Воин-Врач VI (СИ) - Дмитриев Олег

Он дёрнул подбородком и чуть скосил глаза наверх и влево, на белые скалы за спиной. «Как побеседовали?». Чародей кивнул, прикрыв глаза. И вздохнул. «Ладно поговорили. Силён старик». Рысь ответил точно таким же вздохом. «Это да, ещё как силён».

Когда-то давно старший сын привёз мне почитать книжку, что здо́рово его зацепила. Он у меня парень увлекающийся, читающий, вдумчивый. Книжку ту написал какой-то известный в узких кругах учёный, не то психолог, не то социолог, в общем, из тех сфер, в каких я не разбирался, да и не стремился особо. Моя работа была всегда прочно связана с реальностью, кровью, костями и дерьмом, а с отвлечёнными материями я, после того, как сдал экзамены по политэкономии и максизму-ленинизму, принципиально старался не сталкиваться. Там ещё и название у книжки было странное, не то «Смех колдуна», не то что-то в этом духе. Старший любил такое, чтоб про ведунов, ведьмаков и прочих волкодавов. Вот в той самой книжке, оказавшейся довольно интересной, кстати, и было описание чего-то похожего.

Собирались у огня два жителя Крайнего Севера. Один приезжал в гости к другому с соседнего стойбища, неподалёку, всего пару дней на нартах. Пили чай, потягивали трубочки. А потом гость уезжал обратно. Не сказав и не услышав ни слова. Я, помнится, бывая в Заполярье, и сам встречался с подобным. Тамошние лопари и саамы были по большей части людьми молчаливыми, как камни, снег или льды их суровой, но прекрасной Родины. Притом, что слов, обозначавших скрип того же снега под лыжами или полозьями нарт в их наречиях было с десяток. Они мне тогда казались эдакими вождями краснокожих, которым претило общаться с трепачами, баловнями южных широт. Южане часто шутили и смеялись над ними, считая нелюдимыми и недалёкими. Аборигены никогда не злились или обижались в ответ, совершенно по-буддистски не считая болтунов в принципе, никак. Из их глаз смотрела на меня бесконечная мудрая вечность, тёмные гранитные сейды-валуны, стылая тайна полыньи бездонного озера.

Было в той книге и про другое. Когда, зажигая костёр или простую свечу, мог один человек говорить с другим. И для разговора не нужно было, чтобы собеседник находился с ним за одним столом, в одном городе, в одной стране или хотя бы среди живых.

Я никогда не увлекался и не верил в мистику, эзотерику и прочие потусторонние штуки. Теперь же в возможности переселения душ сомневаться не приходилось, в силу вполне объективных обстоятельств. Значит, вполне могли оказаться возможными и иные явления, допускать которые мозг, воспитанный советскими школой и институтом, долгой и не всегда простой жизнью, не спешил. Да, раньше я в подобное не верил. Я доживал оставшееся мне время, гуляя с озорным псом, глядя за тем, как течёт река, слушая квохтание кур и механической девки из-за соседского забора. Мы белили с женой яблони по осени, сажали картошку по весне, ждали круглый год приезда сыновей и друзей. Друзей, которых с каждым годом становилось всё меньше.

Теперь я сидел возле костра и разговаривал без слов с княжьим воеводой, на мысу Аркона острова Руяна. В теле великого князя Полоцкого. И, кажется, почти был готов поверить не только в возможность обмена данными без использования голоса и прочих подручных средств.

Гнат шевельнулся, не то привлекая внимание, не то усевшись поудобнее, и мотнул головой, указав носом куда-то направо, через застывшую чёрным стеклом воду. «Когда домой-то?». Всеслав ответил точно таким же движением, только чуть сильнее повернув голову в правую сторону. «Солнце встанет — и пойдём». Рысь посмотрел за тем, как великий князь потёр крепко лоб ладонью, провёл ей по лицу и бороде. Поднял и свёл к переносице большой и указательный пальцы, будто разминая крепко зажмуренные уставшие глаза. Рука Гната чуть дрогнула и поползла к груди. Дважды останавливаясь по пути. «Тут… Ну… У меня, в общем…». Всеслав, проморгавшись, поглядел на этот этюд и протянул требовательно руку. «Ну так чего ты мнёшься тогда, как этот?»

Друг воодушевился и уже значительно быстрее, без тяжких раздумий и сомнений извлёк из-за пазухи фляжку. Открыл и вручил великому князю. Тот принял, склонив голову, и сделал глото́к. Выдохнул носом, ловя знакомые, еле слышные запахи чёрной смородины, душицы и зубровки. Как домашнего, родного, Полоцкого летнего ветерка вдохнул. И передал фляжку Гнату, кивнув с благодарностью. Тот тоже приложился, втянув после морской воздух через рукав, помотав головой. «Хороша, зараза!». Всеслав кивнул, чуть улыбнувшись. «Точно говоришь».

Рысь вдруг перетёк левее, очутившись за спиной друга. Только что ведь на камне сидел расслабленно совершенно — и вот уже железо шипело чуть слышно, выходя из ножен. А фляжка стояла у костра. Закрытая. Когда и успел-то.

Мечи будто споткнулись о порог на выходе. Мы знали со Всеславом его прихваты, он всегда делал два взмаха, доставая оружие, и звука этого ждали. Но его не прозвучало. И сами мы не чуяли угрозу. Чуяли будто бы свет какой-то за спиной. Невидимый. Гнат уселся обратно и вид имел при этом вполне невозмутимый. Для тех, кто меньше знал его, может, и сошло бы. Но великий князь видел, как пытался друг скрыть смущение, что едва не ошибся очень, подняв железо на того, на кого уж точно не следовало.

Всеслав не оборачиваясь повёл левой ладонью, приглашая незримого гостя к ночному огню. И не удивился, когда из-за спины вышел Стоислав, перешагнул лежавшее брёвнышко и уселся на него. Как, интересно, он это проделал в едва озаряемой малым огоньком ночной темени? Хотя да, у него же всегда было темно…

Великий волхв степенно кивнул, будто приветствуя и благодаря за приглашение. А после потянул носом, и чуть дрогнула седая бровь. «А что это вы тут делаете?» — вспомнился мне тот пионер из старого детского фильма. Всеслав хмыкнул, увидев черно-белую картинку в моей памяти, и принял от Гната фляжку, передавая гостю. Открытую уже. А ведь и не шевелился воевода! И это кто ещё тут колдун?

Стоислав принял ёмкость не глядя, как, впрочем, и всегда. Пронёс горлышко возле лица и вдохнул поглубже. И будто бы морщин бесчисленных на старом лице стало меньше, а те, что остались, сложились в какой-то совсем другой узор, вмиг превратив могущественного и всезнающего кощунника в хитрого, но доброго дедушку на завалинке. Он со знанием дела покачал фляжку, прислушиваясь к звукам изнутри, кивнул, вполне удовлетворившись, надо полагать, услышанным, и сделал три крупных глотка́. Смял левым кулаком бороду, поднеся её к носу и втянув с шумом свежий бриз сквозь неё. Одновременно возвращая пустой сосуд великому князю. И уважительно кивнул, сморгнув выступившие слёзы и поджав губы. «Хороша, зараза!». Гнат расцвёл в счастливой улыбке. «Ну вот, а я что тебе говорил?».

От автора:

Я очнулся в 2025-м в теле толстяка-физрука.

Класс ржёт, родители воют в чатах, «дети» живут в телефонах.

Я должен сбросить жир и навести порядок железной рукой!

https://author.today/reader/492721

Глава 24

Подарок Арконы

Эдвин, появившийся утром, передав нам с Рысью приглашение от Семерых Старших, выглядел неожиданно. Привычные косы были распущены, отмыты и расчёсаны, как и борода, а в глазах светилось какое-то благостное умиротворение. «Будто Боженька в темя поцеловал», как иронично отметил Гнат. Да, похоже было.

Мы ночевали в длинном общинном доме, вместе с несколькими десятками нетопырей. И парой десятков ещё каких-то граждан самого разного и зачастую довольно странного вида. Были здесь и белоголовые северяне-викинги, и темноволосые выходцы с юга. Попадались и смуглые черноглазые брюнеты с узкими щёлками глаз, похожие на монголов или, к примеру, якутов. Но представить себе, как в этом времени можно было за одну жизнь преодолеть путь в шесть с лишним тысяч километров было для меня и Всеслава трудновато. Хотя, Хару же нашёл где-то того толмача с языка Сун? Значит, китайцы как-то умудрялись распространяться по миру уже сейчас, пусть и не так эпидемически, как в моём времени. Стало быть и монголам ничего не мешало поступать так же. Хоть и верилось, конечно, с трудом.