Разлом миров. Санкт-Петербург (СИ) - Колесникова Валентина Савельевна

Оцепенение – вот, что я ощутила.

И эмоции эти были не мои.

Чужие.

Да что за чертовщина?

Мальчик резко взвыл, упав на колени. Он обхватил голову руками, начал раскачиваться из стороны в сторону и что-то шептать себе под нос. Слов я не разбирала, сама с трудом восстановила дыхание и вновь сделала шаг в сторону ребенка.

Светлая, сухая, покрытая песком и пылью дорога окрасилась в красный.

- Да ты же ранен! – голова шла кругом, я приблизилась к ребенку, слегка наклонилась, протянув ладонь, а потом…

Потом он поднял голову…

Черные глаза… Словно смоль… Будто в них залили мазут. Настолько черные, что в них можно утонуть, увязнув за секунду. Острые длинные уши топорщились в разные стороны, выбиваясь из грязных растрепанных волос. Он скалился, будто зверь, готовый защищать себя любой ценой, впивался ногтями в асфальт, расцарапав подушечки пальцев до крови.

Страх вновь сковал тело, я пыталась отойти назад, но не могла. Что-то не пускало… Что-то чужое…

Я слышала лишь Васю. Она кричала в машине, как будто увидела что-то еще. Затем начала истошно орать и биться в истерике.

Сердце билось так сильно, что стало больно. Внутреннее сопротивление достигло своего пика и когда стало совсем невыносимо, я смогла повернуть голову чуть в сторону леса, с силой сжав зубы.

Движение.

Еле заметное… В темной части леса кто-то замер… Я видела очертание фигуры в тени.

Ощущала взгляд.

И жажду крови.

Ребенок передо мной тоже это ощущал. Я видела, как он устремил взгляд куда-то в сторону.

Хватило лишь секунды, и я увидела глаза – безжизненные, фальшивые, будто подделка. Искусная, выполненная с филигранной точностью, но подделка.

Ветви деревьев склонились к земле. Их будто что-то придавливало. Чуть сбоку упало осиное гнездо – это отвлекло от животного страха, заставив начать двигаться.

Как только я смогла сделать шаг в сторону, тело заработало. Постепенно волна паники отступала, я ощущала, как энергия наполняет каждую клеточку, как появляется боль в ноге и тело вновь начинает чувствовать.

Тварь резко наклонила голову на бок. Обычно так ломают шейные позвонки…

Хруст.

Шаг назад.

Дети воют.

Надо спасти Васю…

Мысль, возникшая в голове, напугала сильнее смерти – если эта тварь нападет на меня, у Васи будет время сбежать. Но как она это сделает? Я знала свою дочь – она и с места не сдвинется.

Вновь движение. Голова в тени с резким щелчком вернулась на место.

Шаг…

Еще шаг…

Тварь в лесу что-то волочила за собой – она крепко держала кого-то за длинные волосы. Понять, кто именно был в плену, невозможно.

Мои руки тряслись. Хруст со стороны леса пугал до дрожи.

Раненый мальчик на дороге постепенно успокоился. Я видела боковым зрением, что трястись он перестал – будто цель увидел, смог сконцентрироваться.

Нож в руке придавал сил, но не надежду: может эта дама и умирает последней, но рациональность и холодность ума нужно сохранить.

- Вася… - окно со стороны пассажирского сиденья было выбито, дочка меня слышала, а еще прекрасно понимала, что происходит что-то ужасное. – Спрячься под машину. Тихо. Молча. И не смей кричать. Даже пискнуть не смей… Спрячься… И когда я скажу – беги вперед чтобы ни происходило.

Я отходила назад, смогла увидеть, как дочка, прокусив нижнюю губу до крови, медленно выползает из машины и на трясущихся ногах пытается сесть на землю без шума.

Кажется, она описалась…

То, что отразилось в глазах твари, я ни с чем не спутаю – наслаждение. Удовольствие перед охотой, которое получает хищник, преследуя жертву. Она предвкушала пир, причмокивала, прячась в тени, громко, с наслаждением вдыхала запах… И тащила за собой пленника.

В ее угловатой тощей руке были зажаты длинные пряди светлых волос… Она волочила за собой чье-то бездыханное, истекающее кровью тело…

- Эй… ты…! – незнакомый мальчик никак не реагировал на чудовище в лесу, но с меня не сводил своих черных глаз, - ты кто?

Молчание в ответ. Вновь повернул голову к лесу.

Замер. Будто понял что-то.

Оскалился…

И больше не боялся…

Затем она вышла из леса…

Медленно, словно была ранена.

Движения обрывистые, как у зомби из фильмов.

Так похожа на простую женщину… Обнаженную, с большими, привлекательными формами.

Я уставилась на то, что ступило на асфальт:

Тонкие изящные руки казались неестественно длинными, лицо бледное и на его фоне пышные алые губы особенно выделялись. Глаза… глаза словно пластмассовые, ненастоящие.

Все тело слеплено из разных частей, отлично пришлифованных друг к другу – ни единого шва, даже намека на пластику или раны. Идеально гладкая кожа без пятен, родинок и грязи – как у фарфоровой куклы.

Длинная изящная шея и… пальцы…

Пальцы, что все еще сжимали кого-то за волосы и тащили за собой по земле как безжизненную куклу. Даже понять невозможно – мужчина там или женщина, ребенок или взрослый.

Она медленно шла ко мне, смотрела в глаза, будто гипнотизировала. Я не могла пошевелить ни пальцем, ни головой. Даже моргнуть не получалось.

Ненависть в душе закипала, словно лава в жерле вулкана. Тварь приближалась, с шумом бросила пленного на дороге, тянула ко мне тонкие изящные пальцы, украшенные длинными остро заточенными когтями, с кончиков которых стекало нечто вязкое.

Черные длинные волосы касались земли, волочились отросшими патлами, но почему-то выглядели при этом красиво.

Ее лицо… Оно… Красиво?

Утонченность профиля, выразительные темные глаза и пышные, алые губы, что скривились в еле заметной улыбке. Она говорила слишком тихо, тянула ко мне руки, не сводила взгляда и… Облизнулась.

Смерть.

Я понимала, что это – смерть. И что если я ничего не попытаюсь сделать, умрем все. И моя маленькая девочка, забившаяся под машину, не сможет сбежать.

Не в этой жизни и не от этой твари.

Ярость сравни катализатору – заставляет двигаться. Это чувство бывает разное, оно отличается не только по силе своего воздействия, но и источником. Причина для столь яркой эмоции тоже важна и как мне кажется, влияет на наши поступки, а в какой-то ситуации даже оправдывает. Вот и сейчас мать, осознавшая, что ждет ее ребенка, испытывала не просто ярость и гнев. Нет, эти чувства не описать словами.

Стало плевать на саму себя, собственная жизнь уже не имела особого значения.

Кончик острого когтя замер в миллиметре от моего лица.

Я видела прозрачную густую каплю, чувствовала приторный аромат, ощутила головокружение, а так же то, как острие перочинного ножа аккуратно, будто в растопленное масло, вошло куда-то в область печени.

Тишина.

Ее лицо исказилось.

Но не от боли.

Тварь улыбалась, как будто знала, что все это бессмысленно.

Нож действительно вошел в ее тело, но стоило выдернуть острие, как кровь не хлынула из раны. Само лезвие осталось чистым, словно внутри чудовища был просто воздух.

Тварь оскалилась, резко изогнула шею и начала меняться.

Я видела множество швов на ее теле – они возникали прямо на глазах, переходили на плечи и руки, спускались на все тело, обхватывая бедра со всех сторон. Словно робот, сотканный из чей-то плоти, она начала преобразовываться, орала ультразвуком, не сводила взгляд и наслаждалась священным ужасом, охватившим мою голову.

Больше не было женщины. Вместо нее я видела богомолоподобную тварь, размером с внедорожник, с огромными жвалами и острыми клыками в раскрытой бездонной пасти. Лицо фальшиво – камуфляж, не более того.

И как только она сделала шаг в мою сторону….

Ребенок рассек ее тело пополам…

Острыми когтями мальчик с легкостью вырвал ей челюсти, увернулся от острых когтей в момент нападения и снова и снова рвал чудовище на куски.

И ни единый мускул на его лице не дрогнул.

- Эмой, - шепнул ребенок, махнув мне тощей рукой. – Эмой ноэ ви.