Проклятый Лекарь. Том 5 - Виктор Молотов

class="p1">— Это ящерица! — крикнула рыжая. — Мертвая ящерица!

— Ших-ших-ших! — Нюхль радостно скакал между ними, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

Дамы с визгом разбежались в разные стороны, забыв о драке.

Эффективно. Ничто так не отрезвляет женщин, как неожиданная встреча с чем-то скользким, холодным или костяным.

И именно в этот момент, когда дамы визжали, санитары пытались их успокоить, а Нюхль весело скакал посреди хаоса, за спиной раздался голос — громкий, властный, не терпящий возражений:

— Что здесь, черт возьми, происходит⁈

Я обернулся.

В дверях стоял главврач Сомов. Лицо багровое от злости, редкие волосы растрепаны, очки съехали на кончик носа. Руки сжаты в кулаки так крепко, что костяшки побелели.

Но не он заставил меня внутренне напрячься. Хотя и его я видел в таком настроении впервые.

За ним, молчаливыми тенями, стояли трое.

Черные мундиры с серебряными пуговицами — по восемь штук, двумя рядами. Высокие сапоги до колен, начищенные до зеркального блеска. Белые перчатки.

И самое главное — на груди каждого знак в виде пламенеющего меча, пронзающего змею.

Святая инквизиция.

Отдел по борьбе с магическими преступлениями. Официальные охотники на ведьм, некромантов и прочих «врагов империи».

Черт, черт, черт. Только их не хватало. Если они почувствуют мою некромантическую ауру…

Глава 16

Я быстро подавил остатки некроматской энергии, загнав их глубоко в Сосуд. Теперь я был обычным человеком. По крайней мере, для поверхностного сканирования.

Старший из троих инквизиторов — мужчина лет сорока пяти — сделал шаг вперед. Седые виски, аккуратно подстриженная бородка, шрам через левую бровь. Глаза серые, холодные, как лед на Москве-реке в январе.

На погонах — три звезды. Капитан инквизиции.

Капитан — это серьезно. Они не разбрасываются высокими чинами. Обычно по больницам ходят лейтенанты, максимум поручики. Капитан — это когда есть серьезные подозрения.

Дамы, увидев инквизиторов, мгновенно прекратили визжать. Даже воздух в помещении как будто загустел от страха.

Все боятся инквизицию. Даже аристократки. Потому что перед инквизицией все равны — хоть граф, хоть нищий. Подозрение в запрещенной магии — и ты уже на костре. Ну в смысле — за решеткой. А там и до смертной казни недалеко.

А в запрещенных магических практиках могли заподозрить кого угодно… Проще говоря, в ней подозревали неугодных Империи людей.

Даже Нюхль замер и начал медленно, незаметно ползти обратно ко мне.

Умная ящерица. Чует опасность.

Сомов сделал еще шаг вперед, разглядывая разгром:

— Я требую объяснений! — его голос дрожал от ярости. — В моей больнице! В лечебном учреждении! Драка! Беспорядок! Это недопустимо!

Сомневаюсь, что его вывела из себя именно драка. Скорее приход инквизиции, а этот случай с дамами лишь стал поводом, чтобы выплеснуть ярость. Однако мне понравилась вторая сторона Сомова. Таким и должен быть главврач. Персонал у него должен по струнке ходить, опасаясь накосячить.

Он повернулся к санитарам:

— Демид! Иван! Как вы это допустили⁈

— Петр Александрович, — начал Демид, — мы пытались…

— Молчать! — рявкнул Сомов. Очень логичено с его стороны, попросить объяснений, а потом не дослушать оправданий. Да наш главврач, на пределе. — Потом поговорим! Сначала я хочу знать, кто эти… эти…

Он не находил слов, глядя на растрепанных аристократок.

Старший инквизитор — капитан — окинул взглядом разгромленное фойе. Разбитое окно, перевернутая мебель, кровь на полу, порванные платья, женские туфли и шляпки, разбросанные повсюду.

— Действительно, весьма… живописная картина, — сказал он ровным, лишенным эмоций голосом. — Я видел поля сражений, которые выглядели лучше. Но в больнице такие вещи просто недопустимы.

Его взгляд скользнул по присутствующим и остановился на мне. Я почувствовал, как эти серые глаза буквально сканируют меня с головы до ног.

— Доктор Пирогов, полагаю? — уточнил он.

Он знает, кто я. Значит, пришли не случайно.

— К вашим услугам, господин…? — я вскинул бровь.

— Инквизитор Стрельцов. Капитан Алексей Петрович Стрельцов.

Он сделал шаг ближе:

— Я много слышал о вас, доктор. Говорят, вы творите… чудеса.

Проверяет. Ищет реакцию на слово «чудеса». Инквизиторы обучены читать микровыражения лица.

— Никаких чудес, капитан Стрельцов, — ответил я максимально спокойно. — Только медицина, упорный труд и немного везения.

— Везения? — он поднял бровь. — Странно. Мне говорили, что вы ставите безошибочные диагнозы. Что вы видите болезнь там, где другие врачи ничего не находят.

— Опыт и наблюдательность. Ничего сверхъестественного.

Я сохранял хладнокровие.

— Конечно, — его губы дрогнули в подобии улыбки. — Ничего сверхъестественного. В нашей империи некоторое сверхъестественное запрещено. Статья триста первая Уголовного кодекса — применение запрещенной магии карается смертью.

— Я знаю законы, капитан.

— Не сомневаюсь. Образованные люди всегда знают законы. Особенно те, которые их касаются.

Намекает. Пытается спровоцировать.

«Нюхль, исчезай. Немедленно. Без следов и остаточной энергии.» — Я послал мысленную команду своему фамильяру, стараясь сохранить абсолютно нейтральное выражение лица.

Костяная ящерица на полу едва заметно дрогнула — знак, что приказ понят — и начала процесс контролируемой дематериализации.

Нюхль растворялся в воздухе. Процесс занял ровно три с половиной секунды.

И именно в этот момент капитан Стрельцов едва заметно приподнял левую бровь.

Черт возьми. Он заметил.

Движение было минимальным — подъем брови на миллиметр, не больше. Девяносто девять процентов людей не обратили бы внимания. Но я много изучал микровыражения лиц. Пациенты часто врут о симптомах, но лицо всегда выдает правду.

И это микродвижение брови кричало громче любых слов: «Я засек аномалию в энергетическом поле».

Он чувствует некромантию. Не видит напрямую — иначе бы уже арестовал — но ощущает возмущения в потоках магической энергии. Интересный тип. Крайне интересный и чертовски опасный.

Я припомнил, что читал об инквизиторах в книгах этого мира. Их специально отбирают среди людей с врожденной чувствительностью к магии. Они не маги сами по себе — использование магии для инквизитора означает немедленную казнь, но способны ощущать ее присутствие. Как собаки-ищейки чуют наркотики или взрывчатку.

Инквизиторов их обучают годами. Учат различать типы магии по «запаху» энергии. Некромантия пахнет гнилью и холодом. Стихийная магия — озоном и дымом. Целительство — травами и солнечным светом. Проклятия — серой и кровью.

И Стрельцов явно из опытных. Капитан инквизиции в сорок пять лет — это либо гений, либо фанатик. А судя по холодному расчету в глазах — и то, и другое.

Но он не подал виду, что заметил что-то необычное. Просто продолжил осматривать разгромленное фойе, отмечая взглядом разбитое окно,