Рожденный, чтобы жечь! 3 - Дмитрий Лим

— Именно это меня и озадачило, — ответила Валентина. — Я проанализировала все записи, использовала все известные мне методы анализа. Никаких следов магической энергии, никакого выброса силы. Его победы объясняются лишь феноменальной физической силой, невероятной скоростью реакции и… — она сделала паузу, — … особой техникой боя, имитирующей магические приемы.

— Имитирующей? — проворчала магистр Сиськина, впервые подав голос. — Вы хотите сказать, что он обманул нас всех? Обманул Академию?

— Я не могу утверждать это наверняка, — ответила Валентина. — Но все указывает на то, что он использует… своеобразную форму внушения. Он заставляет противников верить в его магическую силу. Как это возможно? Это уже другой вопрос, который требует дополнительного исследования.

Профессор Волков откинулся на спинку кресла и потер переносицу.

— Значит, целый год мы верили в его «магию», а он просто искусно нас дурачил? — его голос звучал устало и разочарованно. — Это серьезный удар по репутации Академии. Если эта информация подтвердится, нам придется принять жесткие меры.

— Я готова предоставить все материалы моего анализа, — заявила Валентина. — Все записи, все расчеты, все графики. Я уверена в своих выводах. Клеменко — не маг. Он — феноменальный боец, но не маг.

— Хорошо, — сказал профессор Айбашев. — Мы изучим ваши материалы. Но помните, Валентина, если вы ошибаетесь… последствия будут серьезными. Репутация Академии — это не игрушка. Нам нужно еще раз все тщательно проверить. Магистр Сиськина, займетесь дальнейшим исследованием этого феномена.

Профессор Айбашев кивнул магистру Сиськиной, и они вместе покинули зал, оставив Валентину наедине с ректором Волковым. В повисшей тишине стало слышно, как потрескивает огонь в камине, и этот звук лишь подчеркивал напряжение момента. Волков долго молчал, барабаня пальцами по столешнице, словно прикидывая в уме все возможные последствия доклада Валентины.

— Валентина, — наконец произнес он, — вы понимаете, что если все окажется правдой, это будет грандиозный скандал? Академия, которая гордится своими сильнейшими магами, окажется посмешищем для всего магического сообщества. Борис Клеменко — наша гордость, надежда на будущее. И вы говорите, что он обманщик?

— Я понимаю, ректор, — ответила Валентина, стараясь сохранять спокойствие. — Я не делаю поспешных выводов. Я провела тщательный анализ, и мои результаты неопровержимы. Я готова отвечать за каждое свое слово.

— Меня больше всего беспокоит другое. Вы упомянули технику боя, имитирующую магические приемы. Как такое возможно? Чтобы немаг так искусно обманывал магов?

Валентина вздохнула. Этот вопрос мучил ее больше всего.

— Я думаю, дело в особом психологическом воздействии, — пояснила она. — Он заставляет противников видеть то, чего нет. Он внушает им страх, неуверенность, и они сами поддаются иллюзии его магической силы.

— Но это же невозможно! — воскликнул Волков, его голос дрогнул. — Мы говорим о магах, о людях, обладающих сильной волей и ментальной защитой. Как можно их так легко обмануть?

— Я не знаю, ректор, — призналась Валентина. — Но я видела это своими глазами.

Волков снова замолчал, хмуро глядя в огонь.

— Расскажите, что вы видели в шахтах? Какие еще детали могли бы подтвердить вашу теорию?

Валентина перевела дух, собираясь мыслями. Бой в шахте был ключевым моментом в ее исследовании.

— Бой в шахте… был весьма показательным, — начала она. — Клеменко проявил недюжинную реакцию и силу, это бесспорно. Но самое главное — его уверенность. Он действовал так, словно знал, что победит, что демоны не смогут ему навредить. Эта уверенность передавалась окружающим. Даже я, наблюдая за боем, на мгновение поверила в его магическую силу.

— Феноменально…

— И все же, — продолжала Валентина, — есть один момент, который меня сильно заинтересовал. Маленькое существо, которое постоянно находится рядом с Клеменко. Его обычно считают фамильяром, но… я в этом не уверена.

— Вы имеете в виду его младенца? — уточнил Волков, нахмурив брови. — Да, многие считают его фамильяром. Что с ним не так?

— Я думаю, что карапуз не просто фамильяр, — ответила Валентина, понизив голос. — Я подозреваю, что он является источником той самой «магии», которую проявляет Клеменко.

Волков откинулся на спинку кресла и удивленно посмотрел на Валентину.

— То есть? Вы хотите сказать, что карапуз — это… как бы это сказать… одержимый питомец? Или что-то в этом роде?

— Я не знаю, ректор, — призналась Валентина. — Я не могу дать точное определение. Но я уверена, что между Клеменко и карапузом существует особая связь. Когда Клеменко использует свои «магические» приемы, я чувствую легкое колебание энергии в районе этого младенца. Это трудно объяснить, но это так.

— Но это же невозможно, — возразил Волков. — Маг не может делиться своей магией с другим существом. Это противоречит всем законам магии.

— Я знаю, ректор, — ответила Валентина. — Но ведь Клеменко и не маг, по моим данным. Возможно, младенец обладает своей собственной магической силой, которую он каким-то образом передает Клеменко. Или, возможно, между ними существует некий симбиоз, благодаря которому Клеменко получает доступ к магической энергии.

Волков надолго задумался, глядя на Валентину с сомнением.

— Это все очень интересно, Валентина, — произнес он наконец. — Но это всего лишь теория. У вас есть какие-нибудь доказательства? Какие-нибудь конкретные факты, подтверждающие вашу гипотезу о фамильяре?

— Нет, кроме ощущений тех самых колебаниях энергии в районе Карапуза, — ответила Валентина. — Но я верю тому, что чувствую.

— Хорошо, Валентина, — сказал Волков, вздохнув. — Значит, фамильяр Клеменко на самом деле одержимый, который каким-то образом способен скрываться от нашего мониторинга… что же, если всё это правда, то Бориса мы обнулим, а младенца придётся уничтожить.

* * *

Боря, как ни в чём ни бывало, отсыпался на занятиях, а я, продолжал впитывать знания, словно губка. После той передряги в шахте, когда мы спасли своих, доставили демона и в целом, сделали всё правильно и почти по правилам, жизнь, казалось, вошла в привычную колею.

Никто не доставал, не косился на нас, и я даже начал верить в то, что жизнь в академии — это не бесконечная череда приключений на пятую точку, а что-то вроде… нормальности. Хотя, признаться, мне от этой самой «нормальности» становилось скучновато.

Пока мы поддерживали «нормальность» нашей жизни, я изучал то, как нам попасть в Подземный мир. И в целом, уже готовился к этому путешествию.

Борина «нормальность» заключалась в перманентном состоянии сонного медведя, которого разбудили в середине зимней спячки и забыли дать меда.

Мы ни один раз обсуждали с ним будущий поход, но всегда сходились лишь в одном: ещё не время. Мы практически ничего не знали об Аде, или как там называлась эта хрень. Зато, каждый из нас понимал, что вскоре, мы достигнем цели. Я — верну маму, или же, объединюсь с ней, пока ещё не знаю… а Боря — станет магом. Перед