Падаванство (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Что это? — поинтересовался император.

— Рубин.

— ЭТО?

— Я проверил у доверенного ювелира. Это совершенно точно рубин. А это, — произнес Дубельт, достав холщовый мешочек и открывая его, — он же, только наколотый и немного обтесанный.

— Поясните. Я, признаться, совершенно не понимаю.

— Лев придумал, как делать рубины. Самые, что ни на есть, настоящие. И ни о какой контрабанде речи никогда не шло. А первые его контакт с ювелиром для оценки и продажи, случился заметно позже написания письма Джоном Блумфилдом к Шамилю. То есть, Ее Королевское величество соврала вам.

— Это точно? — ошарашенно спросил Николай Павлович.

— Абсолютно. Я все несколько раз перепроверил. Все сходится удивительным образом. А это, — кивнул Дубельт на «рубиновую колбаску», — Лев Николаевич сделал на моих глазах.

— Быть может, она не знала…

— Едва ли, Государь. Молодой Толстой придумал и запустил производство селитры. Достаточное для того, чтобы закрыть наши потребности. Он также развивает передовое оружейное производство и начал выпуск стали по новой методе. Если англичане знали о его характере, то это все выглядит как хорошо продуманный план. Мы чудом избежали перестрелки и его вероятного убийства. Даже если он смог спастись, вы бы при любом исходе лишились бы одного из самых преданных и деятельных своих подданных.

Николай поморщился и схватился за голову.

— Как же стыдно… — пробормотал он. — и глупо…

— Никто не застрахован от ошибок. И проведение небес позволило нам избежать непоправимого. Лев же очень просил дать ему отпуск, хотя бы на полгода.

— Зачем?

— Чтобы съездить в Лондон и всех убить. — оскалился хищной улыбкой Дубельт. — И мне потребовалось немало сил и времени его отговорить.

— Как всех? — растерялся Николай Павлович.

— Он считает, что если вырезать английскую королевскую семью и всех британских лордов, то все человечество вздохнет с облегчением. Ради чего он готов пожертвовать собой.

— Нет! Нет! Что за кровожадное безумие⁈

— Они второй раз пытаются его убить. Хотя лично им он ничего дурного не сделал. Любой бы на его месте стал злиться. А зная звериный нрав Толстого, я удивлен, что он вообще испрашивал разрешения. Вы уж предупредите Ее Королевское величество, что они играют с огнем.

— Пожалуй, — нехотя согласился император, рассматривая здоровенный рубин. — Но каков гусь! Придумал, как делать рубины и молчок! И много он уже сделал?

— Не очень. На обратном пути я взял ювелира, с которым он сотрудничал. Пообщался. Они не спешили и осторожничали, чтобы не сбить цену.

— А как англичане узнали вообще?

— Этот ювелир связан с банковским домом Ротшильдов. С их агентами, которые занимались ювелирными делами.

— Понятно… — покивал император. О том, какую роль играли Ротшильды в политике Великобритании, он был наслышан очень хорошо.

— Англичане нанесли удар, государь. Сильный. И Лев Николаевич просит о разрешении отомстить за себя и за вас.

— Я запрещаю ему ехать в Англию и устраивать там резню! — выкрикнул Николай Павлович.

— К счастью, мне удалось успокоить его пыл. И он предложил иное.

— Что же?

— Ударить англичанам по самому нежному месту — по кошельку. — усмехнулся Леонтий Павлович.

— Да? И как же?

— Он предложил купить в глуши Казанской губернии усадьбу. Укрепить ее. И организовать на территории выпуск фальшивых фунтов-стерлингов. Бумажных, разумеется. По словам графа, их уровень защиты весьма посредственный и если подойти с умом, то можно делать не хуже, чем в банке Англии.

— Вы это мне говорите серьезно?

— Граф предлагает ежегодно печатать мелких купюр на несколько миллионов фунтов-стерлингов[1], которые тратить, скупая в третьих странах разные товары. Разумеется, не от имени государства, а создав «компании-прокладки», как он выразился. Что позволит нам продавать купленные за фальшивки товары, а вырученные деньги направлять в бюджет.

— А ему какая польза?

— Месть. Ну и ваше расположение.

— И все?

— Кроме того, он рассчитывает на некоторое содействие по закупке промышленного оборудования в Европе, вербовки квалифицированных рабочих с последующим их перевозом. На эти деньги. Например, в Ирландии сейчас голод и было бы неплохо перевезти хотя бы десяток другой кораблей с беженцами. Крепкими, здоровыми и готовыми работать. Сразу семьями. Направив в Поволжье и на южное побережье.

— Это соблазнительно… но ведь может вскрыться… — задумчиво произнес император.

— Лев Николаевич предлагает достаточно разумный способ предосторожностей. Но, даже если что-то вскроется, едва он это удастся раздуть сильнее слухов. Доказательств-то не будет.

— Как не будет? Если вскроется, что эти компании расплачиваются фальшивками, а мы забираем их прибыли, то все всем станет очевидно!

— Это само по себе очень сложно узнать. Но чтобы такого не случилось даже в теории, граф предложил несколько, как он выразился «схем отмывания денег». На любой вкус. И все довольно интересные.

— Сколькие будут знать об этом всем?

— Я полагаю, что два-три десятка человек. Не более.

— А люди, которые станут изготавливать фальшивки?

— Толстой предлагает набрать их из преступников, осужденных на каторгу. По особому отбору, чтобы буйных и склонных к побегу или иным таким проказам туда не попадалось. Предлагая им спокойно, сытно и с комфортом дожить свою жизнь в усадьбе, вместо мучительной смерти на рудниках.

— Признаться, я сам не верю, что слушаю вас сейчас. Это же кошмар то, что вы мне сейчас предлагаете. Просто кошмар!

— Помните, как возмущался Егор Францевич количеством подделок наших ассигнаций?

— Да, конечно. Вы думаете, что это британские проказы?

— Прямых доказательств у меня нет, но это весьма очевидный шаг. И совсем не обязательно это только британские проказы, быть может, французы тоже участвовали. Во всяком случае, послушав графа, я в этом более чем утвердился. Слишком все сходится.

— Даже не знаю… — покачал головой император.

— Граф жаждет мести. Если не такой, то кровавой. Две попытки убить — это слишком.

— А рубины? Что нам с ними делать?

— Я предлагаю разместить их производство на той же усадьбе. А для объяснения их появления же можно использовать Льва Николаевича. Пожаловать ему земли где-нибудь в самой гиблой глухомани. И проводить эти рубины официально, как казенные закупки, будто бы они добыты на рудниках его в тех краях.

— За них ведь придется платить.

— Придется. Но, я думаю, мы с графом договоримся. Частью выдадим ему векселями, частью кредитными рублями, частью облигациями.

— Облигациями? Это еще зачем⁈ — нахмурился император.

— Он порой просит странного. Вот пусть и оплачивает эти просьбы, возвращая облигации. Как итог — для казны рубины будут обходиться почти даром. И ему польза.

Император взял чуть растрескавшийся монокристалл рубина. Покрутил в руках. Поглядел. Подумал. И спросил:

— Леонтий Васильевич… мне кажется… хм… признайтесь, кто все это придумал? Это все он?

— От вас ничего не скрыть, — неловко улыбнулся Дубельт и достал из своего саквояжа довольно толстую брошюру. — Вот. Здесь он подробным образом это все описывает и объясняет.

— И как давно он ее написал? — спросил император, открыв и поглядев на листы, плотно исписанные знакомым лаконичным и хорошо читаемым почерком. — Это ведь не в спешке делалось?

— Еще в прошлом году, Государь. Он просто не знал, как вам это представить, полагая, что вы откажетесь.

— И сколько он планируется выручать с помощью своей затеи? — потряс брошюрой император.

— Если у него будет два года на подготовку и все наше содействие, то через два года он сможет вполне надежно печатать десять миллионов фунтов-стерлингов мелкими купюрами, проводя их старение, дабы они не вызывали подозрений. В казну они смогут надежно приносить миллионов тридцать рублей, плюс закупку всяких полезностей. Например, он рекомендует сделать стратегические запасы свинца, меди и прочих важных для войны товаров. И продолжить скупать селитру для формирования запасов и так далее. В обход казны.