Владимир, Сын Волка 2 (СИ) - RedDetonator

Репутация — это тоже капитал. Только не денежный, а исторический. И когда иссякает всё остальное, остаётся только он.

«С таким подходом, как у США, нормальную школу не построишь и её работу толково не наладишь», — пришёл Жириновский к выводу. — «Надо же думать, что будет через пять, десять, двадцать лет…»

Но они не думают.

США поддержали душманов — родилась «Аль-Каида».

США разрушили Ирак и Ливию — миллионы беженцев, ставших проблемой стратегического масштаба.

США открыли рынок и технологии КНР, против СССР — в конце концов, КНР стала их главным соперником.

Каждое это действие решало сиюминутную задачу и приносило политические очки, экономическую выгоду и славу организаторам, но создавало фундаментальные проблемы, одна крупнее другой.

Жириновский умозрительно примерил этот подход на то же управление обычной общеобразовательной школой и быстро понял, что у Директора бы всё сломалось в первые пять лет его карьеры.

Были возможности добиться чего-то здесь и сейчас, наплевав на некоторые отдалённые последствия, но он никогда так не делал — его подход был стратегическим. Чего-то недополучить сейчас, зато выиграть в долгую, где-то не добиться чего-то, зато не пострадать от непредвиденных последствий.

Директор строго следовал выработанной для себя парадигме, поэтому обеспечил себе очень успешную карьеру, которая становилась тем успешнее, чем больше проходило времени.

Но вмешался… случай.

«Нужно следить за тем, что происходит между США и Ираном», — решил для себя Жириновский. — «А пока — работать, как папа Карло».

* СССР, Московская область, город Москва, Смоленская площадь, 10 марта 198 8 года*

— Нехорошо получилось, — заключил Орлов.

— А мне кажется, что нормально, — не согласился с ним Жириновский.

Позавчера состоялся захват семьи Овечкиных, попытавшихся угнать Ту-154 — Орлов провёл целую специальную операцию, чтобы безопасно захватить «Семерых Симеонов».

Чтобы не было неоднозначности, Геннадий решил брать их в самолёте, для чего всех пассажиров и экипаж заменили оперативниками КГБ.

Когда Овечкины начали извлекать оружие из контрабаса, их обезвредили и не позволили совершить самоубийство.

Орлов гарантированно получит генерал-майора и орден «Ленина» — уже обещаны генералом армии Чебриковым.

Жириновский помнил только факт, что Овечкины совершат попытку захвата самолёта, с целью улететь в Лондон, 8 марта 88-го года — в прошлой жизни Директора это было очень громкое событие, которое оставило на нём свой эмоциональный отпечаток.

Он не помнил очень многого — случаются железнодорожные и авиационные катастрофы, но они не очень хорошо откладывались в памяти Директора, поэтому Жириновский не знал ни примерных дат, ни подробностей.

Раньше в газетах очень редко сообщали сведения о произошедших катастрофах, но сейчас осторожно публикуют. Без особых подробностей, без количества жертв, просто о фактах. И некоторые из этих фактов оказывались знакомы Жириновскому, из-за чего ему становилось плохо — это было в его голове, но он не смог вспомнить…

В конце концов, он заставил себя считать, что с этим ничего не поделать. Память несовершенна, со временем воспоминания искажаются или утрачиваются, поэтому можно винить себя в том, что ты чего-то не помнишь, но толку от этого почти никакого.

Люди будут умирать, но всех не спасти.

— Всё-таки, надо было брать их при подготовке, — произнёс Орлов. — А так, получился фейерверк, с помпой, апломбом и чуть ли не с транспарантами… Зрелищно слишком получилось, на мой взгляд.

— Это было нужно сделать именно так, — покачал головой Жириновский. — И подумай вот о чём — должна была погибнуть стюардесса. Её бы застрелили. Также погибло бы несколько пассажиров, а ещё около двух десятков человек получили бы ранения. А благодаря твоим действиям всё обошлось парой синяков и ссадин, и то, только у угонщиков. Ну и помни, что ты теперь в высшем эшелоне. В самом его низу, но до вершины осталось очень мало ступенек.

— Нет, мне приятно, что удалось спасти людей, — улыбнулся Геннадий. — Да и то, что генерал-майора дадут — это тоже меня радует. Но героизм не истинный, сам понимаешь…

— Хотел бы, чтобы об этом никто не узнал? — спросил Владимир с усмешкой.

— Нет, конечно! — ответил Орлов. — Пусть знают и делают выводы, ха-ха-ха!

— Теперь ты окончательно человек Чебрикова, — произнёс Жириновский.

— Это понятно всем почти с самого моего назначения начальником следаков, — улыбнулся Орлов. — О, а вот этого заведения я раньше не видел! Ваше?

Жириновский рассмотрел кафе «Крем-брюле». Это новое кафе, кооперативное.

— Наше, — кивнул он.

— В Москве я был почти в каждом районе, — поделился Геннадий. — И везде я видел заведения, от которых прямо разит Жириновским…

— Ну, тут уж… — развёл Владимир руками.

Москва «захвачена» им почти полностью. Работать приходилось быстро, на ходу перетасовывая персонал и решая шквал проблем, возникающих в ходе такой очень непростой деятельности, как малый бизнес.

Но для него это определение «малый» номинально, потому что его организация давно уже пересекла рубеж крупного бизнеса.

Правда, в СССР сейчас нет ни «малого», ни «среднего», ни «крупного», ни «бизнеса» — есть только разрешённое частное предпринимательство.

По всему городу действуют около 4000 кооперативов общественного питания, подчиняющихся «Госплану» Жириновского. Этого слишком мало, чтобы на что-то существенно влиять, но каждый день открываются десятки новых кооперативов, ведь набор подходящих кадров поставлен на поток. Ветераны-афганцы, ветераны КГБ и талантливые гражданские, прошедшие проверки — они проходят по метафорической конвейерной ленте, которая включает всестороннюю проверку и тщательное обучение, после чего из них формируются команды.

Команды проверяют в действующих кооперативах, что называется стажировкой, а затем, когда все испытания успешно пройдены, направляют открывать новый кооператив, для которого, к тому моменту, всё уже готово — нужно просто заступить и начать делать деньги для организации.

Жириновский строго соблюдает правила и не лезет в незаконную сферу, то есть, ограничивается общепитом.

«Цеховиков» (1) уже почти перестали трогать, потому что в воздухе уже пахнет легализацией частного производства, но если очень надо, то тронут любого, потому что законодательная база это легко позволяет.

А Владимир и так очень сильно рискует, управляя подпольной организацией, которая до сих пор жива только благодаря Чебрикову, который регулярно получает отчёты о деятельности и держит руки на шее Жириновского.

Деньги председателя КГБ не интересуют, но ему интересно, во что это всё выльется и как этим распорядится Жириновский. Уж он-то понимает, что грядёт что-то нехорошее, а Владимир заверяет его, что знает, как смягчить последствия. И доверие Чебрикова — это смесь из выдающихся заслуг, харизмы и уверенности Жириновского. Наверное, если спросить Виктора Михайловича, он и сам не сможет дать внятный ответ, почему доверился Владимиру…

— Сколько городов ты уже охватил? — поинтересовался Геннадий. — Весь Союз уже, небось?

— Ну… — задумался Жириновский. — Это надо документы поднимать, чтобы озвучить весь список городов…

— В Горьком есть? — спросил Орлов.

— Около восьмидесяти кооперативов, — кивнул Владимир.

— А в Риге? — задал Геннадий следующий вопрос.

— Если верно помню, то не меньше двадцати, — ответил Жириновский.

— Ты их даже не считаешь, что ли? — нахмурился Орлов.

— Сложно, — покачал головой Жириновский. — Но есть ответственные люди, которые считают и точно знают, сколько и где.

— Таллин? — спросил Орлов.

— Пятнадцать-двадцать, — улыбнулся Владимир. — В Алма-Ате — не меньше сорока, в Казани — восемьдесят-девяносто, в Душанбе — сорок-пятьдесят, в Ашхабаде — тридцать-сорок, в Минске — сорок-пятьдесят, в Киеве — восемьдесят с лишним, в Вильнюсе — тридцать-сорок, Харьков — не меньше двадцати…