Барон фон дер Зайцев 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— В таком виде их везти к нам нельзя. Завшивели, провоняли, в ремках все, в грязи. Как их бабы в дом пустят⁈ — сначала покивал, выслушав его идею, управляющий, а потом головой замотал.

Пришлось очеловечивать бомжей. На постоялом дворе родича, набрали в кадку горячей воды и отмыли с мылом всю троицу, потом все волосы на теле сбрили, потом дёгтем обмазали, потом снова вымыли и выдали купленную на рынке новую одежду. Вид получился из-за лысой головы уголовный у рыбаков, но зато гарантия, что ни вшей, ни блох на них нет.

Лодку Иоганн осмотрел. Нормальная, не гнилая. Её перетащили к забору нового дома, перевернули и укрыли снегом. Огромную кучу навалив.

Приступ у Вальтера Штибе местный лекарь снял, и его тоже прихватили с собой. Как и дочку. На хозяйствование постоялым двором пока оставили Отто Хольте, но не на всегда, а пока он не подберёт в Риге временного управляющего. Сам постоялый двор Иоганн тоже осмотрел. Маловат. Если его увеличить раза в три, сделать нормальные комнаты, то купцы будут с удовольствием там останавливаться, а не лезть в переполненные и кишащие насекомыми постоялые дворы внутри городских стен. Опять же, построив печи можно будет сделать комнаты тёплыми, а еду разнообразней.

И Вальтера, и его дочь Магду, тоже выстирали в бочке, обрили и переодели. Явно запустил и дом, и себя этот, с позволения сказать, бизнесмен. Девчонка… Ну, как девчонка, шестнадцать лет, давно пора детей рожать, но чего-то не нашёлся пока желающий стать наследником постоялого двора и таверны. Так девчонка бриться отказалась сначала категорически, а по голове у неё табунами вши бродят.

— Сгружайте Вальтера, — приказал новикам парень. — Никуда его не повезём, пусть здесь подыхает и проклинает дочь во время очередного приступа.

Следующего Иоганн не ожидал. Ну, век другой. Еле державшийся на ногах Штибе, вдруг как даст дочери в ухо, та кубарём под лавку и носом об ножку. И разбила нос, и кожу на нём разодрала, кровища хлынула, если не рекой, то ручьём точно. И не успокоился батянька, пинать начал чадо любимое, еле оттащили.

Дальше проще стало, девка сама начала ножом на себе волосы кромсать. Иоганн посмотрел рану на носу, точно шрам останется у дивчули. Ну, их штибенское дело. Красавицей и до того Магда не была. Лопоухое такое нескладное чудо.

Сусанин, он же Бруно поспособствовал ещё одному приобретению. Его двоюродный брат был кузнецом. Не, почему был, он им и остался, вот только кузнецу повстанцы сожгли, семья частично выжила. Изнасиловали, а потом убили жену и дочь, а двое сыновей десяти и семи лет сумели убежать вместе с отцом. Сейчас Клаус вместе с пацанами тоже побирается возле монастыря Марии Магдалины. А живёт на развалинах своей кузницы, выкопали они там землянку.

На предложение переехать в деревню, в глушь, в Саратов кузнец, пусть с неохотой, но согласился. Пришлось и с этим все вшивоизгонятельные процедуры проделывать. Явно Угнисосу помощника не хватает, у него Иоганн неделями ждёт заказанное. А вдвоём, они в два раза больше сена для Бурёнки заготовят. Ай, плугов понаделают. И может, наконец, токарный станок до ума доведут.

Событие семьдесят четвёртое

Едут они, значит, себе, едут. И тут Иоганн вспомнил, что подумывал об экспедиции в Южную или центральную Америку чтобы картошку добыть и прочую кукурузу с помидорами и подсолнечником. Он же хотел узнать, сколько корабль стоит. Так вон на соседней телеге, укутавшись в попону, сидит Сусанин, он же рыбак Бруно. И у него есть своя лодка, а значит, примерные цены этот товарищ на корабли должен знать. Поговорить на эту тему удалось буквально через двадцать — тридцать минут с бомжом бывшим. Они опять свернули на ту самую поляну к реке, где бросили гроб с Генрихом фон Лаутенбергом. Теперь это официальное место привала всех путешественников из Риги в баронство или из баронства в Ригу.

Народ начал обшаривать лес в поисках хвороста, а Иоганн оттащил рыбака в сторону и поручил костёр разводить, а сам стал из него информацию выуживать. Рыбак рыбака…

— Лодка? — Бруно высек искру и стал усиленно дуть на собранные кусочки коры и охапку добытой с веток сосен сухой хвои. — Мне дёшево обошлась, в тридцать марок. Брал у Вальтера в долг под проценты половину. Лодку к берегу прибило пустую, хозяев не нашлось, и фогт на продажу выставил. В ремонт ещё пять марок вложил. Парус новый, сети… В сумме с процентами пятьдесят марок примерно.

— Сколько же тогда корабль стоит? — взгрустнулось Ивану Фёдоровичу, если семи — восьмиметровая лодка стоит пятьдесят марок, то сколько же каравелла… Хотя… Каравелл, наверное, и нет ещё. Что тут плавает в Балтике и Северном море? Когг? А русские на чём плавают. Дед его? Укшуи у новгородцев… Нет, как-то по-другому. Ушкуи. Точно. Это и парусные и весельные кораблики. А вот интересно, можно ли на ушкуе добраться до Америки? Там «Пинта» была совсем малюсеньким корабликом. Что-то метров семнадцать? Да даже двадцать. Всё одно скорлупка. Насколько помнил Иван Фёдорович ушкуи новгородцев были соизмеримых размеров.

— Корабль, кораблю рознь. Есть галеры стовёсельные, есть когги малые, а есть когги о трёх мачтах, огромные.

— Пусть будет малый когг метров двадцать — двадцать пять в длину? — прикинул желаемое Иоганн.

Бруно раздул огонь и вытирая слёзы, выступившие на глаза, от дыма, разгорающегося костра, потеребил себя за бороду. А нету. Сбрили же все волосы. Привычка только от волос осталась.

— Тут захватили у пиратов с Дании когг в прошлом году, так его с грузом в сорок тонных бочек продали за две тысячи марок. А три года назад… или четыре… Корабль и двести бочек принадлежащий купцу из Ньюкасла, оценили в четыреста фунтов стерлингов. Это больше четырёх тысяч марок.

— Тонных? — услышав знакомое слово, не поверил своим ушам Иоганн.

— Это большая бочка в двести пятьдесят галлонов. Или восемь прессованных мешков с шерстью, что привозят из Англии. В них кажется триста шестьдесят фунтов, но я не уверен. Так разговоры купцов в таверне у Вальтера иногда слышал.

То есть, если пересчитать, то тонна и сейчас около тысячи кило. Вот, век живи, век учись.

— Выходит, чтобы купить такой когг нужно от двух до четырёх тысяч марок? — Иоганн, прикинул, сколько картин, мыла, балясин и рыбы копчёной нужно продать, чтобы не новый, а захваченный пиратский кораблик купить. А новый — это на два должно быть умножить надо.

— От размера зависит, это я про маленькие когги говорил. Трёхмачтовый на двести тонн будет все десять тысяч стоить. Только самые богатые купцы могут себе такой позволить.

Иоганн, пока кашу варили, стал интегралы с дифференциалами извлекать. Пока только из головы. Чтобы они там не залёживались. Картина сорок марок стоит, и такая цена не продержится долго. Пусть будет тридцать марок. Тридцать картин на тысячу, на десять тысяч нужно триста картин. Это не реально. Это на десяток лет затянется. Когда все навалились, и он тоже помогал, то картину с драконом сумели за восемь дней нарисовать, высушить, приклеить янтарь. И это были готовые краски. Теперь они практически кончились. Ну, допустим, он раскрутит эту бригаду, добавится сейчас Сильвестр. За неделю будут «делать» картину. Пятьдесят штук в год? Шесть лет, чтобы корабль купить. Это не есть гут.

Рукомойники? Копейки. Копчёная рыба? Ну себя бы рыбакам и пацанам прокормить. Мыло? Мыло да, но оно только летом. Сейчас все заготовленные водоросли кончились. К тому же у мыла и себестоимость приличная. И ребятам платить и масло денег стоит. И опять рынок перенасытится, и цена резко упадёт. Нужно будет искать рынки сбыта вне Риги.

Чашки и блюдца из янтаря он так и не начал пока делать. Всё времени не хватает, то война, то поездки в Ригу. Выкупить у Вальтера постоялый двор и расширить его? А чёрт его знает, сколько там прибыли, не больно сам болезный разбогател.