Кондитер Ивана Грозного 2 (СИ) - Смолин Павел

Край глаза зацепился за одетый в наши, «ополченческие» доспехи, труп, разглядеть лицо которого не позволяла тень. Это хорошо, прости-Господи: вижу знакомое мертвое лицо, и сразу в голове всплывает компиляция моих взаимодействий с его носителем и социальные связи оного. Не настолько много у меня пока сотрудников, чтобы относиться к ним как к абстрактным «юнитам», и каждая потеря как ножом по сердцу. Да и станет ли когда-нибудь «настолько»? Это же не плановые сокращения «в связи с систематическим невыполнением KPI», это — совсем другое.

Здоровская штука этот бердыш — хошь коли им, как спину вот этого отмахивающегося сабелькой от парочки моих ополченцев (рукопашная — не самая сильная их сторона) здоровенного монгола, а хошь — руби, как голову этого, который уже зацепился руками за стену и готовился переместить на нее и ноги. Тройка моих дружинников во главе с Тимофеем тоже не тратила время зря, а орудовала своими бердышами, помогая восстановить порядок на этом участке стены и прикрывая меня со спины и боков.

Лестницы столкнули, горшок сбросили — пришлось добавить факел, потому что татарва затоптала тот, что светил здесь раньше — и отправились дальше. На стены, слава Богу, больше пока никто не забрался, но мы все равно не теряли времени даром: то камушек скинем, то котел со смолой перевернуть поможем… Всё, что угодно, лишь бы не давать мозгам простаивать, а глазам цепляться за вспышки молний, которые, бесы клятые, приближаются.

Удивительно мозги человеческие работают: вокруг монастыря несколько тысяч пришедших ПЕРСОНАЛЬНО ЗА МНОЙ злобных мужиков, которые всю жизнь грабили и убивали, но боюсь я не их, а далекой грозы, помереть от которой шансов настолько меньше, что…

— Барин, ты чего? — звонко ткнул меня в наплечник латной перчаткой Тимофей, заметивший, что как-то подозрительно долго я на горизонт смотрю.

Гребаная фобия! Вот бы степняков от грозы так корчило — они-то продукты кочевого воспитания, а не естественно-научного как некоторые перерожденные ссыкуны!

— У нас там вроде цепи были длинные, — отвлек я себя появившейся идеей. — Надо поснимать громоотводы монастырские, наши заодно захватить, на стену поставить да цепи длинные на землю сбросить.

Тимофей в тот день, когда епископ сапожком выкапывал из земли убитых молнией мышек, патрона сопровождал, поэтому сразу понял мою задумку и даже восхищенно присвистнул, а вот мой физиологический ровесник-Игорь, к которому и был обращен приказ, растерялся.

— Бегом! — поощрил я его, и юное воинское дарование убежало.

Так себе на самом деле, просто маскируюсь: обилие железа на себе любимом пугает. Ладно, невелик труд, а может и в самом деле парочку-другую врагов поджарит. Со стороны, надо признать, будет очень впечатляюще выглядеть: стоим тут за Веру при помощи огня воды не страшащегося, да молний. Сам Господь нас этим, стало быть, и наделил!

Продолжающийся своим чередом штурм заставил временно позабыть о громоотводах, но, к сожалению, до первого реально громкого из-за близости раската грома, перекрывшего собой звон металла, крики людей, но не способного посоперничать с далекими от ритмичных рыками пушек — «по готовности» и с учетом необходимости мужики палят.

Господи, пожалуйста, притормози грозу до конца штурма — сам видишь, не могу я себе сейчас позволить страх и оторопь показывать! Изо всех сил стараясь не смотреть на небо и в даль, я сосредоточился на дыхании и активном перемещении вдоль стены с раздачей «подарков» степнякам. Тщетно — каждый раскат грома и каждая вспышка молнии заставляли нутро «ухать» куда-то в метафорическую пропасть. Занятно, но «ухи» как-то совсем не мешали телу воспроизводить нужные сейчас действия, и из этого транса я вынырнул уже когда на стену приперли первый громоотвод. ДА НЕ ПОДНОСИ ЕГО ТАК БЛИЗКО КО МНЕ, КРЕТИН!!!

— Туды ставь! — ткнул я пальцем на зубец в трех десятках метров от себя.

Игорь с ополченцем побежали «ставить», а я как бы невзначай сместился правее, подальше от железяки.

Случившееся дальше оказалось вполне логичным и даже закономерным. Что сделают тусующиеся под стеной люди, чья единственная задача на эту стену забраться, если заметят висящую перед затуманенными адреналином глазами цепь? Верно: схватятся и попытаются по ней взобраться. Громоотвод застонал, зашатался, но гнездо для фонаря, в которое его установили, выдержало, а через парочку мгновений в штырь ударила молния. Ударная волна добралась даже до меня, а ближайшие к громоотводу мужики и вовсе разлетелись как кегли — благо не вниз, к верной смерти.

Проморгавшись, я заставил себя не сжимать зубы — беречь их надо, коронки мне никто не поставит! — и посмотрел вниз. Поглядевший вместе со мной Тимофей уважительно присвистнул — те степняки, что в момент удара держались за цепь, дезинтегрировались, оставив после себя только тлеющие обрывки ткани и плоти. Досталось и татарве, которая стояла ногами на земле недалеко от цепи — больше десятка тлеющих трупов формировали неправильный круг.

«А может и не зря я так молнии боюсь», — мелькнула в голове паническая мыслишка.

Страшно, но настолько полезный опыт без моей команды не масштабируется. В пару прыжков добравшись до оглушенно трясущего головой Игоря, я аккуратно, чтобы не навредить, треснул его латной перчаткой по шелому, добившись внимания, и велел:

— До Данилы беги, пусть тоже громоотводы поставит!

Поставим высокую науку на службу трудовому народу, товарищи! И кстати — кто там Русь отсталой считал? Да, сами мы здесь технологии придумываем не так чтобы часто, но чужие адаптируем, допиливаем и применяем мастерски! Есть в истории термин специальный — «Пороховые империи», и Русь среди них одна из самых успешных: отсюда и до XXI века! Всякое бывало, катаклизмы страна переживала чудовищные, но от нас как-то сильно больше, чем от других «пороховиков» осталось.

Увы: в суете, толчее, при огромном периметре стен удар молнии по «морали» степняков ударил не сильнее всего остального, и штурм как шел, так и продолжился. Признаюсь, я на молнию питал некоторые надежды, но только из-за собственной фобии и желания куда-нибудь спрятаться до конца грозы. Очень страшно, но одновременно я чувствую гордость за то, что продолжаю делать свою часть работы, как и положено нормальному, взрослому человеку.

Где-то в паре сотен метров левее в стену ударил еще один разряд молнии. «Двойного назначения» изделие получается, а я могу записать на свой счет новинку в области обороны крепостей. Не шибко-то полезную, надо признать, гроза не всегда есть, а громоотвод в силу дурного заземления больше пары разрядов не выдержит, и дай Бог, чтобы не разлетелся осколками, поубивав нафиг защитников. Блин, точно, нужно «отработавшие» велеть снять — от второй пойманной молнии точно разлетятся!

Перебдел: спустя десяток минут после того, как ополченец Андрей сбросил «отработавший» штырь вниз, и, судя по крику оттуда, попал во врага, гроза начала стремительно сходить на нет, за что я истово благодарил Господа. Сквозь растерявшие свою мощь тучи появилось бледненькое, лишенное звезд небо — всю ночь тут провозились.

Как только фобия разжала свои лапы, я понял, насколько сильно устал. А работе-то конца-краю по-прежнему не видно. Хорошо Девлет Гирею — сидит себе в комфортном шатре, кумыс потягивает, и ждет, пока его юниты закидают нас трупами. Бодро отбиваемся, с минимальными (насколько мне отсюда видно) потерями, все подножие стен дохлыми степняками усыпано, но усталость неизбежно копится. Большой периметр стен играет против нас — степняки лезут на всем протяжении, и из-за этого на стенах сейчас работают все за исключением небольшого резерва. Нам бы на смены разделиться, хотя бы на две, да меняться, но не можем себе позволить такой роскоши.

Господи, пошли нам сил и терпения!

Глава 26

Корке из грязи, пота и крови на моем теле позавидовал бы и юродивый «старого образца». Поселившейся в каждой клеточке боли позавидовал бы и самый отбитый фанат бодибилдинга — там «ноу пейн — ноу гейн». Многодневной физической и моральной усталости позавидовал бы самый закоренелый трудоголик. Раздевшись при помощи слуг, я забрался в горячую бадью и погрузился под воду с головой.