Феодалка - Полина Верано

— Доброго утра, дочь моя. — сказал он и сделал жест «арку» из сложенных ладоней. Это вроде нашего крестного знамения и используется как приветствие.

— Доброго утра, святой отец. — Я тоже сложила арку, надеюсь, похоже. Он благостно кивнул и выставил вперед посох, сложив на него обе руки. И выжидательно посмотрел на меня. Этот жест был мне не знаком и я на всякий случай повторила:

— Я к настоятелю... Мариса Тимьянская, по поводу чернил. Монах кротко вздохнул и, убрав всю величавость, сказал просто:

— Следуй за мной, дочь моя.

Хм, видимо он подставлял руки для поцелуя, если по аналогии с земными ритуалами. И мой отказ как-то повлиял — то ли показал меня полной невежей то ли повысил мой статус в глазах этого монаха. Скоро узнаем. Вообще мало я слышала про этот культ, не мешало бы лучше подготовиться. Иду торговаться за лучшую цену и толком не знаю, чем живут монахи.

Но когда перед тобой новый мир — любая подготовка недостаточна. В какой-то момент надо уже перестать готовиться и начать действовать!

Пока мы шли через внутренний дворик, я смотрела по сторонам. В принципе, монастырь походил на католический. Всюду статуи этого самого Мирефа и его сподвижников, вместо распятий — символ арки с солнцем, врат рая. Мужчины в длинных одеяниях работали в саду, сидели и писали в длинной галерее, мальчик лет десяти сидел среди корзин с перьями. Он выбирал подходящие, чинил — остругивал ножичком и раскладывал по деревянным ящичкам. Да, спрос на канцтовары определенно тут имелся.

Мы наконец поднялись к кабинету настоятеля в невысокой башенке. Монах, провожавший меня, зашел первым, видимо, доложить. Что он там докладывал, уж не знаю. Его не было минут пять. Наконец, он вышел и пропустил меня в дверь.

Седой, но еще не старый человек с цепким взглядом сидел за массивным письменным столом и смотрел на меня с плохо скрываемым интересом.

На столе и полках за его спиной стояли странные и разнородные статуэтки пресс-папье в виде танцовщиц, невиданных животных, бюстов каких-то правителей. Были здесь чернильницы, ножички, щипцы неизвестного мне назначения.

А среди них - один чужеродный здесь предмет — наша ручка! Самая дешевая, из прозрачного пластика с синим колпачком. Стержень был уже наполовину пуст. Видно ее плотно тестировали все это время.

— О, вы уже оценили наше «вечное перо», — сказала я.

— Что же, сразу к делу, без душеспасительных бесед? Хорошо, это мне нравится! — сказал настоятель, потирая руки. Он хотел знать больше:

— Что это за хрусталь такой гладкий и мягкий?

— Пластик, святой отец.— сказала я как есть. Такого слова все равно не было в их языке.

— Пластик... его добывают в ваших краях?

— Можно и так сказать. Его делают из нефти, которую добывают из земли.

— Удивительно, как из черного масла получается материал, по прозрачности не уступающий лучшему стеклу!

— О деталях не ведаю, секреты мастеров, сами понимаете.

— Понимаю, — проговорил тот многозначительно.

— Чернильные палочки тоже секрет фирмы. Они оставляют всегда одинаково тонкую линию, не пачкают, не делают клякс и их на долго хватает, — тут я достала связку стержней. — Здесь еще сотня таких.

Его глаза загорелись. В них шел подсчет. Передо мной был не только монах, но и опытный делец. Он видел, на сколько страниц хватило половины стержня и это его впечатлило. Вообще по бумаге их должно хватать на пятьдесят тысяч страниц формата А4. Я выясняла перед поездкой.

Но главное было даже не это.

— У нас на такие перья наносят логотипы... то есть гербы! Так сразу видно, чья она. Вы тоже можете нанести символы, например святую арку или иной знак своего монастыря. Скоро пойдет слух, что такими ручками владеет только монастырь святого Мирефа и заказы, выполненные святыми чернилами будут стоить дороже, — подсказывала я.

Его глаза загорелись еще больше. Тут мне пришла в голову мысль, что это не просто делец. Он любит роскошь и диковинки, судя по статуэткам на всех поверхностях его кабинета. И стержни для него это не просто годовой запас чернил для всего монастыря по выгодной цене. Это диковинка, редкость, элемент престижа — а это значит власти и почестей...

А еще это обладание настоящим чудом, что для представителя местной религии и есть основная валюта. Помнится, в начале диалога в наших письмах он предлагал «бартер» — менять ручки на благословения и индульгенции.

Подозреваю, что и мое эффектное появление сыграло роль в ценообразовании. Приди к нему кто-то из местных мастеровых, он бы забрал ручки даром, пообещав год молебна. Но представительницу дальних неизведанных земель, с диковинным говором, в невиданных одеждах и, которая, к тому же, платит золотом за ночевку в лучших номерах, надо прельстить чем-то более весомым.

Изначально в письмах шла речь о пятидесяти золотых ливодоров. Это деньги такие, как луидоры у нас, в какой-то книге читала. Вообще золотые монеты назывались именем правителя, который их выпустил, с окончанием -дор.

В итоге я сторговалась на сто золотых андриадоров, которые были вдвое тяжелее ливодоров. Итого, в четыре раза переплатил святой отец. Но он выглядел довольным. Одно условие только поставил – никому кроме него больше эти чернильные палочки не продавать. Что ж, желание законное и выполнимое. Если за начальную цену можно было купить добротный дом в деревне, то сейчас у меня хватило бы золота на небольшой особнячок в городе!

Монах, дежуривший за дверью, узнав цену, теперь склонился так, будто теперь сам пытался поцеловать мне руки. Ему приказали принести всю сумму. Один андриадор я попросила сразу разменять на серебро. А одну серебряную монету, их называли аргентили, разменяла на медную мелочь. Получился довольно увесистый мешок, за пазуху такой не спрячешь, если только не выдавать себя за беременную.

Тут святые отцы предложили часть денег взять в виде именных расписок, получить наличность по которым можно в городской ратуше в любом городе Антонийского княжества, где мы находились. Я обрадовалась и перевела половину в безнал. Заодно начну изучать финансовую сторону жизни этого мира.

В монастырском казначействе солнце уже освещало пылинки в воздухе. Оказывается, мы торговались до обеда. Писарь в черных нарукавниках поверх