Системный Кузнец III - Ярослав Мечников

Вот тварь атаковала одного из ополченцев, резко извернулась и тут же бросилась на мужчину рядом. Строй пробит прямо посередине.

— СМЫКАТЬ СТРОЙ! ДЕРЖАТЬ!

То и дело шмякающие звуки, сопровождаемые хрустом хитина и неумолкающим воем пурги. Мы со Свеном добежали до дома алхимика, когда со стороны главной улицы, снова раздался тот самый грохот. И писк, звучащий так, будто тот рождается прямо в ушах.

Все мужчины в строю, как один, дёрнулись и, на долю секунды потеряли концентрацию. Ополченцы начали оглядываться в сторону тёмной улицы, которую было трудно разглядеть в метели. К тому же там склон уходил вниз, что шло оттуда — неизвестно.

На самой площади падальщиков осталось два-три десятка. Но в тот момент, когда концентрация была потеряна, они атаковали почти синхронно. В миг всеобщего замешательства.

Послышались мужские крики. Увидел, как один из падальщиков в прыжке вцепился мужику в голову, извиваясь на его теле, как огромная, присосавшаяся пиявка. Мужчина бросил гвизарму и, сделав несколько слепых шагов, рухнул на снег. Ещё несколько орудий, которые я сделал, уже валялись на земле безхозно.

И пока я, оцепенев, смотрел на это, ещё одно существо, резко метнувшись по снегу между телами, бросилось прямо на меня.

— КАЙ! — заорал Свен.

Успел лишь довернуть голову и сделать неуклюжий замах топором. Лезвие едва полоснуло тварь по панцирю. В следующую секунду почти на мне — почувствовал, как острые, как бритва, лапки царапнули плечо и щёку. Жгучая боль.

Падальщик, пролетев по касательной, врезался в дверь дома алхимика. И тут же Свен, накрыл его сокрушительным ударом.

В строю ополченцев царил полный хаос. Уже не строй, а разрозненные группы людей, отбивающихся от тварей. Повсюду виднелись бреши, и в этих брешах, на окровавленном снегу, лежали павшие мужчины, которых рвали на части эти существа.

Хенрик метался из стороны в сторону, разрываясь между очагами боя. Колол гвизармой то одну, то другую тварь. И не увидел, как чёрная, похожая на каракатицу тень прошмыгнула сзади и вцепилась ему в ногу.

— А-А-А-ГХ!

Всё было как в тумане. Честно признаться, в этот момент растерялся, не соображаля, что делать. Никогда прежде не участвовал в столь массовом сражении. Вообще ни в чём подобном не участвовал, чёрт возьми!

Сам не поняв как, побежал прямо в гущу событий. Где-то на периферии сознания мелькала мысль, что глупо, что самоубийство и нет никакой стратегии. Ближайшая гвизарма, брошенная кем-то, была уже рядом. Хотел поднять её, сражаться своим оружием — но тут же сомнение накрыло с головой: сейчас, когда строй разрушен, есть ли в ней вообще смысл⁈ Поздно. Поздно думать, Дима.

Бросил топор на землю. Одна из тварей, тут же рванулась, пытаясь вцепиться мне в ноги. Собрал последние остатки Огненной Ци, сделал резкий выпад в сторону и, в последний момент отпрыгнув, перекатился по земле, задев плечом труп ополченца. Выхватил гвизарму из мёртвых рук.

Древко легло в ладонь как влитое. «Чёрт, какое же длинное…»

Вскочил на ноги и рванул на пару метров к орущему от боли Хенрику. Он пытался сбить с себя тварь, выхватывая короткий меч из ножен.

Я сделал решительное движение. Удар снизу, поддевая крюком существо, которое, впившись в его ногу, как раз обнажило пузо.

Тварь дёрнулась и пискнула — жвалы ослабли. И она, за секунду высохнув, сжалась, почернела и скукожилась.

Хенрик утробно стонал — лицо побледнело, как снег, а из глаз выступили слёзы острой боли. Я тоже чувствовал, как моё лицо горит от царапин, оставленных лапками твари.

Командир вытащил меч и, глядя на роящихся вокруг существ, проорал, показывая на гвизармы:

— Слишком ТЕСНО для этих хреновин!

Он был в панике, но я обернулся по сторонам. Вокруг образовалось небольшое свободное пространство. То тут, то там шли локальные схватки: кто-то добивал жуков, кого-то — ели жуки.

Раздался полный ужаса крик. Я повернул голову и увидел, как в один из домов, прямо под дверью, твари прорыли ход и лезут внутрь.

А потом вновь раздался грохот, а за ним — многоголосый писк, который, казалось, пронёсся прямо в головах у всех, кто был на площади. Кто-то из ополченцев, выронив оружие, схватился за уши.

Источник звука шёл с улицы. Снизу. Грохот, сопровождаемый нарастающим шелестом. Будто десятки тысяч маленьких ножек перебирали по мокрой земле.

Забыл про дыхание — хаос поглотил полностью. Я двигался на чистых инстинктах. Видел, как рядом Свен, рыча, отбивается от двух существ, размахивая топором. Видел, как какая-то тварь подбирается ко мне, и тут же, развернувшись, наносил удар в брюхо. Вертелся на месте, как волчок, не подпуская к себе ни одного жука, тут же уничтожая его.

Но этот шелест не давал покоя — становился всё ближе и громче.

В какой-то момент не выдержал. Повернулся туда, в сторону улицы.

И увидел то, чего боялся больше всего.

Чёрная живая тьма, которая выплёскивалась со спуска улицы и заползала на площадь.

Сотни, или тысячи.

Мы перебили множество, потеряли тоже многих. А сейчас увидели то, что осилить невозможно.

Дыхание сбилось. «Внутренний горн» пуст, там не осталось ни искры Ци.

И я почувствовал то, чего не хотел чувствовать всё это время.

Отчаяние.

И единственную, холодную, как лёд, мысль: «Мы проиграли».

Глава 17

Они ползли медленно, почти синхронно. Из низины холма, где начиналась главная улица, вытекала чёрная и живая река. Твари похожи на бронированных жуков-убийц, управляемых чьей-то волей.

Те мужики, кто закончил локальный бой, просто стояли и смотрели на тысячный рой с открытыми ртами, с оружием, бессильно опущенным к земле. Другие всё ещё отбивались от оставшихся на площади тварей. Когда рой приблизился на расстояние пятнадцати-двадцати метров, уцелевшие падальщики издали короткий писк и метнулись в сторону подкрепления, оставив ошеломлённых противников.

Мужчины, опираясь на древки гвизарм и копий, тяжело дышали. Лица, руки, одежда — всё забрызгано кровью и маслянистой жижей тварей.

Повисла мёртвая тишина.

Ни звука. Даже ветер, казалось, замер. Существа остановились, заполнив всю нижнюю часть площади. Вели себя до жути разумно — как легион натренированных мокриц. Лишь изредка то одна, то другая тварь демонстративно раскрывали пасть, шевеля внутри чем-то, похожим на чёрный и длинный язык, а затем с громким щелчком смыкала жвалы, будто проверяя боеготовность главного оружия.

Мы все — горстка уцелевших людей — смотрели на шевелящуюся волну смерти. Кажется, никто не дышал. Можно было услышать одну-единственную мысль, витавшую в воздухе: «Это конец. Это последние минуты моей жизней. Я сейчас умру». Мысль смешивалась с