О бедном мажоре замолвите слово 2 - Виталий Сергеевич Останин

— Я же сказал «режим ожидания».

— Ой, да ушла я уже, ушла!

— В общем, если нужны будут вычислительные мощности Касуми, используй их через Ксению. — подвел итог Туров. — А то мало ли, вдруг я недоступен буду. Да и чат это, через который мы за Здражевским следили — это прошлый век! Неудобно! Должен предупредить только, что логи Ксении я вижу также, как и у Касуми.

— Это ты сейчас к тому, чтобы я был поосторожнее с запросами, типа: «А покажи мне подборку свежего эльфийского порно»?

— Вроде того, — друг детства даже не улыбнулся, отчего я на миг завис — что, реально такие запросы есть?

— Я понял. А что с флешкой, Саш?

Накопитель с данными, который мне перед смертью вручил поверженный наемник, я сам открыть даже не пытался. По всему выходило, что штучка мне досталась «горячая» — не зря же ее поляк на груди носил, как величайшую драгоценность.

Поэтому я сразу же, как выдалась возможность, отнес ее Турову — кто тут хакер, вообще? И получил от него заверения о том, что любую защиту он снесет за час. Ага. Почти две недели прошло…

— Очень серьезное шифрование, — друг детства покачал головой. — Двигаться приходится медленно, так как любая ошибка может привести к стиранию информации на носителе. Уж не знаю, кто его так защитил.

— Но ты справишься? — мне было очень интересно, что за наследие оставил мне наемный убийца.

— Пф-ф! — вместо Саши ответила Касуми. — Даже не сомневайся, Миша-сан! Просто потребуется больше времени.

Но я, признаться, сомневался. Если такие профи, как Туров с Касуми не смогли этого сделать за две недели, то вряд ли с течением времени покажут успехи. Хотя, все бывает. Может и получится.

В любом случае, умирающий поляк явно оставил мне след, который должен был привести к заказчику убийства. Которого мы так и не смогли вычислить. А мне бы этого очень хотелось. Не люблю незакрытые дела.

После мы еще немного поболтали, пожали друг другу руки и простились. Я вышел из его дома, сел в машину и поехал на службу. А он… не знаю, продолжил следить за всем городом сразу, наверное. Или чем там гики в свободное время занимаются? Пересматривают олдовые сериалы?

Прошло уже две недели с той ночи, когда мы втроем взяли польского наемника. Точнее, убили его — там других вариантов просто не было. Но, киллер был найден, дело закрыто, а это главное. Правда, закончилась эта история не совсем так, как мне бы хотелось.

Для начала, мне там пришлось почти всю ночь проторчать. И объясняться с начальством, начиная от нашего Пушкарева, который прибыл первым, заканчивая целой троицей генералов из Главка, прибывших уже под утро. Вот тогда-то и началось самое веселье!

«Погоны» (кроме Пушкарева) действовали по одному и тому же сценарию. Выходили с царственным видом из машины, брезгливо требовали «старшего в этом бардаке», и почти сразу же, даже не выслушивая доклад, начинали орать.

Спич у них тоже был стандартный.

«Твои подчиненные, полковник, совсем охренели?».

«Кто дал разрешение на применение мобильного доспеха в черте города?».

«Ты тут самый умный, что ли?».

Я таких сольных выступлений наслушался еще за время прошлой карьеры, так что в разборки не вмешивался, изображая артобъект на улице, а при возникновении вопросов лично ко мне, отвечал быстро, четко и сугубо по делу. А на все реплики в стиле: «Чем ты думал?» отзывался заученным: «Не могу знать!» и тут же снова демонстрировал оперативно-тактическое лицо, готовое выполнить любой приказ вышестоящего начальства.

Затем прибывший узнавал мою фамилию, и накал страстей как-то сразу спадал. Первый генерал, простоватый на вид мужик, непонятно как до такого звания дослужившийся, даже рот открыл, и на голубом глазу спросил, не родственник ли я князя Юрия Шувалова. Услышав короткое: «сын», пожевал нижнюю губу, кивнул и сразу же потерял ко мне интерес. Да и к расследованию тоже. Сел в машину и уехал по более важным делам.

В общем под утро меня, Воронину и Мединскую все же отпустили… не по домам, вовсе нет. Дружною толпою мы загрузились в машины и поехали в отдел — писать отчёты и объяснения. Анике предстояло отчитаться за потраченные спецбоеприпасы — я так и не понял, где она смогла достать их так быстро, Маше — за выведенную из строя маготехническую броню, а мне — дать пояснения о том, как отдел вообще докатился до жизни такой.

Закончили мы со всем этим уже к обеду. И только тогда поехали отсыпаться и приводить себя в порядок. Получив выходной аж до конца дня, и приказ явиться на службу на следующее утро.

Назавтра история с разбором полетов повторилась, но уже с другими действующими лицами. Приходили «каты» из внутренней безопасности, пытавшиеся пришить нам превышение пределов необходимой обороны, следователи из Главка, желавшие знать по какому-такому праву ничтожный Злобинский отдел не передал расследование такого опасного преступления с магом-Воином в качестве подозреваемого, в более высокие инстанции.

Был даже звонок от поверенного отца, господина Стоцкого, который пытался осторожно выяснить подробности происшедшего, напирая на то, что дело может быть связано с безопасностью рода. Его, кстати, я не без удовольствия послал в сторону юга, заявив, что не имею права разглашать подробности расследования гражданским лицам. И посоветовал обратиться в пресс-службу главного управления.

В общем, последствий хватало, а вот времени — катастрофически нет. Только на третий день буря стала утихать. Полагаю, не без участия князя Шувалова, через свои каналы попросившего спустить ситуацию на тормозах. Что было несложно, так-то, мы в своем праве были, и мурыжили нас лишь от желания найти виноватого за разгромленный бар и применение магии в густонаселённом районе.

Но, обошлось. На четвертый день мой маленький «гарем», как я называл коллег про себя, приступил к повседневной работе. И тут выяснилось, что Аника ничего не забыла. И уж тем более, не собиралась мне прощать мою выходку. Причём, свои выводы, как сделало бы большинство женщин, она скрывать не стала. А озвучила их открытым текстом прямо в лоб.

Уровень дипломатии — топор!

— Я буду беречь тебя от опасностей, — сказала она. — Ты будешь заниматься самыми простыми и рутинными делами отдела, Михаил. А то, боюсь, следующего твоего серьёзного расследования отдел просто не переживёт.

Она так сказала, она так и сделала. С того дня на моем столе появлялись папки с делами, в которых фигурировали