приложил многочисленные фотографии подбитой техники, тел солдат с огромными рванными ранами, и образцы винтовочных патронов, которые с легкостью прошивали броневые пластины немецких танков. Адресатом указанного архива с материалами выступил непосредственный руководитель фон Шведлера — командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Рундштедт. Тот, в свою очередь, едва изучив присланный архив, тут же связался с Имперской канцелярией и попросил срочной личной аудиенции с фюрером. Фон Рундштедт, как боевой генерал с огромным опытом, как никто другой понимал, что означало появление у советских войск винтовочных патрон, поражающее действие которых равно, а то и превосходит разрушительное действие артиллерийских снарядов.

Генерал Коротеев в отличие от своего оппонента с той стороны пошел другим путем. У него тоже был собран архив материалов, свидетельствующих о невероятных прошествиях последних дней. Здесь были подробные письменные свидетельства за его авторством и других старших командиров, фрагменты и целые патроны, снятые с бронепоезда металлические листы, которые с легкостью выдержали огонь из танковых орудий едва ли не с «пистолетной» дистанции. Вот только по официальной линии он не стал все это отправлять, так как прекрасно знал во что это выльется в условиях в военного времени. В условиях всеобщей шпиономании и неразберихи его пакет с материалами будет месяцами идти до нужного адресата. Ему нужен был кто-то, кто сможет весомо и со всей научной ответственностью заявить, что эти бумаги не дезинформация со стороны противника, не выдумки воспаленного сознания испуганного бойца, по-настоящему ценная информация. И такой человек у него был на примете — физик Игорь Курчатов, который вместе с группой ученых сейчас находился в Севастополе. Генерал Коротеев буквально за месяц до войны познакомился с ним и сразу же оказался под впечатлением невероятной эрудиции и глубины знаний ученого. Именно ему генерал и решил доверить свои материалы.

Так и началась эта гонка, которая совсем скоро изменит облик этого мира…

Туапсе

Плавбаза подводных лодок «Волга» — место дислокации особой исследовательской группы по вопросам размагничивания подводных лодок, судов обеспечения и боевых кораблей

От причала в сторону города шел высокий богатырского сложения мужчина. Толстое черное пальто с высоко поднятым воротником и большая бобровая шапка делали его еще более массивным, внушительным.

Чужие, особенно недавно прибывшие в Туапсе, завидев его фигуру, непременно принимали его за какого-то ответственного работника, важного начальника. Без лишних разговоров уступали его дорогу, после пытаясь вспоить, где же они его видели. Те же, кто с детства обретался в порту и много общался с моряками, сразу же узнавали эту фигуру, и шли почтительно здороваться. А как же иначе? Ведь это был сам Игорь Курчатов, возглавлявший группу ученых по размагничиванию кораблей и подводных лодок Черного моря. Именно от его работы зависело, смогут ли корабли и подводные лодки Черного моря беспрепятственно ходить по морю и сражаться с врагом. Прибрежные воды были так усеяны магнитными минами, что море больше напоминало густой суп с клецками.

— … Игорь Васильевич, мое почтение! — погруженный в свои мысли, Курчатов машинально кивнул очередному прохожему, который почтительно приподнял перед ним шапку.

Сейчас все его внимание сейчас занимала будущая лекция о разных приемах размагничивания боевых судов, которую он вскоре должен был прочитать перед моряками гарнизона. Собственно, этим и объяснялась его задумчивость, на которую некоторые из знакомых обижались. Мол, зазнался, не узнает.

— Гм, главное все доступно объяснить, — неслышно бормотал он, вышагивая по дороге дальше. — В бою будет не до всяких там…

Ученый всегда боролся с «птичьим» языком своих товарищей по науке, который нередко даже самые простые вещи облекали в такие словоформы, что их речь напоминала самый настоящий дремучий лес. По его глубокому убеждению, талант настоящего ученого и состоит в том, что он способен простым языком доходчиво объяснить очень сложные вещи. Именно это ему сейчас и предстояло сделать, выступая перед моряками.

— Просто и доходчиво, просто и доходчиво, — повторил он несколько раз, подчеркивая самому себе важность этих слов. — Так… А это еще что-то такое?

Из-за спины вдруг донесся топот сапог и следом громкий крик:

— Товарищ Курчатов⁈ Товарищ Курчатов, подождите! Игорь Васильевич⁉

Не было никаких сомнений, звали именно его. Других таких Курчатовых, да еще Игорей Васильевичей, в округе точно не было и в помине!

— Да, да, я вас слушай, — ученый развернулся и увидел рядом с собой запыхавшегося матроса с винтовкой за спиной и небольшой котомкой в руках. Лицо у того было очень знакомым, явно напомнив кого-то из охраны их группы. — Что-то на плавбазе случилось?

— Игорь Васильевич, до вас письмо пришло и вот это! — матрос протянул Курчатову пакет из плотной серой бумаги и ту самую котомку, которая, к удивлению ученого, оказалась довольно тяжелой. — Передал какой-то майор из штаба флота. Сказал, что это посылка от генерала Коротеева с личной к вам просьбой.

Вручив все это, матрос тут же умчался в сторону порта, оставив ученого в сильной растерянности.

— Коротеев, Коротеев, хм… Генерал Коротеев… — он задумался, разглядывая крупную надпись на конверте. Почерки был резкий, четкий, как и положено быть почерку командира. — А, генерал Коротеев!

Наконец, вспомнил его. Они познакомились несколько месяцев назад, в Ленинграде, кажется. У одного из общих товарищей был день рождения, на котором, как это ни странно вместе оказались и военные, и ученые. Помнится, поначалу Коротеев показался ему самым обычным солдафоном — резким, грубоватым и безапелляционным. Однако, со временем они отлично поладили и расстались почти друзьями, если так можно сказать.

— «Курчатову И. В., лично в руки», — прочитал он на конверте, прежде чем надорвать его край. — Так… Хм, какая котомка тяжелая.