Князь Голицын - Дмитрий Лифановский

и еще раз просмотрел ее, — Елизавета Петровна вышла замуж за Александра Васильевича Голицына. Если не ошибаюсь в одна тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, — и задумчиво помолчав, продолжил, повторив слова Павла, — Петр Алексеевич значит? — Император нахмурился, — Надо Алексея сюда вызывать!

— Подожди, Саша, — успокаивающе заговорила Мария Федоровна, — Не будем спешить.

— А что изменится от ожидания? Еще немного и мы на пороховой бочке сидеть будем, крымская война легкой разминкой покажется.

— Я думаю в начале надо получить разъяснения от князя Долгорукого, — ответила Мария Федоровна.

— А когда успели-то? — задумчиво покачал головой Павел.

— Если говорить о семидесятом годе? — начал припоминать Сергей Александрович, — То, получается, аккурат перед отправкой в экспедицию.

— А почему Елизавета Петровна скрыла? — снова спросил Павел.

— Тут наверное только она ответить сможет, — вместо Сергея Александровича ответила Мария Федоровна, переглянувшись с Ольгой Константиновной.

— Но ведь она замужем была?! — возмутился Павел.

— Ты знаешь, тут как раз ты ошибаешься, — заметил Александр, — У них на свадьбе посаженным отцом был наш отец. Потому, наверное, и об остальном я знаю. Князь Голицын, насколько я помню, в шестьдесят девятом году умер. Елизавета Петровна вдова уже была. А в семидесятом умерла дочь, ребенком еще. Вот только когда не помню. Она одна осталась. Потом, правда, выпала из поля зрения высшего света, насколько знаю, уехала за границу, кажется, в Германию к родственникам. И вот сейчас появилась.

— Александр, вы лучше подумайте! Что могло произойти если бы это все случилось в Германии, — заговорила Ольга Константиновна, — И, что он наш родственник там же, и в то же время узнали? Ведь тогда все намного хуже могло быть.

В это время появился адъютант и доложил:

— Его Сиятельство князь Долгоруков действительно прибыл из-за происшествия в Калужской губернии. А обер-полицмейстер Янковский остался в Москве для наблюдения, и немедленных докладов в случае происшествий. Но написал доклад на имя Вячеслава Константиновича Плеве. Его князь Долгоруков лично передал посыльному на вокзале.

Мария Федоровна рассмеялась:

— Как умно поступили.

Император удивленно посмотрел на Марию Федоровну.

— Пока доклад по инстанциям дойдет до Вячеслава Константиновича и он с ним ознакомится, — пояснила она, — Нам уже доложат в первую очередь. Точнее сейчас уже доложат, — и Мария Федоровна снова рассмеялась.

Император повернулся к адъютанту и приказал:

— Немедленно свяжитесь с Вячеславом Константиновичем и запросите, получал ли он доклад от обер-полицмейстера Москвы Янковского. И если получил и ознакомился, то пусть немедленно прибудет к нам.

— Вячеслав Константинович в Гатчине. Прикажете найти?

— Да, — с несколько удивленным видом подтвердил распоряжение Император. Адъютант вышел.

— Кажется кто-то сам себя перемудрил, — усмехнулся Сергей Александрович, — Впрочем сейчас все выяснится.

— Тогда может не будем терять время и направимся в кабинет? — предложил Павел.

— Да с этим делом затягивать не стоит, — согласился Александр и встал. Все встали и вместе, они направились в кабинет Императора.

На доклад к Императору князь Долгоруков, митрополит Иоанникий, Константин Петрович Победоносцев и Вячеслав Константинович Плеве прибыли одновременно. Приняв их, Император предложил всем рассаживаться за столом.

— Вячеслав Константинович, Вы ознакомились с докладом Евгения Осиповича Янковского? — спросил Император.

— Да, Ваше Величество, — кивнул Плеве, — Как только посыльный получил доклад из рук князя Долгорукова, он решил что это что-то очень срочное. Немедленно нашел меня и передал доклад. Соответственно я с ним сразу ознакомился и прибыл сюда. Хотя, если честно, не верится что это правда, больше на выдумку похоже.

Все представители императорской фамилии рассмеялись.

— Вот так рушатся планы из-за дотошной исполнительности подчиненных, — посмеиваясь заметил Император, иронично поглядывая на Долгорукова и митрополита, — Вам надо бы поощрить посыльного, Вячеслав Константинович.

— Уже, Ваше Императорское Величество, — тут же ответил Плеве, — Уж больно доклад серьезный и последствия непредсказуемые от него.

— А вы Константин Петрович, как оказались извещены по данному делу? — Спросил Александр у Победоносцева.

— Митрополит Иоанникий телеграмму прислал. Что надо его встретить и ознакомиться с докладом, который в срочном порядке необходимо предоставить Вашему Величеству, — ответил обер-прокурор Святейшего синода.

— Ну что же, значит все посвященные в это дело собрались здесь, — начал Император, — И лишних посвященных со стороны не предвидится. Тогда начнем.

— Ваше Величество, разрешите? — начал Долгоруков, доставая пачку фотографий, — Я смотрю у вас наша Московская газета. И как только успели ее доставить? Мы на скором ехали. Быстрее уж никак не возможно.

— Значит она и ехала в месте с вами, — заметил Император.

— Да? Возможно, — продолжил Долгоруков, — Вот фотографии к газете. На них четко видно свечение. Так более понятной будет серьезность положения дела. Они, кстати, сделаны разными фотографами.

— Хорошо, — кивнул Александр Третий, разглядывая фотографии и передавая их остальным. — А что вы скажете по поводу отцовства Петра?

Долгоруков замявшись все-таки ответил:

— В газете только домыслы. У нас в докладе точные данные. И у Вячеслава Константиновича в докладе тоже точные данные. Прошу ознакомиться, — и передал бумаги Императору.

Александр Третий держа доклад обратился к митрополиту:

— Скажите, Ваше Высокопреосвященство, Вы ведь единственный из здесь присутствующих кто непосредственно общался с Петром?

— Да Ваше Величество.

— Тогда вам придется на многие вопросы ответить, — предупредил Император, — нам главное сейчас понять что происходит. Так что говорите своими словами. Не нужно искать обтекаемые части речи, ситуация не та.

Митрополит согласно кивнул. Александр Третий положил доклад на стол и придавил его рукой:

— Скажите, Владыко, почему когда подтвердилась информация о святости, вы его в монастырь не направили? Изолировать в храме и под охраной позже в ближайший монастырь отправить. И ничего не случилось бы, даже если он нашим родственником окажется. Тем более ему уже двенадцать лет, а должного воспитания он не получил.

Покачав головой митрополит ответил:

— Петр Алексеевич сразу свою силу и нрав продемонстрировал. Все в докладе описано. Сила его не известна, но одно скажу, — Иоанникий сурово сдвинул брови, — нет таких стен и оков которые его удержат. Ваше Величество, Вы же газету читали, он при всем народе крест целовал и клялся, что против Российской Империи и престола не злоумышляет. Нельзя его против нас настраивать. Это же истинное чудо! Он в Российской Империи должен остаться, добровольно остаться. А не по заграницам бегать, дурных идей набираясь, — и добавил расстроенно, — Я очень надеялся что Вы решите эту проблему. Ему покровительство Ваше нужно. Хоть он и ерепенится и свою самостоятельность показывает, но он все равно мальчишка еще. Не знает он, что в одиночку даже будучи освященным, против мира не выстоять. А своих родных он очень любит, и всеми силами готов защищать. И против Вас ничего не имеет, даже родственниками признает. Хоть и собирается дистанцию держать. Но ведь, если с