Прелюдия бури - Михаил Злобин

Маховик кровавой мясорубки набирал обороты. А Ронхеймские палачи, казалось, только разогрелись. Увидав перед собой ровные порядки врага, они с присущей скальвирцам прямолинейностью ломанулись в бой. Откуда-то с деревянных башен, прикрытых бревенчатыми стенами, по северянам ударили магические плетения. Однако это был единственный залп, который успели сделать милитарии Капитулата. А всё потому, что где-то позади нас вооружённые карабинами Безликие с безопасного расстояния отстреливали каждого, чей цвет кожи был хоть на половину тона темнее привычного. А уж взобравшись на башню, алавийцы становились прекрасной мишенью.

Полагаю, нападающие уже десять раз успели пожалеть о том, что пришли к стенам Элдрима. Но самое интересное ещё даже не начиналось…

На ратном поле северяне бесстрашно кидались на непробиваемый строй молдегаров. Вернее, непробиваемым он мне казался со стороны. Но вот скальвирцы явно имели на этот счёт собственное мнение. Они, размахивая двуручными мечами, безрассудно прыгали прямо на чёрные ростовые щиты. Многие гибли, но всё же пробивали брешь для соратников, идущих следом. А уж те, врываясь в ряды легионеров, показывали, чего стоят воины северной земли.

Уверен, эта схватка войдёт в историю. Как минимум потому, что молдегары впервые столкнулись с противником, который не уступал им в звериной мощи, и точно так же презрел смерть. Северяне, выросшие в нечеловечески жёстких условиях и закалённые в битвах с самой Абиссалией, задавали чернодоспешным жару. Хотя, на мой взгляд, без нашей поддержки Ронхеймские палачи кончились бы раньше, чем рассекли вражеский строй. Но это ничуть не умаляло их героизма и мужества. Слепая отвага скальвирцев, помноженная на магический талант моих братьев, породила могучий союз, которому алавийцы ничего не могли противопоставить.

Не отставая от рослых северян, я из-за их спин метал в солдат Капитулата простейшие плетения. Вот моё «Шило» пронзило навылет сразу двоих молдегаров. Вот «Объятья ифрита» превратили в живые факелы дюжину противников. Где-то меж чёрных доспехов промелькнули серебристые латы Дев войны. И я, не разбираясь, кто и где, закинул туда «Матрёшку». Заклинание раскрывшись, выкосило во вражеском строю целую просеку.

Эх, сюда бы сейчас добавить чем помощнее, да боязно зацепить союзников…

Внезапно я вспомнил свою первую битву. Когда ещё не нюхав крови и выпавших кишок, прорывался сквозь легион алавийской пехоты в составе Сарьенского полка. Да, мы тогда потерпели сокрушительное поражение. Однако теперь всё будет иначе. Ведь с той поры я стал гораздо, гораздо сильнее. К тому же, у меня появились братья, каждый из которых в бою стоил нескольких темноликих милитариев. А наш враг остался всё тем же. Он не успевал адаптироваться к новым реалиям войны. И потому был обречён.

В неудержимой бойне время летело стремительно. Солнечный диск уже почти скрылся за горизонтом. Плотные сумерки вынуждали напрягать глаза, чтобы вычленять фигуры наиболее опасных врагов. Но это не помешало нам прорвать оборону молдегаров, а потом ещё и разметать «Колесницами» и «Снарядами» укрепления осадного лагеря.

Командование алавийской армии, похоже, решило сражаться до последнего солдата. Ибо я не видел, что может их спасти. В лоб напирали Безликие и скальвирцы. С фланга давили Сыновья копья. А кавалерия с гильдейцами, пользуясь преимуществом в скорости, обошла их с тыла и терпеливо ждала, когда Капитулат начнёт трубить отступление. Однако, как показали дальнейшие события, темноликие припрятали в рукаве последний козырь.

Сияние чертовски сложного конструкта, который по объёму был ничуть не меньше моей жутковатой «Элегии войны», я заметил практически случайно. Привыкнув, что вражеские кардиналы не любят рисковать и выходят на поле боя исключительно под непробиваемым куполом «Чешуи», я едва не проморгал применение высшей магии. Но тут будто бы сам Ваэрис повернул мою голову в нужном направлении, и я узрел, как скрытый тенями силуэт плетёт опаснейшие чары. Я уже дважды видел, на что способна Арикания, и мне не хотелось вновь становиться свидетелем этого…

Чертыхнувшись сквозь зубы, я кинулся плести «Мантию». Вообще, заклинание, дарующее невидимость, было одним из самых охраняемых секретов братства Безликих. А потому на людях мы его зареклись применять. Но сейчас иного выхода не было. Быстро добраться до кардинала другим способом я не мог. Приходилось уповать на то, что в толпе простых солдат не найдётся излишне наблюдательных бойцов, которые заметят, как я испаряюсь в воздухе.

— Наставник, что вы… — возник рядом со мной Гимран, получивший несколько ранений, но всё ещё готовый сражаться.

— Всё потом! — пресёк я расспросы.

— Но…

Не дослушав товарища, я бросил под ноги плетение «Катапульты» и наступил в него. Стоило только заклинанию выбросить меня вверх, как я активировал «Мантию». С тех пор, когда чары сбоили при отрыве от земли, прошло уже много времени. Я их основательно доработал. Однако испытаний в полёте всё равно не проводил. Оставалось только надеяться, что густые сумерки сокроют возможные визуальные изъяны.

«Катапульта» подбросила меня метров на двадцать, откуда я мельком оценил обстановку на поле боя. Ох, Драгоровы кости! Сколько же там ещё солдат Капитулата… Впрочем, а чего я ожидал? Что мы за день перебьём двести тысяч человек? Не смешно даже. Но, справедливости ради, покосили врагов мы тоже немало.

Молясь вполголоса Ваэрису, чтобы тот даровал каплю везения, необходимого для моей авантюры, я упал в самую гущу молдегаров. Вот буквально рухнул им на головы. Отсюда до кардинала оставалось чуть больше десятка шагов. Так близко и одновременно далеко…

Купол «Мантии» лопнул, открывая меня для чужих взоров. Но сориентироваться противник всё едино не успел. С моих пальцев веером полетели «Матрёшки», «Шилья» и «Серпы». Вокруг одномоментно пролилось столько крови, что утоптанная тысячами сапог почва превратилась в трясину.

Меня заметили и атаковали. В мою сторону рванулись грозно сияющие чары, стрелы и даже тяжелые пехотные дротики. Но я, готовясь именно к такому развитию событий, отгородился «Чешуёй».

Развернувшийся прямо посреди строя молдегаров колдовской щит изрядно переполошил алавийцев. Сквозь плёнку сегментированного барьера я видел, как смутные силуэты бросились защищать кардинала.

— Хрена с два! — прорычал я, не собираясь бросать попыток устранить главнейшую угрозу.

Дабы не разбираться в многоуровневом контуре собственного плетения, я «Штопором» вышиб один из сегментов «Чешуи». Теперь мой купол представлял собой нечто похожее на защищённую огневую точку с небольшим окошком. Из этого-то окошка я и ударил всем, чем только мог.

Клянусь своей железной маской, что никогда ещё я так быстро не колдовал! Абсолютная концентрация вытеснила из разума всё постороннее, включая противный писк инстинкта самосохранения. Простенькие двуслоговые «Шилья» летели с моих пальцев подобно автоматным очередям. Девы войны, которые тщетно пытались прикрыть своими телами кардинала,