Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

— Командуй, Галандин, — наконец, кивнул генерал.

Начальник штаба тут же схватил трубку телефонного аппарата.

— Башанов? Полковник Галандин! Киреев рядом? — полковник говорил резко, словно топором рубил. — Занимайте вторую линию обороны! Приказ держаться…

И в течение часа оба сводных полка оказались на самом острие продолжавшегося немецкого наступления. Затухавшая было стрельба возобновилась с новой силой. Хлестко били винтовки, захлебываясь от непрерывного огня стреляли пулеметы.

Поле уже было усеяно телами в серых шинелях, но волны немецкой пехоты снова и снова накатывались на советские позиции. В какие-то моменты немцы даже подбирались к неровной линии траншеи, где оборонялись шахтеры, но после яростной штыковой атаки откатывались назад.

— … Продержитесь, еще немного продержитесь, — сквозь стиснутые зубы шептал генерал, смотря через окуляры перископа. — Галандин, сколько еще нужно времени?

— Нужны сутки, товарищ генерал, а лучше двое суток. Новые позиции еще толком не готовы. Никто не ожидал, что немцы так быстро оправятся от потерь.

— Двое суток? Значит, должны продержаться двое суток, — резко сказал генерал и отвернулся.

Сутки, а уж тем более двое суток, для сводных полков были настоящим приговором. После целого дня непрерывных атак и двух массированных авианалетов в окопах осталось не более половины личного состава. Шахтеры умирали с винтовками в руках, но не сделали ни шагу назад.

В этот момент зазвонил телефонный аппарат. Схвативший трубку, старший лейтенант на глазах изменился в лице. Бледный, как смерть, тянет трубку.

— Товарищ генерал, с восточного НП докладывают. Немецкие танки, до батальона…

— Твою мать, накаркали! Целый батальон танков! Они же сметут все!

Вскоре танки стали видны и отсюда. По мерзлой земле шли, как на параде, свиньей. Послышались первые выстрелы. До наших позиций, правда, снаряды не долетали, разрывались примерно в сотне шагов от траншей.

— Пугают, твари, — буркнул генерал, наблюдая за танками. — Галандин, точно ничего тяжелого не осталось? Все батареи отвел? Что, вообще, нечем шахтеров поддержать?

Тот кивнул. Оставшиеся противотанковые орудия были спешно эвакуированы к новым позициям, где расчеты их уже судорожно «зарывали» в землю.

— Товарищ генерал? — вдруг подал голос белобрысый майор, до этого «колдовавший» над картой. — Вместе с шахтерами из Ворошиловграда бронепоезд прибыл. Может…

— Бронепоезд? — командующий резко развернулся к нему. — Что за бронепоезд? Сколько орудий? — майор уже передал ему нужный листок. — Два танковых орудия, значит. Шесть пулеметов. Маловато, конечно… Хм, а это еще что такое? Майор, ты читал донесение до конца⁈ Какой же это бронепоезд⁈ На нем же ни куска броневой стали! Они его простым железом обшили, и все!

Стоявшие рядом командиры понимающе качнули головами. Острая нехватка закаленной броневой стали была настоящим бедствием для военной промышленности Союза. Потеря ключевых металлургических предприятий в первые месяцы войны уже давала о себе знать. На танковых заводах даже приостанавливали выпуск боевых машин по этой причине. Умельцы, конечно, находили временный выход — самостоятельно изготавливали некое подобие брони, эрзац-броню, которая иногда даже пулеметную очередь не выдерживала.

— Товарищ генерал, больше ничего нет, — развел руками начальник штаба. — Нам нужно выиграть время. Тем более противник все равно не знает, что бронепоезд… не совсем бронепоезд.

Все, да и генерал тоже, знали, что другого выхода все равно не было. Бронепоезд все равно придется выводить на линию атаки, чтобы поддержать пехоту в обороне.

— Черт, — чертыхнулся командующий, сминая в ладони донесение. — Выводи его.

Начальник штаба снова схватил трубку телефонного аппарат и стал громко требовать капитана Морозова, похоже, командира этого самого бронепоезда. Командующий тем временем, подошел к амбразуре и застыл у перископа.

— Чего этот капитан там телится? — через какое-то время недовольно пробурчал генерал, не поворачивая головы. — Там уже становится жарко.

Немецкие танки, и правда, были уже в сотне шагов от окоп. Танковые орудия стреляли одно за другим. Советские стрелковые позиции заволокло черным дымом, появилось множество воронок от разрывов снарядов.

— Галандин, где он там? — в нетерпении крикнул генерал, когда один из танков с крестом на башне все же добрался до советской траншеи и начал ее утюжить. — Звони еще раз!

Полковник только дернулся к телефонному аппарату, как раздался громкий выстрел танкового орудия уже с нашей стороны. Из черного дыма, закоптившего пол неба, вырвался наш бронепоезд с ярко-красной звездой на паровозе.

— Кто там за главного?

— Бронепоездом командует капитан Морозов, товарищ генерал. Из моря…

— Давай, капитан, давай! — громко проговорил командующий, рубанув рукой воздух. — Поддай жару, как следует поддай! Пусти немцу юшку!

Заметив бронепоезд, оживились бойцы в окопах. Послышались крики «ура», выстрелы в сторону врага стали раздавать чаще.

— Отчаянный… — выдавая волнение, голос генерала дал «петуха». — Точно мореман! Смотри, что делает⁈

Отчаянно дымя, бронепоезд вырвался далеко вперед за линию наших окоп и оказался в тылу у наступающих немцев. Те, видимо, даже подумать не могли, что кто-то в здравом уме сейчас решится поехать по «железке». Взрывать же пути не стали, готовясь ими сами позже воспользоваться.

Курсовые пулеметы ударили практически в упор, сметая немцев с поля. Пехота в серых шинелях поначалу пыталась прятаться в воронках, за танками, а потом просто побежала в тыл. Оба танковых орудия стреляли почти без передышки.

— Есть один! Подбил! Еще один! — восторженно крикнул генерал, махнув рукой. — Давай, Морозов, давай! Дави этих гадов! Третий! Третий танк!

Скоро уже четвертая боевая машина с крестом застыла на поле. Две вовсю полыхали, черный удушливый дым трубой поднимался к небу. Еще два танка «разулись», лишившись гусениц. Рядом с ними залегли черный фигурки экипажа, стрелявшие куда-то в сторону.

— Давай, Морозов, позицию меняй! — уже не сдерживаясь, кричал командующий. — Не стой на месте! Не стой, я сказал! Маневрируй! Немец сейчас очухается…

Командир танковой группы, и правда, наконец-то, сообразил, откуда по ним вели огонь. Башни с орудиями начали разворачиваться в сторону бронепоезда, кое-кто уже успел открыть огонь.

— Ну что ты встал, как вкопанный⁉ Уходи, б…ь! Уходи! Галандин, живо связь с Морозовым! Скажи ему, чтобы маневрировал!

Не успел, не получилось. Капитан Морозов до конца стоял на путях, давая своим артиллеристам вести прицельный огонь. Ведь на орудиях и в помине не было стабилизаторов, отчего в движении никакого толку не было в стрельбе.

— Не успел, твою мать, не успел. Эх, капитан, капитан…

Лихая атака, произведенная бронепоездом, обернулась против него самого. Развернувшиеся танки открыли огонь почти с «пистолетной» дистанции. Здесь и слепой не промахнется.

Первые выстрелы, пристрелочные, «ушли в молоко». Снаряды, поднимая в воздух тучу земли, взорвались у железнодорожных путей.

— Эх, капитан…

Командующий машинально снял фуражку, словно прощался с экипажем бронепоезда. Отвернулся, судорожно расстегнул ворот кителя. Воздуха не хватало.

— Попали…

Вот и первое попадание в бронепоезд! Рядом с паровозом все заволокло белым дымом — полное ощущение, что взорвался котел. Следующее попадание пришлось на второй вагон, где возвышалась орудийная башня! Вновь поднялся белый дым, полностью закрывший собой вагон.

— Снова попали…

Полковник опустил бинокль, не в силах больше смотреть на это избиение. Три точных попадания в бронепоезд, у которого вместо брони обычные железные листы.

— Товарищ генерал, надо эвакуироваться, — тихо проговорил полковник, касаясь плеча командующего. Тот поднял голову. — К вечеру немцы будут здесь.

— Морозов все? — Коротеев кивнул в сторону железной дороги.