Вадбольский 5 (СИ) - Никитин Юрий Александрович

Он поморщился.

— Это меценатство, оно приветствуется.

— В сортир? Ну, в искусство.

— Хотя и непонятно зачем?.. Вообще-то понятно, излишки денежной массы надо как-то утилизировать, иначе экономика будет перегрета, а инфляция нам пока незачем. В общем, журнал обойдётся дешевле, чем закупка в Италии мраморных коней Бенито Амилькаре Андреа за двенадцать миллионов золотых рублей!

Не говоря уже о том, добавил я про себя, что корабль при перевозке в Россию мраморной композиции попадёт в Эгейском море в бурю и навсегда исчезнет на большой глубине.

Мак-Гилль в неловкости поёрзал на диване.

— Если дешевле, то… ладно. Ты меня ещё ни разу не подводил. Бери типографию. А что за журнал думаешь выпускать?

Я улыбнулся, очень довольный.

— Спасибо, друг. На самом деле и он сможет приносить прибыль, но не сразу, и не так явно. Назову его «Наука»… Нет, обществу наука не интересна, лучше «Наука и производство».

Он хмыкнул.

— Обществу и это не интересно. Ему бы вкусно пожрать и чтоб был список доступных женщин на задней странице. Но производственники на всякий случай прочтут. Главное, с первого же выпуска дать что-то такое, чтобы и второй восхотели получить.

— Объявим подписку, — ответил я. — Что, у нас ещё не знают такого?.. Ну тогда держись!.. А содержание заинтересует. Дело в том, что уже сделано множество открытий, что могли бы прямо сейчас преображать Россию и мир, но ими не заинтересовались, а заинтересуются разве что лет через полста-сто!

Он в изумлении вскинул брови.

— Что же это?

Я пожал плечами.

— Да много чего. К примеру, Вот мне для лечения одной женщины понадобится пичкать её лекарствами три раза в день… Возможно, день, но если месяц? Долго и утомительно. Хотя давно придумана и опробована капельница… ну да, такая штука, что вводит сильное лекарство по капельке, чтобы не угробить больного, зато хоть целый час, так организм успевает справиться. С капельницей можно за неделю!..

Он хмыкнул, посмотрел на меня с интересом.

— Да? А почему не выпускаем?

— Руки не доходят, — ответил я и пояснил, — более прибыльных проектов хватает. Но другие бы могли!

Он подумал, сказал со вздохом:

— Да, всё не захватить, хоть и хочется… Но ты прав, если в твоём журнале будет такое, его раскупят.

— Такое, — согласился я, — и много другого, что уже придумано, но остаётся в ожидании, когда его заметят. Даже кальсоны пора давно сменить на трусы, так нет же, привыкли! Но нужно только сделать дюжину и показать. Сначала аристократам…

— И заломить большие деньги!

— Да, для них важнее, чтобы подороже.

— Будем продавать только аристократам?

— Нет, — ответил я автоматически, — потом начнут покупать богатые купцы, адвокаты… Стоп-стоп, ты что, решил и пошив трусов наладить?.. Что-то мельчаем. Мы же решили Россию индустриализировать!

Он взглянул несколько смущённо:

— Да, когда прибыль вот она рядом, как не ухватить?.. Но металлургия — в первую очередь, тут ты прав, я целиком и полностью «за». Там и прибыль такая, в трусах никогда столько не найдешь.

Глава 5

В глубине черепа раздался вкрадчивый голос Маты Хари:

— Шеф, на сегодня у царя дикой природы запланирован визит к княгине Штальбаум…

— Спасибо, — сказал я. — Что-то я совсем сдаю. Раньше сам всё помнил, а теперь на твои плечи.

— Мои плечи, — ответила Мата Хари с достоинством, — твои плечи. Разве я не продолжение тебя, как вершина творения?

— Умница, — согласился я. — Хорошо формулируешь. Ты — это и есть я, расширенный, аугментированный и более умелый.

— Я просмотрела дорогу, — сообщила она. — От дома на Невском ехать минут пятнадцать Лучше на извозчике.

Я не стал спрашивать, почему на извозчике лучше, чем на автомобиле, она же часть меня, уже всё просчитала, просто нырнул в пузырь, дождался Мату Хари, вместе вышли из дома, где я взял извозчика, а она красиво пошла на некоторой высоте, прекрасно зная, что я её отлично вижу и под усиленным стелсом.

Извозчик оказался лихачом, без нужды погонял лошадку, на крутых поворотах не сбавлял скорость, и уже минут через десять натянул вожжи.

— Тпрру!

Я соскочил на мостовую, живут же люди, мелькнула не столько завистливая, сколько ошарашивающая мысль. Огромный дворец в пять этажей, справа и слева пристройки, так что здание похоже на букву «П», но с укороченными ложноножками, вокруг всё на версту выложено крупной брусчаткой, смотреть любо-дорого, огромный дворец сверкает, словно его каждую ночь натирают воском, высокие фонари перед зданием не просто фонари, а произведение искусства, им бы в Версаль, цены бы не было.

Когда приблизился к воротам, те распахнулись, никто меня ни о чём не спросил, навстречу выскочили два лакея и угодливо осведомились, не нужно ли что-то нести. Я сказал, что омниа меа мекум порто, и бодро поднялся по широченным мраморным ступеням.

Ворота распахнул дворецкий, а в холле встретил ещё один, красивый и представительный, фельдмаршал по виду, с достоинством поклонился.

— Княгиня ждёт вас в голубом кабинете, — пророкотал он мощным голосом. — Вас проводить?

— Найду, — заверил я, — дайте только ориентир.

Слово «ориентир» понял по-своему, величественным жестом подозвал одного из лакеев, бросил коротко:

— Проводить до голубого кабинета!

Лакей, приспособившись к моему шагу, двигался тихий, как амбарная мышь, коридор мне показался огромным и слишком просторным, как тоннель под Ла-Маншем, но в конце концов мы подошли к массивной двери, провожатый деликатно постучал и, услышав отклик, распахнул дверь, но порог не переступил, а поклонился мне, дескать, дальше для благородных.

Голубой кабинет в самом деле голубой, как стены, так и диваны, обтянутые тканью голубого цвета, но кабинетом я бы не назвал, скорее по размерам смахивает на внутренности железнодорожного вокзала.

Княгиня полулежит на диване, обложившись газетами, они же на столике и даже на полу.

Я поклонился с порога.

— Ваша светлость, свидетельствую своё почтение…

Она отбросила газеты, поднялась на локте.

— А, загадочный барон… Получилось?

— Почти, — ответил я и шаркнул задней ногой. — Всё готово, нужно только добавить один ингридиент, но это совсем легко.

— Какой ингре… что добавить?

— Вашу кровь, — пояснил я любезно.

Она проворчала:

— Это вам легко. Не люблю кровопусканий.

— Никакого кровопускания, — заверил я. — Всего пару капель. Чтоб зелье работало только на вас. Кроме крови нужен совсем маленький кусочек вашей плоти… Увы, такова медицина. Всё это войдёт в состав зелья. Точнее, это будет основой. Кому-то другому будет бесполезно, а то и навредит. А так в союзе с вашей кровью поможет вам в вашем… желании. Потерпите.

Сам терпеть не могу уколов, всегда отворачивался, но она, дитя этого века, бестрепетно смотрела, как я надрезал чуточку кожу на её руке, сцедил несколько капель в пробирку и, плотно закупорив, сказал со вздохом:

— Теперь чуть-чуть плоти.

Она, не меняя выражение лица, легла на диване на спину, умелыми движениями подняла ворох платьев, оголяя сперва ноги, белые и полные, а потом и низ живота, хорошо хоть не до подбородка, сказала с недовольным вздохом:

— Надо, так надо. Берите.

Не знаю, что она имела в виду под словом «плоть», у нас с женщинами часто разные определения, но, глядя на княгиню, понял, у неё только лицо похоже на кору старого дуба, посаженного Игорем Старым, а с телом как раз всё наоборот: то ли из-за того, что никогда не видело жаркого солнца, то ли другие факторы, но с моего места она похожа на роскошную то ли белугу, то ли располневшую белорыбицу, тело пухлое, сочное, с теми складочками на боках, за которые так и тянет куснуть, абсолютно чистое, приятно располневшее.

Пора вводить в моду трусы, мелькнула робкая мысль, или хотя бы в употребление, сам я постарался сдержать своё чисто человеческое, что не совсем вообще-то человеческое, взял ножницы, некоторое время выбирал место в пышных зарослях над лобком, очень уж мощный зов женских гормонов, напрямую обращённый к моим, наконец, не меняя выражения лица, срезал пару волосков, наиболее приближенных к интимному месту.