Время - словно капля янтаря - Игорь Вереснев

И заговорили все. Спрашивали о городе, о школе, об одноклассниках, о новых фильмах, идущих в кинотеатрах. Сами рассказывали — и анекдоты, и истории из собственной жизни. У Грина получалось здорово и смешно. У Пашки — скорее глупо, и тогда он сам начинал первым смеяться. Чебурашка анекдоты рассказывать вовсе не умела, начинала и путалась, и приходилось кому-нибудь продолжать. Фитиль вставлял изредка реплики, едкие и злые. Он тоже хотел рассказывать, но сбивался на маты. Тогда все дружно кричали «фууу!» и он замолкал, только цыкал на асфальт и губы кривил. Лена говорила неожиданно остроумно и по делу. Почему-то мне казалось раньше, что девочки с такими правильными смазливыми личиками должны быть дурочками, вроде Мальвины из «Приключений Буратино». А эта оказалась совсем не дурочкой. Один Турок молчал. Он нашёл, наконец, какую-то мелодию, то ли узбекскую, то ли индийскую, и теперь любовно прижимал транзистор к пузу, мечтательно улыбаясь.

Когда начало темнеть, пришёл Жир.

— Принёс? — сразу подхватился навстречу ему Фитиль.

— Спрашиваешь!

Жирный вытянул из-за пазухи пивную бутылку, заткнутую туго скрученным куском газеты. Фитиль тут же отобрал её, выдернул пробку, понюхал.

— Чё нюхаешь? Первак, тёплый ещё. Мамка тока гнать начала. Пока пошла в дом, я и отлил себе.

— Мало.

— Куда мало? Ты сдохнешь, если это выпьешь.

— А на всех мало будет.

— Не жадничай, — оборвал его Грин. — Пашка, ситро где?

— Тута! — Пашка наклонился, достал из-под лавки авоську с тремя бутылками.

— Химичь давай.

— Ага.

Фитиль и Пашка юркнули за лавку, и на их место опустился Жир. Точно, жирный! Задница — как у тех двоих вместе взятых.

— У меня «Ява» сегодня. Все будут? — поинтересовался Грин.

— Спрашиваешь!

О чём идёт речь, я понял, когда в руке у Грина появились чёрная бумажная пачка и спичечный коробок. Закурил он мастерски, по-взрослому. Передал сигарету Лене. И та взяла! Никогда не видел, чтобы девчонки курили.

Грин раскурил следующую, передал Чебурашке. И она тоже взяла, поднесла ко рту, смешно выпятив губки, потянула. Затем выпустила струйку белого дыма. А Грин уже передавал сигарету и коробку Жиру.

— Вам на двоих с Фитилём. — Повернулся к Турку: — И вам с Пашкой.

— Грин, дай мне целую, — подал голос из-за лавки Фитиль.

— Пойди и купи, — последовал лаконичный ответ.

Все засмеялись. Кроме меня — я не понимал, в чём шутка, пока Жир не предложил:

— Фитиль, хоч, меняю твою половину на три целые «Ватры»?

— Да пошёл ты…

Они опять засмеялись. Теперь и я сообразил — сигареты у Грина были дорогие и дефицитные. Во всяком случае здесь, в посёлке, дефицитные.

Через минуту все, сидящие на лавке, курили. Грин и Лена — по очереди. У них это красиво получалось. Когда была очередь Грина, он выпускал изо рта дымное колечко. Пока оно расплывалось, вслед пускала струйку дыма девочка. Иногда попадала, и все начинали хихикать. И я хихикал, не совсем понимая, над чем.

— Держи, — толкнули меня в бок.

Я недоуменно уставился на сигарету в пальцах Чебурашки. Взял почти автоматически.

— Ну? — Девочка ждала. Потом поторопила: — Кури!

До меня дошло! Сигарет было мало, поэтому курили одну на двоих. Грин с Леной, Жир с Фитилём, Турок с Пашей. Чебурашка — со мной.

Я отрицательно покачал головой.

— Я не курю, спасибо.

— Что, вообще не куришь? Никакие? — недоверчиво повернулся ко мне Жир.

— Вообще.

— А чуть-чуть, за компанию? — просительно посмотрела на меня Чебурашка.

— Он маленький ещё, не приставай, — хихикнула Лена.

— Попробуй, это же «Ява», а не «беломорина» какая! — продолжала тыкать мне сигарету Ира.

— Да курит он конечно. — Фитиль нарисовался прямо за нашими спинами. — После твоих губ брать брезгует.

А вот это была ложь! Наглое, подлое вранье, за которое бьют в глаз.

— Правда? — лицо Чебурашки сделалось обиженным. Неужели она поверила таким глупостям? И остальные молчат. Как же им объяснить, что Фитиль врёт? Что вовсе мне не противно, наоборот…

— Если за компанию.

Сигаретный дым был горький. И едкий — сразу же запершило в горле. Невыносимо запершило, вырвалось хриплым кашлем.

— Ты сильно не затягивайся, если раньше не курил, — сочувственно посоветовал Жир. — Подержи дым во рту, привыкни.

— Если не затягиваться, то и кайфа нет, — хмыкнул Фитиль. — Перевод продукта.

— Я тоже сильно не затягиваюсь, — постаралась утешить меня Чебурашка. Отобрала сигарету. — Вот смотри, как надо.

Будто видно, что там у неё внутри делается! Затягивается она или нет.

— Коктейль готов! — выскочил на свет божий Пашка, покачивая в руках двумя откупоренными бутылками. Отдал одну Грину, вторую — Турку, в обмен на сигарету.

Следом за ним на дорожку вышел и Фитиль, тоже с двумя бутылками. Презрительно посмотрел на меня, сунул одну в руки.

— На ситро, запей.

И сам подал пример. Приложился из горлышка, глубоко запрокинув голову.

Жир тут же протянул к нему руку:

— Дай попробую.

Завладел бутылкой, тоже приложился. Чмокнул удовлетворённо.

— Хорошо шибает. А ты говорил — мало! Первак же, а не казёнка.

Я посмотрел на этикетку. Хоть и темнело в сквере, а прочитать можно: «Напиток «Саяны»». Понюхал. Странный какой-то запах, не похож на «Саяны». Ничего не понятно!

— Ты пей, пей, — легонько подтолкнула меня Чебурашка. — Маленькими глотками.

Ясное дело, глотать залпом я не собирался. Сигарета научила, попробовал.

Всё-таки это были «Саяны», только привкус неправильный, и в желудке разлилось неожиданное тепло. А через минуту оно пошло и дальше, вниз, и особенно вверх, к голове.

— Курни чуть-чуть, — распорядилась Чебурашка, и вложила сигарету мне в губы. Теперь и дым не казался едким. — Так самый кайф — глотнуть, курнуть, глотнуть, курнуть. Только не спеши.

Это и в самом деле оказалось приятно. И весело. Вновь все о чём-то говорили, смеялись. У Турка отобрали приёмник, и музыка стала нормальной, советской. Фитиль рассказывал анекдоты с матюками, но на него уже не фукали — просто не слушали. А Пашка сидел прямо на асфальте, перед лавкой и смеялся всему подряд. Я показал ему палец — он и этому смеялся! Затем он показал мне, и я тоже заржал — это впрямь оказалось смешно. А Чебурашка толкала меня плечом в спину и спрашивала, отчего я